Кэт Ричардсон - Полтергейст

— С выборами ничего не выйдет: я ведь один из этих… гнусный америкашка, так сказать… Ладно, я пошел. В пятницу позвоню, ладно?

— Жду с нетерпением.

— И я…

Он повесил трубку, и меня затрясло. Я стояла с телефоном в руке, дрожала и думала о том, как я одинока: рядом только хорек.

В четверг я занималась другими делами и до трех просматривала документы, а в три появился Квинтон — помочь установить на мой офисный компьютер DVD-привод. Дома у меня стоял DVD-проигрыватель, но я не хотела каждый день таскать все файлы и документы туда-обратно. Как только устройство было готово к работе, мы сели просматривать диски. Я надеялась, что Квинтон сумеет определить, какое оборудование по созданию «призраков» тут задействовано. Мы прилипли к экрану монитора, как парочка детишек, смотрящих фильмы-страшилки на Хеллоуин. Не хватало только попкорна и одеял.

Первый сеанс оказался не слишком интересным, как и несколько следующих. Какое-то время группа напряженно медитировала вокруг стола в полутемной комнате, затем они просто сидели и разговаривали о Селии — безрезультатно, если не считать некоторого взаимопонимания, которое потихоньку установилось между участниками проекта. В конце концов они попробовали воспроизвести технику группы Филиппа, затянув песню, которая могла бы понравиться Селии — нескладную версию знаменитой песенки сороковых годов, где солдат просит свою девушку сохранять ему верность. «Не сиди под яблоней».

— Они поют так же плохо, как ты, — заявил Квинтон и тут же схлопотал острым локотком под ребра.

Наконец группа дождалась одного различимого стука, который, как мы с Квинтоном подозревали, произвел один из участников — возможно, случайно.

Несмотря на нашу уверенность в том, что стук не имел никакого отношения к паранормальному, участники воспряли духом. Они решили, что у них получается. Никто не выглядел встревоженным, хотя азиатка и мужчина в деловом костюме слегка нахмурились. Реакция остальных варьировалась от удивления до восторга, хотя мне показалось, что на лице смуглого юноши промелькнула лукавая улыбка.

Было странным смотреть на Марка, живого и невредимого, сидящего за столом вместе с группой. Он выглядел чуть более задумчивым, чем остальные — во время наших встреч в «Старом опоссуме» я ни разу не видела его таким серьезным. Если не считать поведения Марка, ничего странного в ранних сеансах не было.

Я сделала несколько пометок, и мы просмотрели еще несколько записей. Участники слегка расслабились; со временем они явно привыкли друг к другу и к новой обстановке. Теперь они перекидывались парой слов перед каждым сеансом. Я заметила, что средних лет супруги почти не общаются между собой: жена постоянно сидела с недовольным видом, и только во время разговоров с молодыми холостяками на ее лице появлялось кокетливое выражение. На одном из сеансов группа обсуждала недавно начавшийся бейсбольный сезон. Один из молодых людей спросил, любила ли Селия бейсбол, и они стали развивать тему, конкретизируя образ своего призрака.

Женщина средних лет — яркая привлекательная блондинка, которую не портил даже строгий костюм — нетерпеливо перебила:

— Почему бы нам не спросить ее? Селия, тебе нравился бейсбол?

Стол качнулся из стороны в сторону; за громким ударом последовал второй, более тихий. У Марка глаза полезли на лоб.

Мы дружно наклонились вперед и уставились на экран.

— Можешь поставить на паузу? — спросила я.

Квинтон нажал какую-то клавишу, и картинка застыла.

— Перемотай назад. Хочу понять, что произошло.

Мгновение события на экране происходили в обратном порядке, а затем поползли вперед, медленно, кадр за кадром. Стол качнулся — точно так же, как в среду, когда это делал Квинтон.

— Стол ведь управляется при помощи аппаратуры? — спросила я.

— Ага. Можно заметить, как ножки стола приподнимаются, совсем как тогда. Инфракрасная камера зафиксировала небольшое увеличение температуры в проводах под ковром, — подтвердил он. На одном из следующих кадров стало видно, как локоть Марка у края стола чуть согнулся, как раз когда раздался первый стук. — Тот парень с длинными волосами, это он.

Я кивнула. Он продолжил переключать кадры. Участники эксперимента не двигались. Стукнуло во второй раз.

— А вот это уже не он, — сказала я.

Квинтон изучил изображение.

— Да, не он. Я не вижу, чтобы кто-то двигался, поэтому этот звук не мог быть произведен из-за стола. И звучит по-другому. Позволь, я взгляну…

Он принялся печатать, заглядывая в рабочие файлы и водя мышью по временной шкале. Перетащив в сторону несколько диаграмм, изображающих форму звукового сигнала, он увеличил их и для каждой вбил короткий ярлычок.

— Отлично. Смотри сюда и слушай. — Он ткнул какую-то кнопку, и компьютер начал проигрывать стук, а по диаграммам побежала красная линия.

— Вот стук, прозвучавший на прошлом сеансе. Стучал индус.

На диаграмме это выглядело как широкий тупоконечный отрезок с коротким хвостиком, а звук был глухим и низким, каким и должен быть стук по дереву.

Я взглянула на Квинтона.

— Индус?

— Ну, мне показалось, он похож на индуса… хотя, может, араб или азиат…

Я подумала над словами Квинтона и сделала мысленную пометку уточнить, прав ли он. По какой-то причине мне и в голову не приходило, что смуглый юноша с озорной улыбкой мог оказаться индусом. Да и в списке Такмана не было ни одной подходящей фамилии.

Квинтон вновь привлек мое внимание к экрану, указав на следующий рисунок.

— Вот первый стук — стучит парень с длинными волосами.

Линия была чуть более закруглена спереди, чем первая, но в целом, и по форме, и по звучанию практически от нее не отличалась.

— А вот второй. — Волнообразная линия по форме напоминала дельфина: длинный покатый подъем, закругление по широкой дуге и резкий короткий выступ на хвосте. Звук был глуше предыдущих и заканчивался хлопком, таким быстрым, что едва заметишь.

Квинтон передвинул курсор вниз, к следующей диаграмме.

— А это из файла сравнительного отчета. Имя файла «Селия» — имя призрака, насколько я понимаю?

— Да.

Квинтон увеличил два последних рисунка.

— Они не идентичны, но очень похожи. В сравнительном файле начальный подъем чуть короче, и затухает сигнал чуть быстрее, но форма звуковой волны повторяется вплоть до резкого щелчка в конце.

— Значит, стучала Селия?..

Квинтон кивнул.

— Ага. Кем бы она ни была.

Я пожевала нижнюю губу.

— Почему же эти два звука различаются?

— Видимо, дело в опыте. Подъем в начале — это что-то вроде разогрева, на обычной громкости его не слышно, но микрофоны под столом уловили. А хлопок в конце, по существу, аналог остановки — все равно что выдернуть вилку из розетки. С каждым разом получается все лучше, и уже не нужно тратить время на разогрев или слишком долго ждать, перед тем как отключиться.