Гильермо Торо - Штамм 3. Вечная ночь

Так сейчас он “Ози”, в самом деле?

“Прошу прощения. Это прозвище. Так вот, это был Ози, который стал Владыкой?”

Отчасти это так.

Отчасти?

Фет опирался на опущенный меч, изогнувшийся как тростник, отчего серебряный клинок сделал еще одну отметину в полу.

“Видишь ли, Сетракян задал бы тебе тясячу вопросов. А что до меня, я даже не представляю, с чего начать”.

Ты уже начал

“Видимо, да. Черт, где же ты был два года назад?”

У меня были дела. Подготовка.

“Подготовка к чему?”

Прах.

“Верно” сказал Фет. “что-то о Древних, захоронение их останков. Было три Древних Старого мира.”

Ты знаешь больше, чем тебе кажется.

“Но все равно не достаточно. Знаешь, я сам только что вернулся из путешествия. Пытался отследить происхождение “Люмен”. Тупик … но кое-что еще встало у меня на пути. И это что-то может оказаться важным.”

Фет думал о ядерной бомбе, это напомнило ему волнение с каким он возвращался домой, которое заставило его вспомнить про Нору. Он подошел к ноутбуку, разбудив его от недельного сна. Проверил зашифрованную доску объявлений. Нет ничего от Норы, последнее сообщение двухдневной давности.

“Я должен идти” сказал Фет г-ну Квинлану. “У меня много вопросов, но что-то могло пойти не так и мне нужно встретить кое-кого. Полашаю нет ни единого шанса, что Вы будете ожидать меня здесь?”

Нет. Я должен получить доступ к Люмен. Он написан на языке выше вашего понимания. Если вы достанете его для меня … в следующий раз мы встретимся, я могу пообещать вам план действий …

Фет чувствовал подавляющее желание поторопиться, внезапное чувство страха. “Я должен сначала поговорить с остальными. Это решение, я не могу принять в одиночку.”

Мистер Квинлан все еще оставался в полумраке.

Ты можешь найти меня через Гаса. Просто знай, что осталось очень мало времени. Если когда-нибудь ситуация требовала решительных действий, так это сейчас.

ГОД 40 г. н.э., последний полный год царствования Гая Калигулы, императора Рима, был отмечен чрезвычайными проявлениями гордыни, жестокости и безумия. Император начал появляться на публике, одетый как Бог, и различные государственные документы того времени называют его “Юпитер”. Он приказал удалить статуям богов головы и заменить на его собственные образы. Он заставил сенаторов поклоняться ему как богу во плоти. Одним из римских сенаторов был его конь Инцитат.

императорский дворец на Палантинcком Холме стал также и храмом, в котором поклонялись Калигуле. Среди придворных императорского двора был и один бывший раб, бледный и темоноволосый мальчик пятнадцати лет, которого призвали к новому богу Солнца по велению прорицателя, которого с тех пор не видели. Мальчику императором было дано новое имя - Фракиец.

Легенда гласит, что Фракиец был обнаружен в опустошенной деревне в суровом и диком восточном краю, который населяли одни лишь варвары.Несмотря на то, что выглядел он невинно и хрупко, о нем говорили, что трудно найти существо более коварное и жестокое. Некоторые утверждали, что он был наделен пророческим даром и Калигула был покорен мальчиком. Фракийца видели только ночью, он часто бывал в покоях Калигулы и оказывал на него влияние, удивительно большое, несмотря на свой юный возраст. Также его видели в храме, под светом Луны, и его бледная кожа сияла, как алебастр. Фракиец знал несколько варварских наречий, и он быстро освоил латынь.Не менее жадно он изучал и науки - его ненасытное стремление к познанию уступало лишь его склонности к жестокости . Он быстро заработал зловещую репутацию в Риме, а в то время трудно было заработать такую одной лишь жестокостью. Он являлся советником Калигулы в политических делах, и мог сделать любого фаворитом Императора или же его врагом Однако же, он полностью поддерживал Императора в его стремлении уподобиться божеству.Их можно было видеть, сидящими в императорской ложе Большого Цирка, и горячо поддерживающими в скачках команду “Зеленых”. По слухам,именно Фракиец предложил отравить скакунов команды противника после проигрыша своих любимцев.

Ни Калигула ни Фракиец не умели плавать; и последний надоумил императора на создание строения, ставшего символом причуд императора – временного моста, длиной в две мили, соединившего порты Поцуоли и Байи. Мост был построен из судов, использованных в качестве понтонов. Фракийца не было с Императором, когда последний триумфально проехал по мосту верхов на Инциате, облаченный в доспехи самого Александра Македонского; однако говорили, что бывший раб часто предпринимал ночные вылазки по мосту – он всегда был в носилках, которые, словно sedia gestatoria [20] sedia gastatoria -ереносной трон для перевозки римских пап. Представляет собой вариацию на тему паланкина — богато украшенное, обитое шёлком кресло установлено на постамент, с каждой сторон которого закреплены два позолоченных железных кольца; сквозь эти кольца пропущены два бруса, с помощью которых двенадцать человек переносят sedia gestatoria на своих плечах. Слева и справа от кресла укреплены два флабеллума — ритуальных веера из страусиных перьев. темных сил, несли четверо роскошно одетых рабов из Нубии, окруженные десятком охранников.

Обычно, раз в неделю, Фракийцу в его украшенные золотом и алебастером палаты под храмом приводили семерых специально отобранных рабынь. Фракиец настаивал, чтобы они были обязательно девственницами, здоровыми и не старше девятнадцати. В течении недели их выбирали, взяв у них крошечный мазок пота. Ночью седьмого дня двери железного дерева запирались изнутри.

Первое убийство совершалось на зеленом мраморном пьедестале в центре палаты. На пьедестале был барельеф, изображавший массу сплетенных, умоляющих людей, устремляющих свои взоры и простирающие свои руки к небу. При помощи двух каналов в основании кровь рабыни направлялась в золотые чаши, украшенные гранатами и рубинами.

Фракиец, одетый в одну только набедренную повязку появлялся из холла, и тихо приказывал первой рабыне взойти на пьедестал. После чего он выпивал ее в окружении семи бронзовых зеркал, свисавших со стен. Он яростно кусал ее, пронзая ее горло своим жалом. Питание было таким стремительным, что можно было видеть как под кожей рабыни сдувались вены и коже ее бледнела за несколько секунд, в то время как жилистые руки Фракийца крепко и опытно держали жертву.

Вслед за тем, когда ему надоедало наслаждаться паникой среди оставшихся рабов, она стремительно нападал на вторую жертву, насыщался ею и убивал. За тем следовало третье, четвертое убийство и так до тех пор, пока не оставалась последняя насмерть перепуганная рабыня. Фракиец наслаждался последним убийством больше всех остальных. Финальное насыщение.