Александр Дюма - Предводитель волков. Вампир (сборник)

Именно на такой праздник было созвано все общество из Виллер-Коттре, Креспи, Мон-Гобера и окрестных деревень. Тибо отправился туда, как и все.

Башмачник больше не работал: он счел, что проще заставить работать на себя волков.

Из рабочего Тибо превратился в мещанина. И ему не оставалось ничего другого, как из мещанина превратиться в дворянина. Он на это очень рассчитывал.

Тибо был не из тех, кто пропускает других вперед. Чтобы занять место в первом ряду, он принялся работать локтями и коленями. Выполняя этот маневр, он задел платье знатной и красивой женщины, возле которой надеялся пристроиться.

Дама дорожила своим нарядом, к тому же она привыкла командовать, что, вероятно, было заложено в ней от природы, ибо, обернувшись и увидев, кто ее задел, процедила: «Мужлан!»

Но, несмотря на грубость, это слово было произнесено такими прекрасными устами, дама была так привлекательна и внезапный гнев настолько противоречил очаровательным чертам ее лица, что Тибо, вместо того чтобы ответить подобным определением – а может, и похуже, – ограничился тем, что отступил, бормоча нечто вроде извинения.

Что и говорить, в ряду достоинств, присущих аристократии, красота занимала первое место.

Представьте старую и уродливую женщину. Будь она даже маркизой, Тибо обозвал бы ее по крайней мере мерзавкой.

Возможно, еще и внимание его было отвлечено: он разглядывал странного мужчину, сопровождавшего даму.

Это был толстый человечек лет шестидесяти, одетый во все черное и ослепительно чистое; но он был так мал ростом, так мал, что голова его едва доставала до локтя дамы, а поскольку она не могла взять его под руку, не согнувшись пополам, то довольствовалась тем, что величественно опиралась ему на плечо.

Увидев такое, только и было, что сказать: античная Кибела, опирающаяся на современного ваньку-встаньку.

Но каким же очаровательным был этот ванька-встанька с короткими ножками, животом, свисающим до колен и заставлявшим трещать штаны, с толстыми округлыми ручками, белыми кистями, выглядывающими из-под кружев, с красным пухленьким лицом, с тщательно причесанной, напудренной, завитой головкой с маленькой косичкой, которая при каждом его движении поигрывала на воротнике!

Он напоминал одного из черных жуков, чей панцирь так мало гармонировал с ножками, что они, казалось, не шагали, а скорее катились.

Вместе с тем лицо его было таким жизнерадостным, глаза навыкате излучали такую доброту, что каждый невольно чувствовал расположение к нему, ибо тут же угадывал, что этот милый человечек занят тем, чтобы проводить время как можно лучше, и прибегает ко всем возможным способам, лишь бы не повздорить с ничтожным и неопределенным существом, которое называется ближним.

Услышав, как надменно его спутница ответила Тибо, толстый человечек, похоже, пришел в отчаяние.

– Тише, госпожа Маглуар! Тише, госпожа бальи! – сказал он, находя способ в скупых словах сообщить окружающим свое имя и положение. – Тише! Ибо вы только что очень грубо обозвали бедного парня, который и без того сожалеет о случившемся.

– Хорошо. Но, господин Маглуар, – ответила дама, – не следует ли мне поблагодарить его за то, что он так измял мой роскошный наряд из голубого дамаста, что тот теперь никуда не годится. Не считая того, что он наступил мне на мизинец.

– Прошу простить мою неловкость, благородная дама, – сказал Тибо. – Когда вы повернулись, ваше очаровательное лицо ослепило меня, словно солнечный луч в мае, и я уже не видел, куда ставлю ногу.

Для человека, в течение трех месяцев водившего дружбу только с волками, это был достаточно искусный и витиеватый комплимент. Однако он не произвел нужного впечатления на прекрасную даму, и она ответила на него презрительной гримаской.

Дело в том, что, невзирая на костюм Тибо, она определила его положение тем удивительным внутренним чутьем, которым обладают в этих краях женщины всех сословий.

Толстый человечек был более снисходителен и громко захлопал в пухлые ладошки, которые поза его жены оставляла свободными.

– Ах! Браво! – воскликнул он. – Браво! Вот кто попал в самую точку! Господин, вы остроумный человек и, как мне кажется, обучены вести разговор с женщинами. Душечка, я надеюсь, вы тоже оценили комплимент, и, чтобы доказать господину, что мы не держим на него зла, пусть он – если он местный и дорога не слишком его затруднит – проводит нас домой, где мы разопьем бутылочку старого доброго вина, которую нам выберет Перрина.

– О! Я прекрасно знаю вас, мэтр Непомюсен: все средства хороши, лишь бы опрокинуть стаканчик, а когда нет достойного повода, вы с завидной ловкостью изыщете его. Однако не забывайте, господин Маглуар, что доктор решительно запретил вам вино между трапезами.

– Это правда, госпожа бальи, – ответил мэтр Непомюсен, – но он не запрещал мне оказать любезность очаровательному парню, каковым мне видится этот господин. Будьте же великодушны, Сюзанна, оставьте это угрюмое выражение, которое вам так не идет. Клянусь кровью дьявола! Тот, кто вас не знает, подумал бы, что у вас всего один наряд. Так вот, чтобы доказать господину противное – если вы позволите, чтобы он сопроводил нас домой, – по возвращении я вручу вам кое-что, и вы купите тот нелепый наряд из шелковой камчатой ткани, о котором так давно мечтаете.

Обещание произвело волшебный эффект. Оно тут же смягчило гнев госпожи Маглуар, а поскольку отлов подходил к концу, она уже с менее несговорчивым видом оперлась на руку, которую Тибо подал ей, следует сказать, довольно неловко.

Что до башмачника, то, совершенно очарованный красотой дамы и по некоторым словам, которыми она обменялась с мужем, догадавшийся, что она жена бальи, он гордо пробирался через толпу, шагая с высоко поднятой головой и таким решительным видом, словно направлялся на поиски золотого руна.

На самом деле жених бедной Анелетты и отверженный воздыхатель красавицы мельничихи мечтал не только об удовольствии, но и об ублажении собственной гордости, если его полюбит жена бальи, и о выгоде, которую можно извлечь из столь желанного и неожиданного счастливого случая.

Поскольку госпожа Маглуар была не только очень мечтательна, но и весьма рассеянна и поглядывала направо-налево, всматривалась перед собой и оборачивалась назад, словно кого-то искала, то всю дорогу разговор продолжался бы довольно вяло, если бы замечательный толстячок, семенивший то рядом с Тибо, то рядом с Сюзанной и переваливающийся как утка, которая с полным желудком возвращается с поля, не взял все на себя.

Тибо что-то высчитывал, госпожа бальи о чем-то мечтала, бальи говорил и вытирал лоб тонким батистовым платочком. Так они и прибыли в деревушку Эрневиль, расположенную на расстоянии чуть более полулье от прудов Пудрон.