Александр Дюма - Предводитель волков. Вампир (сборник)

Судя по меню, он не отказывался от мяса, и мысль, что дичь впредь будет поставляться не браконьерами, а через нового друга, его очень радовала.

На этом, разлив седьмую бутылку в два стакана, они решили, что пора расстаться.

Последняя опорожненная бутылка – розовое аи высшего сорта – превратила обычное добродушие Непомюсена Маглуара в настоящую нежность.

Он был очарован новым другом, который почти не уступал ему в умении опрокинуть стаканчик.

Он называл Тибо на «ты», он обнимал его, он заставил поклясться, что такой замечательный праздник – далеко не последний.

Проводив гостя до двери, он приподнялся на цыпочки, чтобы облобызать его в последний раз. Тибо, впрочем, наклонился к нему и отвечал как можно любезнее.

Когда за башмачником закрылась дверь, на эрневильской церкви било полночь.

Хмельные пары вин, которые он выпил, довольно сильно действовали уже в доме, а когда он вышел на свежий воздух, стало еще хуже.

У Тибо так кружилась голова, что он покачнулся и привалился к стене.

Все вокруг расплывалось и выглядело загадочным, как бывает во сне.

Над его головой в шести-восьми футах от земли было окно, которое показалось ему освещенным, хотя свет и был приглушен двойными занавесями.

Окно приоткрылось. Тибо решил, что это достойный бальи, не желавший расстаться с ним без последнего «прощай». В ответ он попытался оторваться от стены и достойным образом ответить на столь любезное намерение. Но его попытка оказалась тщетной.

Вдруг башмачник почувствовал, как сначала на правое, затем на левое его плечо опустился такой тяжелый груз, что колени его согнулись, и он сполз по стене, словно хотел присесть. Это движение, казалось, совпало с желанием того, кто воспользовался Тибо как лестницей.

Мы вынуждены признать, что это был некий мужчина.

Он спустился в момент невольного коленопреклонения Тибо и сказал:

– Прекрасно, Смышленыш! Прекрасно! Вот и все.

Произнеся последнее слово, он спрыгнул на землю, и в это же время послышался шум закрываемого окна.

Тибо понял две вещи: во-первых, его приняли за какого-то Смышленыша, который, вероятно, спал где-нибудь рядом; во-вторых, он только что исполнил роль лестницы для чьего-то любовника.

И то, и другое задело самолюбие Тибо.

Вот почему он ухватился за развевающийся кусок ткани, который показался ему плащом любовника, и держался за него с упорством, присущим пьяному.

– Эй, чудак, что ты делаешь? – послышался голос, который что-то напомнил башмачнику. – Можно подумать, ты боишься меня потерять.

– Да, разумеется, я боюсь вас потерять, – ответил Тибо. – А еще я хочу знать, что за нахал воспользовался моими плечами вместо лестницы.

– Вот так штука! – произнес незнакомец. – Так это не ты, Смышленыш?

– Нет, это не я, – ответил Тибо.

– Ну что ж, ты это или не ты, спасибо!

– Спасибо и только? Хорошенькое дельце! Вы что же, считаете, что это вам так сойдет?

– Разумеется, я на это рассчитываю.

– Тогда вы просчитались.

– Эй, отпусти меня, плут! Ты пьян!

– Пьян? Полно вам! Мы выпили каких-то семь бутылок на двоих, из них добрых четыре выпил бальи.

– Говорю тебе, отпусти меня, пьяница!

– Пьяница! Вы называете меня пьяницей из-за каких-то трех бутылок вина?

– Я называю тебя пьяницей не из-за трех бутылок вина, а потому что после каких-то трех несчастных бутылок ты совсем спятил.

И незнакомец, сделав жест, означавший сочувствие, попытался вырвать полу своего плаща из рук Тибо.

– Ах, вот как! – вскричал он. – Отпустишь ты мой плащ или нет, идиот?

