Стивен Кинг - Игра Джеральда

«Я так не думаю, малышка, — произнес голос Руфи. В нем звучало не свойственное ей сомнение. — Я не вижу ее тени на подъездной дорожке».

«Конечно, ты не видишь, возможно, она убежала в лес с другой стороны. Или к озеру. Испуганная до смерти. Разве такое не возможно?»

Руфь не ответила. Промолчала и Женушка, хотя в таком положении Джесси обрадовалась бы любому голосу.

— Я спугнула собаку, — сказала она громко. — Я уверена в этом.

Джесси все же продолжала внимательно прислушиваться, но уловила только шум приливающей крови в ушах. По крайней мере, больше она пока ничего не слышала.

Она не спугнула собаку. Действительно, собака боялась людей и их жилищ, но Джесси недооценивала ее отчаянного положения. Прежнее имя собаки — Принц — теперь звучало как насмешка. Он обошел уже столько мусорных баков во время голодных поисков вокруг озера, что очень быстро распознал запах сыра, салями и оливкового масла, исходящий из бачка возле дома Белингеймов. Запах воодушевлял его, но горький опыт предыдущих попыток научил бывшего Принца одной маленькой истине, что еда — вне пределов его досягаемости.

Однако здесь были и другие запахи; собака вдыхала их всякий раз, когда ветер приоткрывал входную дверь. Эти запахи были слабее, чем доносящиеся из мусорного бачка, но их источник находился внутри дома, и ОНИ были слишком ароматными, чтобы их игнорировать. Собака знала, что ей, возможно, придется отступить под криками хозяев, прогоняющих и пинающих ее своими странными, твердыми ногами, но запахи пересиливали страх. Единственная вещь могла бы укротить ее голод. Но до сих пор собака ничего не ведала об оружии. Все было бы иначе, если бы она оказалась здесь в охотничий сезон, но он начинался только через две недели, а сейчас самым ужасным впечатлением оставались кричащие и пинающие ее своими твердыми ногами люди. Собака прокралась в дом через приоткрытую ветром дверь и направилась внутрь… но не успела пробраться слишком далеко. Внезапный крик остановил ее, и она уже была готова в страхе убежать.

Слух подсказывал собаке, что хозяева этого дома очень паскудные, собака прекрасно понимала это, потому что хозяйка кричала на нее, но в голосе хозяйки звенел страх, а не угроза. После минутного желания убежать собака застыла на месте. Она подождала: не послышится ли еще один окрик, но его не последовало, и она двинулась вперед, вдыхая спертый воздух дома.

Вначале она свернула направо, направляясь к кухне. Оттуда, из-под хлопающей двери, вырывался запах. Пахло приятно: арахисовым маслом, изюмом, хлебом.

Собака сделала несколько шагов в этом направлении, потом повернула голову назад, чтобы убедиться, что там нет хозяина: обычно люди кричат, но они могут появляться и неслышно. В коридоре, ведущем налево, никого не было, но она уловила иной запах, исходящий оттуда, запах, заставивший заурчать ее желудок.

Собака направилась туда по коридору, глаза ее горели страхом и диким желанием, верхняя губа длинной морды дрожала, обнажая в нервном оскале острые зубы. Струйка мочи, вырвавшись наружу, забарабанила по полу, отмечая коридор и, таким образом, весь дом как территорию, принадлежащую именно ей. Этот звук был настолько незначительным, что даже обостренный слух Джесси не уловил его.

Доносящийся запах был запахом крови. Запах был сильным и дурманящим. Голод стал невыносимым, собака чувствовала, что должна поесть как можно скорее, иначе она умрет. Бывший Принц медленно направился к спальне. По мере продвижения вперед запах усиливался. Конечно, это была кровь, но это была плохая кровь. Пахло человеческой кровью. Но, несмотря на это, запах был слишком великолепен, чтобы игнорировать его, он просто пульсировал в мозгу собаки. Она продолжала идти, а когда приблизилась к спальне, зарычала.

