Александр Дюма - Предводитель волков. Вампир (сборник)

Она поставила свечу на место, вынула из сумочки золотые ножнички, отрезала у мертвеца прядь волос, положила ее в черный бархатный мешочек, висевший близ сердца, еще раз поцеловала покойного, накрыла его простыней и направилась к двери.

На пороге она встретила священника и отступила на шаг, прикрывая лицо вуалью.

– Кто вы? – спросил священник.

– Скорбь, – ответила она.

Священник посторонился и дал ей пройти. Графиня со служанкой пришли пешком. Возвращались они тоже пешком. От Пюизе до Мон-Гобера всего лишь четверть лье…

Примерно на полпути дорогу женщинам преградил какой-то человек, прятавшийся за стволом ивы. Лизетта вскрикнула. Графиня же бесстрашно подошла к этому человеку.

– Кто вы такой? – спросила она.

– Тот, кто ответил «Я!», когда вы спросили, кто назовет убийцу.

– Вы можете помочь мне отомстить за него?

– Когда вам будет угодно.

– Сейчас же?

– Здесь говорить не с руки.

– Где же лучше?

– Например, в вашей спальне.

– Мы не можем вернуться вместе.

– Не можем. Но я могу пройти через пролом в стене; барышня Лизетта может подождать меня у руин, где господин Рауль оставлял своего коня; она может провести меня по винтовой лестнице и открыть дверь вашей спальни. Если вы будете в туалетной комнате, я подожду, как сделал позавчера господин Рауль.

Обе женщины задрожали с головы до пят.

– Кто вы такой, чтобы знать все эти подробности? – спросила графиня.

– Я скажу вам об этом, когда придет время.

Графиня замешкалась. Но через секунду приняла решение и сказала:

– Хорошо, пройдите через пролом, Лизетта подождет вас в конюшне.

– О госпожа! – воскликнула горничная. – Я не отважусь пойти за этим человеком!

– Я сама пойду, – сказала графиня.

– В добрый час! – сказал Тибо. – Вот так женщина!

И он исчез в овраге. Лизетта от страха чуть не лишилась чувств.

– Обопрись на меня, трусиха, – сказала графиня, – и пойдем. Мне не терпится узнать, что он может рассказать.

Обе женщины вернулись через ферму. Никто не видел, как они вышли; никто не видел, как они вернулись. Графиня прошла к себе в спальню, где и поджидала, пока Лизетта приведет незнакомца. Десять минут спустя вошла белая как стена Лизетта.

– Ах, госпожа! – сказала она. – Его можно было не встречать.

– Почему? – спросила графиня.

– Потому что он знает дорогу не хуже моего! О, если бы госпожа только знала, что он мне сказал! Этот человек наверняка демон!

– Введи его, – приказала графиня.

– Он здесь! – сказал Тибо.

– Вот и славно, – сказала графиня Лизетте, – оставь нас.

Лизетта удалилась. Графиня осталась наедине с Тибо. Вид его не внушал доверия. В нем чувствовалась убежденность в верности принятого решения, и было очевидно, что решение это дурного толка: рот его сводило сатанинской улыбкой, глаза блестели адским огнем.

Вместо того чтобы прикрыть свои красные волосы, Тибо с удовольствием выставил их, и они спадали ему на лоб подобно огненному плюмажу. Но графиня, даже не побледнев, устремила взгляд на Тибо.

– Горничная сказала, что вам известна дорога в мою спальню. Вы здесь уже бывали?

– Да, госпожа, однажды.

– Когда же?

– Позавчера.

– В котором часу?

– С половины одиннадцатого до половины первого ночи.

Графиня посмотрела Тибо прямо в глаза.

– Это неправда! – сказала она.

– Вы желаете, чтобы я рассказал, что здесь произошло?

– В то время, которое вы указали?

– В то время, которое я указал.

– Говорите, – велела графиня.

Тибо был столь же лаконичен, как и та, что его спрашивала.

– Господин Рауль вошел через эту дверь, – сказал он, показывая на дверь из коридора, – и Лизетта оставила его одного. Вы вошли отсюда, – продолжал он, указывая на дверь в туалетную комнату, – и застали его на коленях. Вы были с распущенными волосами, сколотыми тремя бриллиантовыми шпильками. На вас было домашнее платье из розовой тафты, розовые шелковые чулки, серебряные парчовые туфельки и жемчужное ожерелье на шее.

– Наряд описан совершенно точно, – сказала графиня. – Продолжайте.

– Вы трижды норовили поссориться с господином Раулем: первый раз из-за того, что он останавливался в коридорах, чтобы поцеловать вашу горничную; второй – из-за того, что его встретили в полночь на дороге из Эрменвиля в Виллер-Коттре; третий – из-за того, что на балу в замке, когда вас не было, он четыре раза танцевал кадриль с госпожой де Бонней.

– Продолжайте.

– Всякий раз ваш любовник приводил оправдания – убедительные или нет. Вы находили их убедительными и прощали его. В это время вбежала перепуганная Лизетта; она кричала, что любовник должен спасаться бегством, потому что только что возвратился ваш муж.

– Похоже, вы и вправду демон, как говорит Лизетта, – промолвила графиня и зловеще расхохоталась. – Я вижу, что мы можем действовать сообща… Заканчивайте.

– Так вот. Вы с горничной вытолкнули упиравшегося господина Рауля в туалетную комнату; Лизетта проводила его по коридору и двум или трем комнатам к винтовой лестнице в противоположном относительно того, через который они ранее вошли, крыле замка. Спустившись, беглецы наткнулись на запертую дверь и укрылись в какой-то кладовке. Лизетта открыла окно, расположенное всего лишь в семи-восьми футах от земли, и господин Рауль выпрыгнул через него, подбежал к конюшне и нашел там своего коня с перерезанными сухожилиями. Тогда он, считая, что без нужды калечить благородное животное подло, поклялся перерезать сухожилия графу, как только где-нибудь встретит его. Потом он отправился пешком к пролому и по ту сторону стены обнаружил графа, поджидающего его со шпагой в руке. У барона был с собой охотничий нож; он вынул его из чехла, и бой начался.

– Граф был один?

– Подождите… Похоже, граф был один; на четвертом или пятом выпаде он получил удар ножом в плечо и с криком «Ко мне, Лесток!» упал на колено. Тогда барон вспомнил о клятве и перерезал ему сухожилия, как граф перерезал сухожилия его коню. Но в тот момент, когда он вставал, Лесток ударил его сзади – клинок вошел под лопаткой и вышел из груди… Мне нет нужды напоминать, в каком месте вы целовали рану.

– Дальше.

– Граф с конюхом возвратились в замок, оставив барона без помощи. Тот пришел в себя, позвал крестьян, которые уложили его на носилки и понесли. Они намеревались доставить его в Виллер-Коттре, но в Пюизе барону стало так плохо, что идти с ним далее стало невозможно. Они переложили его на кровать, на которой вы его видели и где он в девять часов тридцать минут и одну секунду вечера испустил дух.

Графиня встала.

Не говоря ни слова, она подошла к ларцу, вынула из него нить жемчуга, которая была на ней накануне, и протянула Тибо.