Стивен Кинг - Игра Джеральда

В конце концов, когда я добралась до Бэй Лейн, я посмотрела в зеркало. Я не смогла удержаться. В зеркале, конечно, ничего не было, кроме пустого заднего сиденья, и это сделало дальнейшую поездку немного легче. Я выехала на 117-е шоссе, а потом добралась к универсальному магазину Дакина — одно из тех местечек, где отираются местные жители, когда им больше нечем заняться. В большинстве случаев они сидят за стойкой, щелкают орехи и сочиняют небылицы о том, чем они занимались в субботу ночью. Я подъехала поближе и минут пять просто сидела, наблюдая, как лесорубы, сторожа и служащие местного муниципалитета входят и выходят. Я не могла поверить, что все они реальны. Все они казались мне привидениями, и я считала, что смогу видеть сквозь них, как только мои глаза привыкнут к солнечному свету. Я снова хотела пить, каждый раз, когда кто-нибудь выходил с маленькой пластмассовой чашечкой кофе, жажда усиливалась, но я все никак не могла принудить себя выйти из машины… войти в царство привидений.

Я надеялась, что все же смогу сделать это, но прежде чем я набралась достаточного мужества, чтобы открыть дверь, Джимми Эггарт припарковался рядом со мной. Джимми был на пенсии и жил в своем доме у озера круглый год с 1987 или 1988 года, когда умерла его жена. Он выбрался из своей машины, посмотрел на меня и начал улыбаться. Но потом лицо его исказилось: сначала от удивления, а потом от ужаса. Он подошел к „мерседесу“ и наклонился, чтобы заглянуть внутрь, и был так удивлен, что все его морщины на лице разгладились. Я помню особенно отчетливо, как удивление омолодило Джимми Эггарта.

Я видела, как его губы складывались в слова: „Джесси, с тобой все в порядке?“ Я хотела открыть дверцу, но не сразу осмелилась на такой шаг. У меня в голове пронеслась безумная мысль. Я подумала, что существо, которое я называла космическим ковбоем, уже побывало в доме Джимми. Но только вот Джимми не повезло, как мне. Оно убило его, отрезало голову и натянуло ее, как маску. Я знала, что это бред сумасшедшего, но это знание не слишком-то помогло мне, потому что я не могла перестать думать об этом. Так же я не могла заставить себя открыть эту дурацкую дверь.

Я не знаю, насколько ужасно я выглядела в то утро, да и не хочу знать, но, должно быть, ужасно, потому что Джимми Эггарт очень скоро перестал удивляться. Он готов был убежать со страху, так, чтобы пятки засверкали. Но, слава Богу, он этого не сделал. Он открыл дверцу машины и спросил меня, что случилось, был ли это несчастный случай или же кто-то напал на меня.

Мне было достаточно посмотреть вниз, чтобы понять, почему он спросил меня об этом. Наверное, рана на моем запястье снова открылась, потому что бинт, который я намотала на запястье, был полностью пропитан кровью. Перед моей юбки тоже был в крови. Я сидела вся в крови, руль машины тоже был в крови, кровь была на коробке передач, кровь была повсюду… даже на лобовом стекле. Кровь уже почти высохла, напоминая цвет каштанов — мне это напоминало кофе с молоком, — но некоторые пятна все же были еще красными и влажными. Пока не увидишь такое собственными глазами, Руфь, невозможно даже представить, сколько крови в человеческом теле. Неудивительно, что Джимми испугался.

Я попыталась выйти — я думаю, что хотела показать ему, что могу сделать это сама, но задела правой рукой за руль, и все закружилось у меня перед глазами.

Я не потеряла сознание полностью, но ощущение было такое, как будто кто-то перерезал последние провода, соединяющие мое тело и мою голову. Я почувствовала, что падаю вперед, и помню, как подумала о том, что закончу свое приключение, выбив все зубы об асфальт… после того, как только год назад истратила целое состояние, чтобы привести их в порядок.