Тибо всегда был обидчивым. Но в том расположении духа, в котором он пребывал сейчас, его чувствительность граничила с раздражительностью.

– Разрази вас гром! – воскликнул он. – Зарубите себе на носу, милейший, что идиот тот, кто, воспользовавшись услугами человека, оскорбляет его вместо благодарности! Никак не возьму в толк, что меня удерживает от того, чтобы заехать вам по физиономии!

Едва Тибо произнес эту угрозу, как с такой же скоростью, с которой выстреливает пушка в миг, когда огонь по фитилю достигает пороха, удар кулаком, только что обещанный им незнакомцу, пришелся по голове ему самому.

– Получай, тупица! – произнес голос, который в сочетании с полученным ударом что-то смутно напомнил Тибо. – Получай, я добрый ростовщик и возвращаю тебе такой же монетой, даже не взвесив твою.

В ответ Тибо ткнул его кулаком в грудь. Удар был точным, и в душе Тибо остался доволен собой. Но незнакомец казался столь же нерушимым, как дуб, которому дал щелчка ребенок.

Он ответил вторым ударом, который был настолько сокрушительнее первого, что Тибо понял: если сила ударов великана будет увеличиваться, то третьим ударом он его просто убьет.

Но сила этого удара обернулась против самого незнакомца.

Падая на одно колено, Тибо ударился рукой о землю и ушиб пальцы о камень.

Разгневавшись, он вскочил, схватил камень и метнул его в голову противника.

Колосс выдохнул шумно, будто взревел бык.

Крутнувшись, в изнеможении, словно срубленный у основания дуб, он упал на землю и лишился чувств.

Не зная, убил он противника или только ранил, Тибо бросился бежать, даже не оглянувшись.

Дом бальи стоял неподалеку от леса.

В два прыжка Тибо оказался с другой стороны небольшого замка Фоссэ на просеке кирпичного завода.

Он углубился в лес едва ли на сто шагов, как заметил, что идет в сопровождении привычного эскорта. Волки ластились к нему, жмуря глаза и виляя хвостами, чтобы выразить свое удовольствие.

Впрочем, если Тибо был чрезвычайно взволнован при первой встрече со странными телохранителями, то теперь обращал на них не больше внимания, чем на свору пуделей.

Он сказал им несколько ласковых слов, легонько почесал между ушами того, кто оказался к нему ближе других, и продолжал путь, думая о своем двойном триумфе.

Он победил хозяина за бутылкой.

Он победил противника в драке.

Будучи в развеселом настроении, он на ходу разговаривал вслух:

– Надо признать, дружище Тибо, ты удачливый малый! Госпожа Сюзанна – это именно то, что тебе нужно. Жена бальи! Холера! Вот это победа! А если мне случится пережить бальи – то и жена! Но и в том, и в другом случае, когда она пойдет об руку со мной – хоть как жена, хоть как любовница, – клянусь дьяволом, меня примут за дворянина, и ни за кого иного! Подумать только, что все это осуществится, если только я не наделаю глупостей и не сожгу за собой мосты! Ибо своим уходом она вовсе не обвела меня вокруг пальца: кто не боится, тот не убегает. Она боялась с первого же раза выдать себя, но как же она настаивала на том, чтобы уйти к себе! Да-да, я уверен, все сладится, нужно лишь немного подтолкнуть; в одно прекрасное утро она избавится от своего старого толстячка-добрячка, и дело в шляпе. Но я вовсе не желаю кончины бедного мэтра Маглуара. Занять место, когда его уже не будет, – согласен, но чтобы убить человека, который угощал меня таким чудесным вином… Убить, когда вино еще не переварилось, было бы поступком, от которого сам кум волк покраснел бы за меня. Впрочем, – продолжал он, улыбаясь своей самой плутовской улыбкой, – не лучше ли мне приобрести права на госпожу Сюзанну до того, как мэтр Маглуар перейдет в иной мир, что не замедлит произойти, если вспомнить, сколько ест и пьет этот чудак?