Гильермо Торо - Штамм 3. Вечная ночь

Он слышал выстрелы позади, но не оглядываясь продожал делать тоже самое в коровнике, открывая дверь и выпуская стадо свободно. Это была не мясная - голштинская порода - скорее к ним бы подошли следующие характеристики: небольшие, худые и быстрые. Они разбежались в разные стороны, некоторые из них потрусили в сад, врезаясь в хиленькие стволы яблонь.

Эф обошел молочную ферму, выглядываю остальных. Справа вдалеке он увидел Хоакина, пытавшегося с помощью подручного инструмента направить горячую и огромную садовую лампу в сторону стрелка. Хорошая идея сработала на отлично, стрелок на мгновение отвлекся, и это позволило Гасу и Бруно пробежать открытую часть лестницы. Хоакин нырнул в укрытие в тот момент, как пулеметная очередь уничтожила лампу, оставляя за собой сноп искр.

Фет рванул вперед, используя одну из коров наподобие щита, который он потерял на лестнице около ближайшей стене, справа от стрелка. Эф двигаясь вдоль угла молочной фермы, думал о том, чтобы побежать к стене, когда грязь начала появляться под ногами. Внезапно пулеметная очередь выбила щепки из деревянного угла, где только что была его голова, и он помчался назад.

Лестница дрожала под его весом, пока Фет поднимался на руках к рабочему мостику. Стрелок постоянно раскачивался, пытаясь попасть в Гаса и Бруно, но они находились слишком низко в проходе, поэтому пулеметные очереди, звеня попадали только в металлические панели. Кто-то внизу направил еще одну лампу на сотрудника Стоунхарт, и Фет смог увидеть лицо человека, искаженного гримасой, как будто знавшего, что он может потерять. Кто же были эти люди, которые добровольно решили служить вампирам?

Нелюди, подумал он.

Эта мысль подгоняла Фета на последних ступеньках. Человек из Стоунхарт все еще не знал, что кто-то подбирается к нему, но мог обернуться в любую секунду. Мысль о длинном стволе пулемета, который может оказаться на его пути, заставила Фета ускориться, доставая свой меч.

Нечеловеческие ублюдки.

Сотрудник Стоунхарт услышал или почувствовал тяжелые шаги Фета. Он развернулся с широко раскрытыми глазами, начав стрелять еще не полностью повернувшись, но было слишком поздно. Фет был слишком близко. Он вонзил свой меч в живот стрелка, затем вытащил его.

Изумленный, человек упал на колени, пораженный тем, что Фет предал новый вампирский порядок, так же, как Фет был поражен его собственным предательством. Оскорбленное лицо умирающего скривилось, его стошнило желчью и кровью прямо на еще дымящийся ствол оружия.

Человеческая агония совершенно отличалась от вампирской. Фет не привык убивать своих собратьев. Серебрянный меч прекрасно подходил для истребления вампиров, но был абсолютно неэффективен для убийства людей.

Бруно влетел по другому рабочему мостику, схватив стрелка, и прежде чем Фет успел среагировать, и сбросил его на нижнюю часть пулеметного гнезда. Стрелок, крутясь в воздухе и истекая кровью, вылетел головой вперед.

Гас положил палец на спусковой крючок горячего оружия. Удерживая оружие наготове, он оглянулся вокруг, осматривая искусственную усадьбу под ними. Он приподнялся, целясь во множество огней, освещавших ферму, как будто лампы на кухне.

Фет услышал крик и узнал голос Норы, увидел ее внизу, размахивающую руками и указывающую на пулемет, в то время как овцы трусили мимо нее.

Фет схватил Гуса за руки, чуть ниже плеч. Не сдерживая его, в лишь привлекая его внимание. “Не нужно”, сказал он, кивая на лампы. “Это пища для людей.”

Гас поморщился. Он хотел, осветить это место. Вместо этого, он оторвался от ярких ламп и начал стрелять, пули, оставляя дырки в дальней стене, очередями полетели в сторону стрелка.

Нора первой выбежала наружу из глубин фермы. Она чувствовала, как остальные тянут ее, чтобы уйти, бледный свет совсем скоро покинет небо. С каждым шагом она становилась все безумней, пока не начала бежать.

Следующее здание было окружено забором, покрытым матовой черной сеткой. Она могла видеть строение внутри, более старое, оставшееся еще со времен пищевой фабрики, не такое огромное, как ферма. Безликое, промышленное здание, просто кричащее “бойня”.

“Это оно?” - спросил Фет.

За ним Нора могла видеть поворот в ограждении по периметру. “Только если… если они не поменяли карту.”

Она цеплялась за надежду. Было очевидно, что это совсем не вход на территорию пенсионного сообщества, или в любое другое гостеприимное место.

Фет остановил ее. “Я пойду первым”, сказал он. “Жди здесь.”

Она смотрела, как он уходит, другие собирались вокруг нее, как и сомнения в ее голове. “Нет”, тут же сказала она и догнала его. Ее дыхание было прерывистым, слова тихими. “Я иду с тобой.”

Фет приоткрыл ворота, чтобы они вдвоем смогли войти. Другие прошли к боковому входу, который располагался отдельно от главного, дверь была незаперта.

Внутри гудело оборудование. Воздух снаружи смешивался с тяжелым запахом внутри.

Металлический запах старых монет, согретых в потном кулаке. Человеческая кровь.

Нора затихла. Она знала, что она увидит, еще до того, как дошла до первых загонов.

Внутри комнатки, не больше кабинок в туалете для инвалидов, были заполнены инвалидными колясками с высокими спинками, от них отходили гибкие пластиковые трубки, свисающие с более длинных питающих труб сверху. Чистые сейчас, трубки должны были доставлять человеческую кровь в большие сосуды, подвешенные на дорожки. Сейчас загоны были пусты.

Пройдя дальше, они увидели холодильную камеру, где продукт, собирающийся в ходе этого ужасающего донорства крови, упаковывался и хранился. Сорок два дня - естественный срок годности крови, но у вампирского хлеба насущного, чистого продукта питания, возможно срок был короче.

Нора представила себе пожилых людей, доставленных сюда, сидящих в инвалидных колясках, с торчащим трубками из шеи, по которым забирали их кровь. Она видела их - с закатившимися глазами, скорее всего управляемые Владыкой, контролировавшим их старый, слабый мозг.

Она напряглась, но продолжила двигаться вперед. Она уже догадалась о том, что произошло, но не могла с этим смириться. Она продолжала выкрикивать имя своей матери - тишина была ей ответом. Это было самое страшное, ее голос отдавался эхом в голове, порождая в ней звон отчаянья.

Они вошли в широкую комнату, стены которой были облицованы кафелем на три четверти от пола до потолка, на красном полу виднелись множественные кровостоки. Скотобойня. Обезображенные тела висели на крюках, кожа с них была содрана и валялась рядом на полу.

Нора бы вырвала, но ее желудок был пуст. Она вцепилась в руку Фета, и он помог ей остаться на ногах.

Барнс, подумала она. Эта форму носит только мясник и лжец. “Я убью его,” - сказала она.