Лори Хэндленд - Темная луна

— Не возражаешь, если я останусь и послушаю твои соображения? — вторгся в мои размышления голос Ника.

— Располагайся. — Я сунула голову под струю воды.

— Кто тебе звонил?

— Думала, что Эдвард. — Теперь я не была так уверена.

— Твои наработки у него?

— Надеюсь.

— А если нет, это плохо?

— Даже не представляешь, насколько. — Я нанесла шампунь на волосы и тщательно промыла их от корней до кончиков. — Уничтожена не только формула противоядия, но и моя сыворотка.

Ник отдернул занавеску:

— А что именно случится, если ты перестанешь ее принимать? Я думал, ты другая.

— Так и есть. — Я потянула за клеенку. — Возражаешь?

Ник нахмурился, но потащил шторку по держателю, звеня металлическими кольцами, а я начала смывать шампунь.

— В полнолуние оборотни не могут не обращаться, — пояснила я. — Притяжению луны невозможно противиться. Я пыталась создать средство от обязательной трансформации, но у меня так ничего и не вышло.

— Так если тебе все равно надо обращаться, в чем тогда твое отличие?

— Я никогда не была одержима злом — мы называем его демоном. Убивать людей мне невыносимо.

Ник никогда не был тупицей. Он услышал слова, не сказанные вслух.

— Тебе никогда не нравилось убивать, но ты все равно это делала.

— В первый раз превращение настолько жуткое, что сводит с ума.

«А сила опьяняет», — зашептал внутренний голос. Моя ли это мысль или чужая?

Чужая?

Наверное, я потеряла много крови.

— Голод… — прошептала я. — Неописуемый. — Боль в животе, бешеный ритм пульса, вопли в черепной коробке. Несмотря на пар от горячей воды, я поежилась. — Сделаешь все, чтобы прекратить эту пытку. Все что угодно.

Тишина по ту сторону занавески говорила громче любых слов. Ник задавался вопросом, почему я не предпочла съесть серебряную пулю. Я и сама не знала. По крайней мере он не стал спрашивать.

— Если оборотень не отведает человеческой крови в ночь полнолуния, то что? Он умрет?

— Увы, нет. — Будь это так легко, Эдвард давно запер бы всех оборотней в клетки и забыл, куда положил ключ. — Прикончить оборотня может только серебряная пуля. Или другой оборотень. Но такое случается очень редко.

Мне казалось странным, что оборотень спокойно может убить человека, но другого ликантропа трогать не станет — однако никто и не говорил, что они поступают логично.

— Почему редко?

— Тут что-то вроде предохранителя, за неимением лучшего слова. Возможно, табу на убийство собрата. Я лично склоняюсь к версии, что предохранитель — это часть демона.

— Которого у тебя нет, — медленно сказал Ник. — Как и у Дэмьена.

Дэмьена прокляли и тем самым отняли у него не только демона, но и необходимость следовать правилам жизни в обществе оборотней. Также он обнаружил, что убийство других оборотней удовлетворяет потребность в человеческой крови. Очень удобно, если учесть, что у него не было доступа к моей сыворотке.

— А что там насчет того вендиго, которого ты обсуждала с Лидией? Великого каннибала?

— Я знала одного: Гектора Менендеса. Он был демоном во плоти и запросто убивал оборотней.

— Значит, твоя версия не годится.

Я много думала о Гекторе по ночам. Возможно, даже слишком много.

— Так как Гектор с легкостью нарушал человеческие табу… — начала я.

— Например?

— Ел людей, находясь в человеческом обличье.

— Я думал, вендиго — это оборотень-каннибал.

— В случае с Гектором — два в одном.

— Каннибал в обоих обличьях, — пробормотал Ник. — Значит, все предохранители выведены из строя.

Мне всегда нравилось беседовать с Ником. Он так быстро соображал, что часто заканчивал за мной фразы. Это не изменилось, в отличие от почти всего остального.

— Вот и я так думаю.

— Но Гектор слегка мертв, чтобы его об этом спросить.

— Так точно, — кивнула я.

— А что случается в полнолуние с обычными оборотнями, одержимыми демоном и не имеющими доступа к твоей сыворотке?

— Безумие берет над ними верх, и если они не обратятся по доброй воле, процесс начнется автоматически.

Я закрыла глаза и подставила лицо под струйки воды, но ничто не могло стереть те воспоминания.

Ник несколько минут молчал. Когда он снова заговорил, я поняла, почему он взял паузу.

— Манденауэр говорил, что первое твое обращение произошло в Стэнфорде. Но почему именно тогда?

Черт. Ну конечно, Эдвард рассказал Нику ровно столько, чтобы его заинтересовать, но недостаточно, чтобы тот перестал задавать вопросы мне.

Я выключила душ, обмоталась полотенцем и отодвинула занавеску.

Ник стоял, прислонившись к раковине и скрестив руки на голой груди. Бицепсы бугрились, живот был твердый и плоский, а ноги — длинные, мускулистые и слегка волосатые. Я помнила, каково прикосновение его рук, какая на вкус его кожа.

Я заставила себя выйти из ванной, но Ник последовал за мной в спальню, а вместе с ним и его вопросы.

— Дело было в луне? Возрасте? Заклинании? — Он фыркнул. — Заклинание . Никогда не думал, что стану о таком спрашивать.

Я подошла к окну, раздвинула шторы и позволила серебристому свету луны меня успокоить. Забавно: раньше льдистый свет с неба, согревающий не хуже июльского солнца, меня расстраивал. Теперь же к нему тянуло как магнитом.

— Это имеет значение? — спросила я. — Назад уже ничего не вернуть.

Ник приблизился ко мне, и я уловила аромат его волос, почувствовала гнев, исходящий от его тела словно пар.

— Скажи, — настаивал он. — Я имею право знать.

Это так, пусть я и не хотела признаваться ему сама. Как жаль, что здесь больше никого нет.

— Любовь, — выдохнула я. — Меня изменила любовь.

— Не понимаю.

Я не была уверена, что еще сказать, поэтому заколебалась. Ник потерял терпение — которым и так не отличался, — схватил меня за плечи и развернул лицом к себе.

— Скажи, — процедил он сквозь зубы.

— Хорошо, — выплюнула я, точно так же стиснув зубы. — Допамин устремляется в мозг, адреналин заставляет сердце биться быстрее, фенилэтиламин создает ощущение блаженства, окситоцин усиливает половое влечение.

Я говорила сухими медицинскими терминами и не поднимала на Ника глаз. Он выпустил меня так резко, словно у меня внезапно выросли рога. Может, они и вправду выросли?

— Ты влюбилась в меня и поэтому стала оборотнем?

— Нет. Оборотнем я стала, когда монстр укусил мою мать. Вирус просто ждал своего часа.

Превращение было просто вопросом времени.

— И правильного человека.

Я пожала плечами и отвернулась к окну.

— Ты превратилась, а потом спешно покинула университет. Но что случилось в промежутке? Ты сказала, что голод был просто невыносим.

— Верно.

— И ты кого-то убила?

— Да.

— А потом?

Я смотрела на луну, деревья и ночь, вспоминая.