Однако Джимми подхватил меня… Я слышала, как он крикнул: — Эй! Эй! Мне нужна помощь. — Его голос был визгливым голосом стареющего мужчины, и этот звук показался мне очень смешным… только вот я слишком устала, чтобы смеяться. Голова моя уткнулась ему в грудь, я чуть не задохнулась. Краски дня постепенно возвращались ко мне, и я увидела, что около дюжины мужчин выбегают посмотреть, что произошло. Среди них был Лонни Дакин. Он жевал горячую булочку, на нем была розовая футболка с надписью: „В ЭТОМ ГОРОДЕ НЕТ ПЬЯНЫХ, ПРОСТО МЫ НЕМНОГО КАЧАЕМСЯ“. Очень смешно, особенно когда ты думаешь, что умираешь, правда?

— Кто это сделал с тобой, Джесси? — спросил Джимми.

Я попыталась ответить, но не могла выдавить из себя хоть слово, что было просто здорово, учитывая то, что именно я пыталась сказать. Мне кажется, я хотела ответить: „Мой отец“.»

Джесси затушила сигарету, потом взглянула на фотографию в газете. Плоское, наводящее ужас лицо Раймонда Эндрю Джуберта тоже взглянуло на нее… точно так же, как оно взирало на нее из угла спальни в первую ночь, а потом из кабинета её мужа — во вторую. Это обоюдное созерцание длилось минут пять. Затем, напоминая человека, очнувшегося после непродолжительного сна, Джесси опять закурила и вернулась к своему письму. Теперь она уже напечатала семь страниц. Джесси потянулась, прислушиваясь к хрусту позвонков, и снова стала нажимать на клавиши. Курсор возобновил свой танец.

«А через двадцать минут — двадцать минут, за которые я неожиданно узнала, какими нежными, заботливыми могут быть мужчины, — я уже находилась в машине скорой помощи, мчащейся в больницу Северного Кемберленда и пронзающей пространство воем сирены.

А еще через час я лежала на больничной койке и наблюдала, как кровь вливается в меня через трубочки системы, и слушала песенку в стиле кантри о том, как печальна стала жизнь парня после того, как его бросила любимая женщина и разбилась машина.»

На этом и заканчивается Часть Первая моего рассказа, Руфь, — назовем ее «Малышка Нелл переходит по льду», или «Как я освободилась от наручников и спаслась». Есть еще две главы, которые я называю «Итоги» и «Политикан». Я вкратце расскажу об «Итогах», частично потому, что это интересно только тогда, когда ты сам пережил пересадку кожи и всю эту боль, но в основном потому, что хочу успеть рассказать о «Политикане» прежде, чем устану и не смогу выразить бее то, что хочу, и так, чтобы ты захотела выслушать и понять. Эта мысль только что взбрела мне в голову, и это «лысая правда», как мы говорили когда-то. Кроме того, без «Политикана» я вообще не стала бы писать.

Но прежде чем перейти к этой части, мне нужно немного подробнее рассказать тебе о Брендоне Милхероне, который действительно подвел итог всем моим страданиям. Брендон появился в первый и наиболее ужасный период моего выздоровления и более или менее понял и воспринял меня. Мне бы хотелось назвать его «Милым мужчиной» потому, что он был со мной рядом в самые адские минуты моей жизни, но он не только милый мужчина — он видит все насквозь, держит все нити в своих руках и наблюдает за тем, чтобы все было, как положено и по порядку. Но и это еще не все — в нем есть нечто другое. Он намного лучше… Но я и так достаточно много отняла у тебя времени. Достаточно сказать, что для человека, призванного охранять интересы процветающей юридической фирмы в истории, связанной с неприятностями, в которых был замешан один из ее главных партнеров, у него было достаточно мужества и самообладания, чтобы держать ситуацию под контролем. К тому же, он никогда не ругал меня на чем свет стоит, когда я плакалась ему в жилетку. Если бы это было все, то я бы не стала так подробно рассказывать о нем, но есть нечто другое во всем этом — то, что он сделал для меня только вчера. Наберись терпения, детка, я уже добралась до самой сути.