Стивен Кинг - Игра Джеральда

Все эти действия вызывают презрение и омерзение, но они, по крайней мере, понятны. Однако кражи были только в самом начале. Потом преступник выкалывал глаза, отрезал уши, перерезал уже мертвые горла. В феврале 1989 года на кладбище Чилтона были найдены два трупа без носов — скорее всего, он отбил их при помощи зубила и молотка. Полицейский, занимавшийся этим делом, сказал Брендону, что это было достаточно легко — стояли сильные морозы. Но вопрос в том, что этот приятель сделал с этими замороженными носами, когда отколол их? Может быть, он использовал их вместо брелка? А может быть, начинил их сыром и запек в микроволновой печи? Что? Почти все оскверненные трупы были найдены без пальцев на руках и ногах, а иногда и без рук и без ног, а в нескольких случаях отсутствовали так же головы и половые органы. В заключениях судебной экспертизы сказано, что он пользовался топором и ножом мясника и целым набором скальпелей — все зависело от величины удаляемого органа. У него это здорово получалось. „Талантливый любитель. — сказал один из представителей окружного суда Чамберлена Брендону. — Я бы не хотел, чтобы он поработал над моим желчным пузырем, но бородавку на руке я бы ему доверил… если предварительно напичкать себя обезболивающим“.

В некоторых случаях он вскрывал тела или черепа и наполнял их экскрементами животных. Но чаще всего полиция сталкивалась со случаями полового осквернения. Он был обыкновенным преступником, когда воровал золотые зубы, драгоценности или части тела, но когда дело касалось сексуальной стороны дела — и с сексуальными отношениями с мертвыми, — он просто превращался в джентльмена.

Возможно, именно поэтому мне так повезло.

За месяц, последовавший после моего освобождения, из дома у озера, я очень многое узнала о том, как работает сельская полиция, но это абсолютно ничего не значило по сравнению с тем, что я узнала за последнюю неделю. Самое удивительное — то, насколько сельские полицейские могут быть осторожными и тактичными. Мне кажется, когда ты знаешь каждого проживающего в пределах твоего участка человека по имени, а с большинством из них состоишь в родственных отношениях, то осторожность становится настолько же естественным актом, как дыхание.

То, как они вели свое дело, является лишь одним примером этой странной, внушенной жизненным опытом сдержанности; а вот дело Джуберта они вели совсем по-иному. Следствие длилось семь лет, и много людей было задействовано в нем, пока оно не закончилось. — два отдела полиции штата, четыре окружных шерифа, тридцать один помощник шерифа и Бог знает сколько местных полицейских. И к 1989 году они даже придумали ему имя — Рудольф. Они разговаривали о Рудольфе, когда бывали в Окружном суде, ожидая своей очереди предстать со свидетельскими показаниями по другим делам, они сравнивали известное о Рудольфе на семинарах в Августе. Дерри и Вотервилле, они обсуждали его во время обеденных перерывов.

„И все же мы поймали его, — сказал один из полицейских Брендону — тот самый, который рассказывал ему об отрезанных носах. — Такие парни, как мы, всегда ловят таких приятелей, как Рудольф“.

Но вот что самое удивительное: нее эти годы полиция знала, что настоящий, живой, монстр — самый настоящий вампир — разгуливает по западной части штата, но эта история никогда не появлялась на страницах газет, пока они не поймали его! Мне это кажется таинственным и немного путающим, но больше всего мне это кажется восхитительным. Я думаю, что в больших городах все происходит иначе, но здесь им все-таки удается делать то, что они считают нужным.

Конечно, ты можешь возразить, что семь лет — это слишком большой срок для захвата такого типа, как Джуберт, но Брендон попытался мне все объяснить. Он объяснил, что преступник (они действительно использовали это слово) орудовал только в маленьких городках, где сокращение бюджетных вложений вынуждало полицию заниматься только наиболее важными и безотлагательными происшествиями… что подразумевает, скорее, преступления против живых, а не против мертвых. Полиция знает, что существует две банды по угону автомобилей и четыре, специализирующиеся по магазинным кражам, орудующие в западной части штата, а сколько еще таких шаек, о которых ничего не известно. К тому же есть убийцы, мужья, избивающие жен, воры, наркоманы, пьяницы. Накачавшись спиртным или наркотиками, люди устраивают драки или убивают друг друга. Согласно тому, что рассказал Брендон, начальник полиции в Норвее просто не может слышать слова „кокаин“ — он называет его „дерьмовый порошок“, а в письменных донесениях пишет „д-й порошок“. Я поняла и приняла то, что Брендон пытался объяснить мне. Когда ты всего лишь навсего полицейский в маленьком городишке, пытающийся спасти свое стадо на стареньком „плимуте“, который грозится развалиться прямо у вас на глазах каждый раз, как только стрелка спидометра приближается к семидесяти, то работу приходится выполнять в порядке очередности, а парень, которому нравится играть с мертвыми, отодвигается в самый конец списка неотложных дел.

Я внимательно слушала Брендона и соглашалась с ним, но не во всем.

— Во многом я согласна, — ответила я Брендону. — Но то, что делал Джуберт, — это не просто „развлечение с мертвецами“. Или я ошибаюсь?

— Нет, ты не ошибаешься, — согласился Брендон.

Но мы оба не хотели прямо и откровенно сказать, что остановить эту безумную душу в его метаниях от города к городу, от кладбища к кладбищу было намного важнее, чем арестовать какую-нибудь малолетнюю девчушку, ворующую косметику в местном магазине.

Но важно и то, что никто не забывал о нем. Преступники, подобные Рудольфу, всегда держали полицию в напряжении по разным причинам, но главная из них была та, что этот безумец, проделывающий такое с мертвецами, ведь может попробовать сотворить то же самое и с живыми… вряд ли, правда, можно долго прожить после того, как Рудольф решит раскроить тебе череп при помощи топора. Полицию также волновали и исчезнувшие конечности — для чего они были ему нужны? Брендон произнес незабываемую фразу: „Возможно, этот Рудольф был каннибалом“. Такие слухи ходили в конторе окружного шерифа в Оксфорде. Но эти слухи сразу же были прекращены, не потому, что их посчитали неудачной шуткой — нет, — но потому, что шериф боялся ее проникновения в прессу.

Как только в одном из местных отделений полиции выдавался более или менее спокойный денек — они прочесывали кладбище. В западной части Мэна очень много кладбищ, и мне кажется, что для них это превратилось в некое хобби до того времени, когда наконец все закончилось.

Если подбрасывать игральные кости достаточно долго, то, по теории вероятности, рано или поздно все же выпадет нужное тебе сочетание. Именно так все и произошло.