Виталий Астапенков - Happy Гор Day (CИ)

– Почему? – возмутилась Света. Она абсолютно ничего не поняла, кроме того, что её обозвали камертоном.

– А твоё свечение, полёты, всполохи эти… Прости, – покаялся спасатель, глядя, как суживаются зрачки девушки.

– Хорошо, – сказала Света. – Тогда каким боком сюда относится установка в туннеле? Разве не с неё всё началось?

– А я вовсе не уверен, что там есть или была какая-то установка. В сущности, что ты видела? Туннель и комнату с ЭВМ. Даже если это и лаборатория, заниматься там могли чем угодно, не обязательно ускорением элементарных частиц. Здесь целый институт нужен.

– Мне, всё-таки, кажется, что дело в ней, – немного подумав, сказала Света. – В подземной лаборатории. Опустись хоть одна литосферная плита, фиг бы здесь что уцелело.

– Так я и говорю – толку от моих предположений. Вот доберёмся до твоего туннеля, обследуем, тогда узнаем. Вполне возможно, дело совсем в другом.

Света порадовалась про себя: ей совсем не хотелось быть каким-то камертоном, да ещё спускающей эту самую…как он её обозвал?.. неевклидовость.

– В любом случае, давай спускаться.

Аристарх подёргал ремни и двинулся обратно, Света потянулась следом.

Спуск оказался нескончаемо долгим. Они шли и шли по еле различимой тропке, время от времени сбрасывая мелкие камешки в затянутую туманом пропасть, чтобы через целую вечность оказаться снова на овальной площадке, отделяющей от горной страны.

– По кругу ходим, – буркнул Аристарх, устало опускаясь на корточки. – Давай передохнём немного.

Света молча, сил не было, привалилась спиной к скале и уселась на пятую точку. Она ещё расслышала похрапывание спасателя, прежде чем провалиться в сон.

Проснулась она от холода, боли в затёкшей спине и какого-то звука. Поднялась, кряхтя, и немного поразминалась. Очень хотелось пить. В принципе, можно было обогнуть скалу и набрать снега с другой стороны площадки, но тогда пришлось бы будить спасателя. Она зареклась ходить одна. Она, немного завидуя, посмотрела на Аристарха, растянувшегося в полный рост под стеной. Холода, спасатель не замечал, безмятежно похрапывая. Довольно громко, кстати. Кажется, этот звук и разбудил Свету.

«И как с такими живут? – подумала она сердито. – То есть, спят? То есть, спать не дают своим храпом. Вот не выйду за тебя замуж, будешь знать!»

Спасатель чуть повернулся и перестал храпеть.

«Ну, вот, совсем другое дело, – продолжала ворчать про себя Света, любуясь видимой из-под натянутого капюшона половиной мужественного лица. – Ладно уж, выйду».

Спасатель по-детски причмокнул губами и снова захрапел.

Тьфу! Света отвернулась и обхватила себя руками, пытаясь согреться, чтобы не юркнуть под бочок к парню в поисках тепла. В принципе, организм можно обмануть, если заставить его, то бишь себя, поверить, что вокруг полная теплынь, а в желудке приятной сытостью – Света сглотнула – переваривается недавний обед. Во всяком случае, так утверждали многочисленные психо-, эко-, экстра- и прочие сексы и сенсы, которых развелось последнее время неисчислимое множество. Причём, все были дипломированные, окончившие либо академии магии, либо магические школы и проходившие практику у настоящих колдунов и шаманов по всему миру от Арктики до Антарктики.

Она попробовала представить тарелку дымящегося борща с ложкой плавающей сметаны. Представила – и довольно легко, только сытнее не стало. Следом представились сами по себе пироги, пельмени, курица и прочая снедь. Есть захотелось сильнее. Наверное, следовало представлять что-нибудь попроще.

«Мне тепло, – принялась убеждать себя Света, – мне очень тепло. Мне жарко».

Организм насмешливо дрожал: не то он был какой-то неправильный, не то Света была недостаточно убедительна.

«Я – солнце, – снова подумала Света, – я большое и тёплое солнце. Мои пальцы – лучи горячего света, моё сердце – звёздный орг а н, ткущий мелодию золотых полотнищ…»

Стало ощутимо теплее. И светлее. Света отрешённо смотрела, как наливаются золотым свечением пальцы, отбрасывая длинные желтоватые лучи на склон и в пропасть, разгоняя туман. Отделявшая страну пиков скала вдруг запульсировала, раздуваясь и опадая, а затем оплыла плавящейся свечой в площадку, по форме похожую на неправильный прямоугольник и очень-очень знакомую. Света машинально повела взглядом – действительно, вот и вбитый Дэном крюк с обрывком троса. Отчётливо видимая тропа с другого конца площадки плавно уходила вниз – там был выход.

Света сделала пару шагов, потом оглянулась на спящего Аристарха. Поколебалась немного, но решила сначала проверить, есть ли там действительно спуск, и быстро направилась вперёд.

– Хожу-у! – проскрипело рядом, когда она добралась до середины.

Света отпрыгнула, едва не свалившись в пропасть.

Небольшой участок под самой стеной вспучился, всплыв по скале вверх пенящейся чернотой.

– Хожу-у! – Наплыв на стене начал погружаться вглубь, а навстречу ему из скалы потянулись серые отростки. Соединяясь, они скручивались, вытягивались, утоньшались и утолщались, формируя плохо различимый чёрный силуэт, наполовину впаянный в стену. Излишки черноты вращающимися каплями стекали на площадку, постепенно образуя полукруг. Силуэт густел и распухал в уродливую женскую фигуру, потом из скалы выдрались дрожащие отростки-руки, зашарили вокруг, уцепились подобиями ладоней за края, и с хлюпающим звуком огромная чёрная фигура шагнула наружу, раздвинув тумбами ног чёрный вал.

– Хожу-у-у…

Срежещущий звук болью вкрутился в виски, заставив встрепенуться застывшую Свету.

По какому-то наитию девушка махнула рукой, захлестнув изогнувшимся лучом-петлей гигантские ступни. Фигура опрокинулась на спину, нелепо взмахнув конечностями, а Света, будто опираясь на невидимые ступени, взбежала по воздуху, вздёрнув за собой бьющееся о площадку тело. На миг замерла и быстро-быстро начала вращать ладонями, закукливая уродливое тулово лентами света.

– Хожу-у-у!.. – Женщина впилась растёкшимися чернотой руками в камень площадки. Вал мельтешащих капель-сгустков стал втягиваться в них, пытаясь перебороть плетущееся золотистое полотнище, но не успевал. Светлые полосы беспорядочно наслаивались друг на дружку, пряча под собой мрак. И довольно скоро Света рассматривала золотистый вытянутый кокон, по которому снизу вверх сначала часто, затем всё медленнее рябью прокатывались волны: это билась, силясь вырваться, скованная чернота.

В конце концов, всё прекратилось. Наполовину подвешенный кокон застыл и вдруг опал вглубь себя; сеть переплетённых лент стянулась в клубок, полыхнула ярко-жёлтым и исчезла. Под самой стеной на площадке осталась неглубокая вертикальная впадина, откуда тянуло мертвящим холодом, сквозь который невнятно пробивалось тёплая, живая пульсация. Жизневей.