Артур Дойл - Маракотова бездна. Страна туманов (сборник)

Профессор фыркнул, выражая враждебность и несогласие.

– Я готов ответить на любые вопросы, которые у вас возникнут. А пока, мой дорогой, вы оказали мне большую честь, я радуюсь вашему прогрессу. Передайте самые теплые пожелания моему земному коллеге доктору Аткинсону и скажите, что мне пока нечего ему предложить. Медиум слишком устала, бедняжка. Сегодня я более не стану утомлять вас своим присутствием.

– Но вы обещали рассказать, кем были при жизни.

– Ничего особенного. Я был совершенно заурядным практикующим врачом. В юности мне пришлось работать под началом великого Абернети {147}. Таким образом, я усвоил некоторые его методы. После смерти я продолжил обучение. Мне позволено было найти способы, как облегчить страдания человечества. Вы, конечно, понимаете, что лишь посредством беззаветной службы и самоотречения мы можем попасть в высшие миры. Моя служба заключается в излечении людей. Я должен быть благодарен судьбе за то, что нашел эту девушку, чьи вибрации настолько совпадают с моими. Мне удается войти в ее тело с удивительной легкостью.

– А где она сейчас? – задал вопрос пациент.

– Она ожидает рядом и вернется, как только я покину ее тело. Что касается вас, сэр, – доктор обратился к Челленджеру, – вы обладаете сильным характером и немалыми знаниями, но ваш разум затуманен материализмом, который является проклятием вашего времени. Позвольте заметить, что медицинская наука сделала немало, для того чтобы на земле появились подобные вам догматики-материалисты, которые пренебрегают любыми проявлениями духовности. Самый ничтожный элемент духовности гораздо важнее, чем все минералы, растения и травы вместе взятые. Духовность является главной жизненной силой, контроль над ней будет лежать в основе медицины будущего. Если вы отгородитесь от духовного, то общественность повернется к тем, кто готов воспринять новые методы излечения, невзирая на то, одобряете вы такой подход или нет.

Никогда юный Росс Скоттон не забудет этой сцены. Профессор, владыка, верховный властитель, которому он привык поклоняться, сидел в кресле, выпрямившись, с выпученными глазами, в то время как девушка с пышной копной волос, направляя на него указательный палец, говорила голосом строгого отца, наставляющего на путь истинный непослушного сына. Ее слова звучали настолько убедительно, что, казалось, профессор удостоверился в реальности происходящего. Челленджер хмыкал, издавал насмешливые звуки, но не возражал. Девушка уселась на стул.

– Он уходит, – произнесла мисс Делиция.

– Но еще не ушел, – с улыбкой ответила сиделка. – Действительно, я должен идти. У меня еще много дел. Эта девушка – не единственный медиум, с которым я имею дело. Через несколько минут я отправляюсь в Эдинбург. Но вам не о чем волноваться, мой юный друг, я оставлю ассистенту две дополнительные батареи, они будут стимулировать ваши жизненные силы. Напоследок я хотел бы сказать несколько слов вам, сэр, – медиум повернулся к Челленджеру. – Послушайтесь совета: не полагайтесь слишком на интеллект. Сохраняйте прежние знания, но старайтесь быть восприимчивым к новому. Судите не так, как вам вздумается, а так, как желает Господь.

Девушка тяжело вздохнула и обмякла в кресле. Несколько минут было тихо, пока она сидела, уронив голову на грудь. Затем последовал еще один вздох, судорога, и девушка открыла изумленные голубые глаза.

– Он приходил? – спросила она кротким женским голосом.

– Конечно, приходил! – воскликнул пациент. – Он был превосходен, сказал, что уже через два месяца я смогу преподавать.

– Замечательно! Давал ли он какие-либо указания для меня?

– Говорил об обязательном массаже, как прежде. А еще он собирается включить две спиритические батареи, при условии, что мой организм выдержит.

– Думаю, что он не станет отсутствовать долго…

Глаза девушки остановились на Челленджере. Она стыдливо запнулась.

– Перед вами сиделка Урсула, – представила девушку мисс Делиция. – Урсула, позвольте представить вам знаменитого профессора Челленджера.

Челленджер знал, как вести себя с женщинами, особенно если женщина была молодой и хорошенькой. Он подошел к Урсуле, как в свое время мудрый Соломон подходил к царице Савской {148}, взял ее за руку и потрепал по голове с уверенностью патриарха.

– Дорогая, вы еще слишком молоды и очаровательны, чтобы участвовать в подобных представлениях. Заканчивайте с этим, пока не поздно. Довольствуйтесь ролью сестры-сиделки и прекращайте играть в доктора. Где, хочу я вас спросить, вы набрались медицинских терминов, таких как шейные позвонки или сужение канала?

Сиделка Урсула беспомощно оглянулась по сторонам. У девушки был такой вид, словно она неожиданно оказалась в лапах свирепой гориллы.

– Она не поняла ни единого слова из того, что вы сказали! – приподнявшись на постели, воскликнул больной. – Учитель, вы должны сделать над собой усилие, для того чтобы взглянуть правде в глаза. Понимаю, как вам тяжело переступить через себя, я сам прошел через это. Но поверьте, вы пытаетесь разглядеть реальность через призму вместо того, чтобы посмотреть на мир сквозь распахнутое окно. Раскройте глаза пошире, и вы увидите духовный фактор.

Но Челленджер продолжал все в том же покровительственном тоне, и перепуганная сиделка попятилась.

– Признайтесь, – сказал профессор. – Назовите имя доктора, которому вам приходилось ассистировать. Как звали человека, который всему вас научил? Поймите: меня обмануть невозможно. Вы почувствуете себя гораздо лучше, милая девочка, когда облегчите свою душу признанием. Тогда мы вместе сможем посмеяться над лекцией, которую вы так блестяще прочитали.

Неожиданный возглас прервал речь профессора, пытавшегося достучаться до совести юной сиделки и выяснить мотивы, толкнувшие ее на обман. Больной приподнялся в кровати и обратился к Челленджеру с таким жаром и энергией, что не оставалось сомнений: он действительно идет на поправку.

– Профессор Челленджер! – воскликнул мистер Скоттон. – Вы оскорбляете моего лучшего друга. Урсула должна чувствовать себя в безопасности от насмешек и предубеждений хотя бы под крышей этого дома. Выйдите из комнаты, если не можете общаться с Урсулой в более уважительной манере.

Челленджер яростно сверкнул глазами, но миролюбивая Делиция снова подоспела вовремя и не дала разгореться скандалу.

– Вы слишком нетерпеливы, мистер Росс Скоттон, – сказала она. – Профессору Челленджеру понадобится время, чтобы во всем разобраться. Вы ведь поначалу были настроены не менее скептически. Как вы можете обвинять его?

– Да, да, истинная правда, – произнес молодой ученый. – Поначалу казалось, что я впустил в дом самых искусных мошенников во вселенной. Как бы там ни было, с тех пор я переменил свое мнение.