Джесси услышала цоканье собачьих когтей по полу и поняла, что пес все еще в доме и направляется сюда. Она начала кричать. Джесси знала, что это, возможно, самое ужасное, что можно предпринять в подобной ситуации, это противоречило основному правилу поведения с потенциально опасными животными: никоим образом не выказывать своего испуга, но она не могла сдержаться. Джесси прекрасно понимала, что привлекало пса в спальне.

Она подняла ноги вверх, одновременно подтягиваясь с помощью наручников и не сводя глаз с двери, ведущей в коридор. Вдруг она услышала злобное рычание. Внутри у Джесси похолодело, а потом ее бросило в жар.

Собака остановилась у дверей. Сумерки уже начали сгущаться, так что для Джесси собака была лишь расплывчатой тенью на полу, не очень большой, но и не игрушечной тенью пуделя или чихуа-хуа. Глаза собаки горели оранжево-желтым огнем в пересечении солнечных лучей.

— Прочь! — крикнула Джесси. — Пошел вон! Уходи! Тебя… никто не звал сюда! — Как это глупо звучало… но в данных обстоятельствах все выглядело бы глупо. «Может быть, мне еще попросить принести ключи от наручников?» — подумала Джесси.

Она заметила какое-то движение тени, стоящей у двери: собака начала вилять хвостом. В сентиментальном девичьем романе это могло бы означать, что бродячий пес спутал голос лежащей на кровати женщины с голосом обожаемого, но давно потерянного хозяина. Но Джесси разбиралась во, всем этом лучше. Собаки виляли хвостом не только тогда, когда выражали радость; они — как и кошки — виляли хвостом, когда находились в нерешительности, пытаясь оценить ситуацию.

Собака почти отступила при звуках голоса Джесси, но и она не доверяла сумеречной комнате.

Бывшему Принцу еще предстояло узнать о ружьях, но за эти шесть недель, прошедшие с последнего августовского дня, жизнь преподнесла ему много жестоких уроков. Мистер Чарльз Сатлин, юрист из Брейнтри, штат Массачусетс, отвел Принца в лес, решив, что пусть лучше собака умрет, чем он заберет ее домой и заплатит семидесятидолларовый налог за содержание собаки. Семьдесят долларов — слишком дорого за дворнягу, уж лучше истратить их на что-нибудь другое, считал мистер Чарльз Сатлин. Собака была куплена под влиянием момента. Чарльз никогда бы не купил ее, если бы его дочка просто не влюбилась в щенка. «Хочу щеночка, папа! — сказала она, указывая пальцем на маленький комочек. — Вот этого, с белым пятнышком на носу, он похож на маленького принца». Поэтому он и купил эту собаку. Никто не сможет сказать, что он не знает, как сделать свою дочурку счастливой. Но семьдесят баксов — слишком большие деньги за собаку, у которой даже нет родословной. «Слишком большие», — решил Чарльз, когда пришло время закрывать их летний домик до следующего сезона. Мысль о том, что придется везти пса в Брейнтри на заднем сиденье «сааба», также была весьма болезненной — собака может испачкать или порвать ковровое покрытие. Конечно, можно купить ей конуру, но она стоит целых тридцать долларов без пяти центов. Такая собака, как Принц, не может быть счастливой в конуре. Она будет намного счастливее, бегая на свободе, имея в своих владениях целый сосновый лес. Приблизительно так убеждал себя Сатлин, выталкивая собаку с заднего сиденья машины в районе бухты. У старины Принца сердце счастливого путешественника: нужно просто более внимательно посмотреть на него, чтобы понять это. Сатлин был неглупым человеком, какая-то часть его знала, что все это чепуха, произносимая для самоуспокоения, но другая часть была воодушевлена такой мыслью, и, когда он садился в машину и уезжал, оставляя Принца, следящего за ним преданными глазами, на обочине дороги, Чарльз напевал мелодию из «Рожденной свободной»: [6] «Рожденная свободной» — роман английской писательницы Джой Адамс, посвященный жизни животных (в частности, львицы) и одноименный кинофильм.