Алексей Пехов - Мастер снов

Мои новые друзья тоже исчезали, таяли, растворялись в старом кошмаре. Лицо Хэл стало выцветать, превращаясь в карандашный набросок на белой бумаге. Непонимание, испуг, отчаяние обозначились на нем прерванными штрихами. Я бросился к ней, она порывисто рванулась ко мне, но моя рука схватила пустоту.

Сон встряхнулся, словно огромный зверь, сбрасывая высохшую шкуру, потянулся и снова застыл неподвижно. Я стоял посреди красивой галереи с высокими потолками. Рядом, держась за голову, замер Марк, пытающийся прийти в себя после всей этой безумной круговерти. Больше поблизости никого не было. И я не слышал ничьих голосов. Ни Хэл, ни ее друзей.

— Что происходит? — Марк тоже заметил катастрофические изменения вокруг. — Почему мы остались вдвоем?

— Потому что в предупреждении, которое увидела Хэл, ты уже пропал. Скорее всего, мертв. Она снова вошла в свой провидческий сон, и он начался с того же места, из которого я ее выдернул, разбудив: тебя нет, Рик ранен.

Похоже, его не удивило и не напрягло известие о собственной смерти.

— То есть ты не можешь ее найти сейчас?

— Нет. Пока нет. Это ее предсказание. И она должна досмотреть его до конца. Но мы все равно постараемся ей помочь. Идем.

Здание, по которому мы шагали, по-прежнему было красивым, чистым, солнечным. Одна стена коридора — сплошные окна, за которым зеленел густой сад, другая — ряд одинаковых дверей из светлого дерева. В простенках барельефы и статуи.

— Это место очень напоминает гимназию, в которой я учился, — сказал мой спутник.

— Схожесть полная или есть отличия?

Он еще раз огляделся, сверяясь со своими воспоминаниями.

— Тут все кажется бесконечным. Больше вроде отличий никаких…

Коридор снова дрогнул. Издали долетел неясный звук, приглушенный грохот и тут же стих. С той стороны, где осталась Хэл, кто-то пытался пробиться к нам, может быть, и она сама. Но безуспешно. Зато в этом пространстве произошли изменения.

Впереди, в нескольких шагах от нас, кто-то был. Человек сидел на полу, на коленях, спиной к нам, сжавшись в комок, уткнувшись лицом в каменные плиты.

Я слышал тихие стоны и всхлипы, видел вздрагивающую спину, туго обтянутую когда-то белой водолазкой. Теперь ее покрывали серые полосы и разводы, край порван. Кудрявые волосы слиплись от воды и грязи.

— Орфа! — Марк устремился было к ней, но я протянул руку, удерживая его, жестом велел держаться позади.

И медленно направился дальше. Прохладный воздух коридора как будто сгустился, движения в нем стали заторможенными, приходилось преодолевать вязкое сопротивление сна, виснущего на моих ногах и плечах.

Сдавленные стоны стали громче. Но девушка по-прежнему не двигалась.

Марк посмотрел на меня с тревогой и непониманием, а еще в его светлых глазах мелькнула тень страха. Просторный, гармоничный, красивый коридор стал для него ничуть не лучше, чем прежний полутемный, полузатопленный и разрушенный.

Я неторопливо обошел девушку, наклонился и очень осторожно опустил ладонь на ее спину. Та была очень холодной, почти ледяной. Орфа замерла, сжимаясь еще больше. Я присел напротив, взял ее за оба плеча и почти силой заставил выпрямиться.

Марк издал невнятный возглас, в котором звучало острое сострадание и яростное возмущение одновременно. Шагнул к девушке, встал на колени рядом, однако, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, не прикоснулся к ней.

Та закрывала лицо обеими руками, но между белыми пальцами струилась алая кровь.

— Орфа, — произнес я так мягко, как только мог. — Все хорошо. Ты в безопасности.

— Мои глаза… — выговорила она срывающимся голосом, — мои глаза…

Я положил ладонь на ее кудрявый затылок и привлек к себе, чувствуя, как кровь пропитывает мою рубашку.

— Сейчас ты проснешься. И забудешь обо всем, что произошло здесь. Хорошо?

