Дмитрий Кравцов - Третий источник

— Нет. Но я знаю, как быть не должно! И потом, почему ты считаешь, что это не мое дело?! Задели не только Пастора, но и меня.

— А откуда у тебя взялось право решать, кто прав, а кто и в чем виноват?

— Да не решаю я этого! Пусть Пастор кругом не прав, ну и что? Он мой друг, и втянул его в это дерьмо я! Пусть даже это он меня подставил. Не верю я в это! Не верю и все. А обгладывать чью бы то не было руку, пусть даже ее владелец — самый распоследний урод и маньяк, а уж тем более какой-то там долбанный Утрэ — так быть не должно!!! Это я тебе и без всякого права скажу! И без лева тоже. — Толяныч перевел дух и продолжил уже гораздо спокойнее. А уж бить по лицу лишь за то, что человек подошел просто посмотреть на машину, как и убивать лишь за набитую морду — это по твоему нормально? Нет! Нельзя просто так вознестись над всеми и издеваться с этой высоты. Ведь руку у кого-то они отчикали? Отчикали. Обглодали? Обглодали. И за это надо лечить по полной, и точка! В этом я тоже уверен. И все!!! В конце концов можешь считать, что просто одноглазый этот мне не понравился… Думаю, и мне скоро надо лечиться будет. — Зачем-то добавил он.

— Хорошо, что ты это понимаешь. — И так серьезно у нее получилось, что даже возразить нет никакой возможности. Вернее, есть конечно, но что-то не хочется.

Он припомнил, какой у Лиз был взгляд, когда она «считывала» Магу, и дернул плечами:

— А-а-а… — И махнул рукой.

— Смотрю я на тебя, — проникновенно начала Лиза, — и думаю — неужели именно тебе предначертано владеть таким могучим артефактом? Ведь ты даже не знаешь, как мне кажется, для чего он предназначен. Или знаешь? — Она прищурено посмотрела Толянычу прямо в глаза.

— Ну, не обещаю, что всю жизнь посвящу изучению свойств этой штуки, от которой вы все шарахаетесь… — Слова давались с некоторым усилием. — Я ведь вижу, как и ты и Сашок облизываетесь на этот «артефакт», но ведь ты вполне могла бы его у меня забрать. Что, нет? По крайней мере попытаться. С твоими-то возможностями. Ну там, как Магу… Или того проще — когда мы по трущобам лазили, вполне могла бы потихонечку уехать, а?

Лиза поморщилась, тряхнула головой, и Фантик смягчился, не желая наступать ей на явно больную мозоль. Может ей в ее «пионерской организации» за это клизма из битого стекла предстоит. С патефонными иголками. И он постарался свернуть с темы:

— Кстати, а почему Пастор не понял, что это за штука?

— А с чего ты решил, что он не понял?

— Ну, как-то он не горел желанием забрать этот, как вы все говорите, артефакт. Вот нож-крис забрал, а его не стал. А ведь я ему сразу предложил. Вот это мне непонятно.

— Принимающий был очень осторожен, и правильно делал. Все должно быть, как предназначено.

— Предназначено, говоришь? Ну-ну… — Толяныч, враз соскучившись, медленно поднялся и пошел к микроавтобусу за сигаретами.

Время шло к обеду. Крепышок еще не вернулся — с утра отправился в недалекий поселок Крякшино понюхать что к чему вокруг берберова имения.

Толяныч закурил и прошелся вдоль машины, потягиваясь и разминая затекшие мускулы. Особой усталости он не чувствовал даже после бессонной ночи, но не хотел, чтобы всякие там Вожатые, ведьмы и прочие телепаты лезли к нему с дурацкими вопросами. Поэтому-то и прохаживался не спеша, но рыжая наблюдала все же исподтишка, и он это чувствовал. Словно прохладные пальцы легонько касались шеи чуть ниже основания черепа. Это раздражало, кстати еще и потому, что не далее как вчера несколько раз он тоже ощущал нечто подобное.

«Ага, так вот что это было! Интересно, и кто же за мной следил? И как? Да нет, вру, совсем не интересно. Но встречу — непременно рыло начищу!» Мысли лениво плавали, как сомлевшие рыбки. Вспомнилась Матрена — как она там, забрал ли ее Крот? Жарко… Ну ладно, осталось еще одно дельце. Пойду-ка, порасспрошу эту рыжую…

Но спрашивать о чем-либо мрачном ему расхотелось раньше, чем успел подойти, то есть очень быстро. Просто посмотрел на Лизу, устроившуюся с поджатыми ногами на траве — ветер и солнце играли ее волосами. Куртку она сняла наконец-то, рубашка облегала довольно плотно, и Толяныч поймал себя на мысли, что…

Нет, прочь всякую глупость. Не до жиру — быть бы живу.

Но расспрашивать все же расхотелось.

Толяныч опять растянулся на траве в непосредственной и неожиданно волнующей близости от ее коленок, туго обтянутых черной джинсой, довольно остро ощущая отсутствие нижнего белья, и от того улыбаясь. Почему-то ему представилось, как он полезет вечером через забор, а штаны тут возьми да и порвись по шву. Вот будет хохма — бегать по поместью с голой задницей!

Лиза поглядела на него и улыбнулась в ответ, зажав свой кулон в кулаке. Глаза их встретились, и отсутствие трусов неожиданно стало еще острее. Сразу вспомнилось предупреждение Пастора о побочном эффекте от руны Фреира. Если верить восточной традиции, то примерно здесь на четыре пальца ниже пупка находится центр сексуальной энергии Хара.

Ему стало жарко, а точно в указанном месте запульсировала пресловутая чакра.

С полминуты они играли в гляделки, а Толяныч тем временем пытался все-таки изгнать непристойность из мыслей, или хоть не выпячивать ее так откровенно. Трусов не хватало катастрофически!

«А если…»

«Не надо!»

«А может…»

«Не стоит!!!» — Фантик, как всегда, стоял на страже их общей, а так же общественной нравственности, и небезуспешно.

Конечно Толяныч огрызнулся, по привычке помянув обнуление, но первый запал прошел, и он отвел-таки глаза, задержав их на мгновение на… Эх, жизнь!

А Лиза, словно прочитав его мысли, подрасстегнула парочку лишних пуговиц на рубашке, и отвернуться оказалось совсем не так просто, как тут ракообразным не позавидуешь — у них глаза выдвижные…

Похоже, на лице Толяныча можно было читать, точно на рекламном щите, поскольку улыбка ее стала несколько неопределенной, а от того — более заманчивой. Даже показалось, что зеленый кулон, который с таким эффектом она использовала во время своих магических манипуляций, запульсировал в такт подрунному пространству. Нет, это скорее всего просто игра солнечного света…

«Да она же со мной просто забавляется!!! — осенился Фантик и предостерег скрипучем голосом Галины. — Бойся Рыжих во всех видах!»

— Н-да-а… — Промычал Толяныч, разминая сигарету и чувствуя, что искорка между ними все ж проскочила, а это уже нехорошо — не сейчас и не при таком раскладе. Будь все в порядке, он бы не преминул бы к такой яркой девице подъехать, а так… И как бы извиняясь, сорвал росшую в пределах досягаемости ромашку и протянул ее Лизе. Жест получился не слишком ловкий, поскольку Толяныч лежал на животе, но это не столь важно: как говорится, дар — благословение дающему.