Стивен Кинг - Игра Джеральда

Внезапно Джесси подумала, что она умрет в таком положении. Она будет лежать вот так, скрюченная, постепенно теряя чувствительность, когда ее уставшее сердце проиграет битву и перестанет снабжать тело кровью. Паника снова овладела ею, и Джесси взмолилась о помощи, забывая, что по соседству никого нет, кроме проклятой собаки с желудком, набитым адвокатом. Она с бешеной силой потянулась правой рукой к набалдашнику спинки кровати, но промахнулась; напряженные пальцы на полдюйма не доставали деревянных шариков.

— Помогите! Пожалуйста, помогите!

Нет ответа. Единственные звуки, раздававшиеся в этой комнате, произносила сама Джесси: хриплый, вопящий голос, прерывистое дыхание, биение сердца. Никого, кроме нее, и, пока она не взберется обратно на кровать, она будет умирать, как женщина, подвешенная на крюке в лавке мясника. К тому же ситуация становилась все хуже и хуже: ягодицы продолжали скользить вниз к краю кровати, выворачивая ее правую руку под немыслимым углом, становящимся экстремальным.

Не раздумывая и даже не планируя (пока тело, истерзанное болью, само не позаботилось о себе), Джесси уперлась левой ногой в пол и что есть силы оттолкнулась. Это было единственное движение, на которое еще было способно ее пронзаемое болью тело, и маневр удался. Нижняя часть тела выгнулась дугой, цепочка между наручниками на правой руке ослабела, и Джесси ухватилась за набалдашник спинки кровати со страстью и прытью человека, хватающегося за спасательный круг. Она подтянула себя вверх, не обращая внимания на боль в спине и мышцах. Когда ее ноги снова оказались на кровати, она в страхе отдернулась от края, как если бы собиралась нырнуть в бассейн, наполненный акульими детенышами, и заметила их как раз вовремя, чтобы спасти свои пальцы. Наконец Джесси удалось принять прежнее полусидячее положение, раскинув руки в стороны, опершись лопатками о мокрые от пота подушки в сбившихся наволочках. Джесси опустила голову на деревянные перекладины спинки, тяжело дыша, ее грудь блестела от струящегося пота. Она закрыла глаза и слабо рассмеялась.

«Это было очень волнующе, правда, Джесси? Кажется, твое сердце не билось быстрее с 1985 года, когда после поцелуя на новогодней вечеринке ты собиралась лечь в постель с Томом Деглуидасом. Попытка не пытка — так, кажется, ты думала? Ну, что же, теперь тебе это лучше знакомо».

Да. К тому же она поняла кое-что еще.

«Неужели? И что же именно, малышка?»

— Я поняла, что этот дурацкий телефон не досягаем, — произнесла Джесси.

Да. Конечно. Когда она только что отталкивалась левой пяткой от пола со всей силой, которую ей придал панический ужас, кровать даже не сдвинулась с места. И теперь, когда у нее было время подумать об этом, она даже обрадовалась, что этого не произошло. Если бы кровать сдвинулась вправо, то она все еще висела бы. И даже если бы удалось протолкать кровать до самого столика…

— Я бы свисала не с той стороны, — произнесла Джесси, смеясь и всхлипывая одновременно. — Господи, пусть кто-нибудь пристрелит меня.

«Это не умно», — заметил один из НЛО-голосов. Тот, без которого она определенно смогла бы прожить.

— Подбери другое слово, — глухо произнесла Джесси. — Это мне не нравится.

«Но других нет. У тебя не было слишком большого выбора действий, и ты испробовала их все».

Джесси закрыла глаза и во второй раз после кошмара, увиденною ею во сне, увидела игровую площадку возле школы на Сентрал-авеню. Но только теперь это было не видение двух маленьких девочек, раскачивающихся на качелях; вместо этого она увидела маленького мальчика — своего брата Вилла, крутящего сальто на перекладине.

Джесси открыла глаза, соскользнула вниз и закинула голову, чтобы внимательнее рассмотреть спинку в изголовье кровати. Чтобы сделать сальто, надо было оттолкнуться от перекладины, потом подбросить ноги выше плеч, а заканчивалось оно полным переворотом, который давал возможность снова приземлиться. У Вилла это движение получалось настолько естественно и легко, что казалось врожденным.

«Предположим, что я смогу сделать это. Сделаю сальто через спинку этой дурацкой кровати. Перемахну через спинку и…»

— Приземлюсь на ноги… — прошептала Джесси.

Некоторое время такой выход казался ей опасным, но вполне возможным. Конечно, ей придется отодвинуть кровать от стены — ведь невозможно сделать сальто, если нет места для приземления — но Джесси показалось, что она сможет сделать и это. Если уж она смогла передвинуть полку (ее легко будет сбить с поддерживающих кронштейнов), то сможет закинуть ноги вверх и упереться ступнями в стену над изголовьем кровати. Она не смогла сдвинуть кровать в сторону, но, упираясь в стену…

— Тот же самый вес, в десять раз превышающий твой собственный, — пробормотала она. — Современная физкультура в самом лучшем виде.

Джесси уже потянулась было левой рукой к полке, намереваясь подтолкнуть ее вверх и сбросить с L-образных кронштейнов, когда еще раз более внимательно посмотрела на наручники с их убийственно короткими цепями. Если бы он пристегнул их к столбикам кровати немного выше — между первой и второй перекладинами, то у нее был бы шанс. Этот маневр, возможно, привел бы к переломам запястий, но она уже достигла того состояния, когда сломанные запястья уже не казались особенно большой ценой за их освобождение… к тому же они ведь срастутся и заживут. Но наручники были застегнуты между второй и третьей перекладинами, а это было более чем низковато. Любая попытка сделать сальто через изголовье могла окончиться только переломом костей; к тому же обе руки могли быть вывихнуты под массой ее тела.

«Попытаться сдвинуть эту чертову кровать куда-нибудь с поломанными запястьями и вывихнутыми плечами похоже на шутку».

— Нет, — сипло ответила Джесси. — Не очень.

«Давай проясним ситуацию, Джесс, ты здесь в тюрьме. Ты можешь называть меня голосом отчаяния, если тебе это больше нравится, и если это помогает тебе оставаться в здравом рассудке — Господь знает, что я за разум, но ни самом деле я всего лишь голос правды, а правда данной ситуации в том, что ты заключена в тюрьму здесь».

Джесси резко отвернулась, не желая слушать этот самоуверенный голос правды, но поняла, что не может заглушить его, как ей удавалось заставить замолчать другие голоса.

«На тебя надеты настоящие наручники. Ты по-настоящему прикована, а ты вовсе не факир из „Мистики Востока“, способный уменьшить свое тело или вообще исчезнуть из виду. Я просто высказываю свою точку зрения, понятно? И, по-моему, ты в западне».

Неожиданно Джесси вспомнила, что случилось после того, как отец ушел из спальни в день солнечного затмения, то, как она кинулась на кровать и рыдала до тех пор, пока ей не показалось, что сердце ее сейчас или разорвется, или растает, или еще что-нибудь. И теперь, когда губы ее начали дрожать, она выглядела точно так же, как тогда: уставшая, смущенная, напуганная и потерянная. Больше всего последнее.