Она сделала попытку кивнуть, но снова застонала от боли. Тогда я чуть отстранил Орфу от себя, сжал ее голову, коснулся губами лба и прошептал:

— Просыпайся.

Девушка глубоко вздохнула и упала на камни пола, по-прежнему не отводя рук от окровавленного лица. Неподвижная, холодная, успокоившаяся…

Марк медленно потянулся к ее запястью, чтобы чуть сдвинуть ладонь и посмотреть, но мой резкий приказ заставил его отшатнуться от застывшего тела.

— Не трогай!

— Что с ней случилось?

— Фобетор Хэл лишил ее глаз, — ответил я, взял спутника за плечо, заставил подняться и последовать за собой. — Вот мы и получили первый знак. В реальности Орфа увидит что-то или кого-то, кого не должна видеть. Если уже не увидела.

— Ты говоришь об этом столь уверенно. — Марк оглянулся на девушку.

Я испытал искушение ответить так, как обычно отвечал в подобных случаях Феликс — «Я знаю все», но сказал вместо этого:

— У меня большой опыт.

Мужчина попытался оглянуться еще раз, но я сильнее сжал его предплечье.

— Не смотри туда больше. Сон обманчив и любит подбрасывать ложные знаки.

Лицо Марка стало сосредоточенным и строгим.

— Почему ты не хочешь разбудить меня?

— Потому что никаких убедительных знаков по поводу тебя я еще не получил.

— А не убедительных? — криво улыбнулся журналист.

— Этих сколько угодно. Но они…

Мой голос заглушил громкий вопль. Коридор перед нами разорвала широкая трещина, цепляясь за ее край уже самыми кончиками пальцев, прямо у меня под ногами висел Рик. Испуганное лицо со следами крови и грязи застыло от напряжения, губы закушены, взгляд разноцветных глаз кажется остановившимся. Я упал на пол, схватил его за руку, втягивая наверх, Марк рухнул на колени рядом, схватив брата Хэл за вторую руку. Но неведомая сила тянула мальчишку назад, мне в лицо брызнула кровь. Трещина начала стягиваться.

— Держи! — крикнул я спутнику. — Крепче!!!

Выпустил руку Рика и прыгнул вниз, в то пространство сна, из которого меня выбросило не так давно. Я приземлился на пол точно между Хэл и ее Фобетором. Существо действительно было отвратительным. Ученица при рассказе еще опустила острый запах падали, исходящий от него, и зазубренные желтые шипы, которыми были утыканы его ладони.

— Мэтт! — Пальцы Хэлены впились в мое плечо, но я не отрывал взгляда от стоящей передо мной сущности.

— Я видел только пять знаков, — сказал я ему. — Пустые тела, чужой и в то же время знакомый голос, глаза, падение… но я не могу связать все это. Покажи еще… покажи все, что ты знаешь, сын ониров.

— Мэтт!! — ученица до боли стиснула мое запястье. — Что ты делаешь?! Он убивает нас!

Фобетор протянул непомерно длинную руку, показав наверх, и сам поднял голову, глядя туда. Я увидел Рика, все еще цепляющегося за край трещины, Марка, пытавшегося вытянуть его из опасного сна. Длинную рану на ноге мальчишки, порванный карман джинсов, из которого свисал медальон на цепочке, готовый вот-вот выпасть. Он медленно покачивался, напоминая мой маятник для гипноза. Оба окошечка были открыты, и я уже почти видел изображения в них. Но в этот миг моя ученица, дрожащая с ног до головы от страха и яростного бессилия, оттолкнув меня, прыгнула вперед. Длинный нож, неизвестно откуда взявшийся в ее руке, вонзился в грудь Фобетора по самую рукоятку. Порождение сна дрогнуло, по его телу пробежала рябь, оно потянулось ко мне в последней отчаянной попытке задеть меня когтями по горлу, но не сумело достать и начало метаться, сменяя образы — Адрас с обожженным лицом, Орфа с глазницами, наполненными кровью, Марк с черной размытой тенью вместо головы, беззвучно кричащий от боли Рик, и, наконец, на пол рухнул Криз, схватившийся за клинок в своей груди.