Сакс Ромер - Ведьмино отродье

Он уже поднимался по мраморным ступеням. Перед входом в лифт остановился и позвонил.

Феррара расположился в дорогой квартире на втором этаже. Двери открыл одетый во все белое слуга, явно родом с Востока.

«Опять чертовы театральные эффекты! — пробормотал Кеан. — Ему бы на концертах фокусы показывать».

С поклонами и улыбками посетителя препроводили в небольшую гостиную. Стены и потолок комнаты поражали ажурной ориентальной резьбой по сандаловому дереву. В нишах, или скорее в стенных шкафах, стояли прелюбопытнейшие вазы и другие сосуды. Двери были задрапированы тяжелыми, богато украшенными портьерами. Посреди мозаичного пола бил фонтан. У одной из стен стоял мягкий диван: дневной свет не доходил до него, и над диваном горел узорчатый светильник со вставками из синего стекла, придающий всему окружающему особую атмосферу. Серебряная мибхара или курильница, стоявшая сбоку от дивана, испускала слабый аромат. Слуга удалился.

«Святые небеса, — ворчал с отвращением Кеан, — так ему ненадолго хватит денег покойного сэра Майкла». Он бросил взгляд на дымящуюся мибхару: «Фу! Изнеженное животное! Это же амбра!»

Вся ненормальность этого логова восточной распущенности получила свой приговор из уст худого благовоспитанного шотландца со свежим чисто выбритым лицом и типично британскими манерами.

Смуглый дворецкий отодвинул занавес и жестом пригласил его в комнату, низко поклонившись, когда гость проходил мимо. Кеан оказался в кабинете Феррары. За каминной решеткой ярко пылал огонь, и в помещении стояла невыносимая жара.

Роберт заметил, что помещение являло собой тщательно продуманную копию кабинета Энтони в Оксфорде, только было, конечно, просторнее, и вся обстановка выглядела роскошнее за счет паласов, подушек и ковров, обильно покрывающих пол. Но на месте оказались и захламленный стол, и невероятный инструментарий, и странная серебряная лампа; мумии тоже никуда не делись; здесь же были старинные книги, папирусные свитки, заспиртованные змеи, кошки и ибисы, статуэтки Исиды, Осириса и других нильских божеств, а также многочисленные фотографии женщин (или «гарема», как подумалось Кеану в Оксфорде). Энтони Феррара тоже находился в кабинете.

На нем был серебристый халат, отделанный лебяжьим пухом, как при встрече в оксфордской квартире. На словно выточенном из слоновой кости лице играла улыбка, но отнюдь не доброжелательная: улыбались только алые губы, а глаза, продолговатые и блестящие под четко обрисованными бровями, были безрадостны и даже зловещи. Если бы не короткие блеклые волосы, его можно было бы принять за красивую, но порочную женщину.

— Дорогой Кеан, какой приятный визит. Ты молодец, что зашел!

Голос был хриповат и вновь очаровал Роберта своей мелодичностью, хотя говорил Феррара равнодушно и неискренне. Было вполне объяснимо, почему женщины, правда, лишь некоторые, были словно воск в руках сладкоголосого соблазнителя.

Гость коротко кивнул. Кеан был плохим актером, к тому же сама «роль» давила на него. Пока Феррара говорил,

им можно было плениться, но когда молчал, становился отвратителен. Энтони это знал, поэтому говорил без умолку — и красноречиво.

— Ты неплохо устроился, — сказал Кеан.

— А почему бы и нет, мой дорогой друг? Каждый из нас чуть-чуть сибарит. Так зачем сопротивляться столь восхитительной склонности? Спартанская философия ощутимо нелепа. Это все равно, что зайти в розарий и зажать нос, оставаться на солнце рядом с тенистой беседкой, променять сочные вкусные фрукты на горькую придорожную траву!

— Понятно! — отрубил Кеан. — Не думаешь заняться делом?

— Делом! — Энтони улыбнулся и откинулся на гору подушек. — Прости, Кеан, но я с радостью и без колебаний оставлю все дела более суровым персонажам — таким, как ты, например.

Он протянул серебряный портсигар, но Роберт отказался, присев на краешек стола.

— Нет, благодарю. Я и так слишком много курил сегодня, даже во рту горчит.

— Дружище, — Феррара поднялся, — у меня есть вино, и я со всей ответственностью заявляю, что подобного ты никогда не пробовал, — чистый нектар. С самого Кипра…

Кеан приподнял руку — жестами и манерами он близко напоминал отца.

— Спасибо, не стоит. Как-нибудь в другой раз, Феррара. Да и не пью я вино.

— Виски с содовой? Старый добрый британский бренди с той же содовой? Или благородный скотч с минеральной?

В хриплом голосе Энтони звучал смешок или даже откровенная насмешка. Но Кеан невозмутимо покачал головой и выдавил улыбку.

— Огромное спасибо, я так рано не пью.

Он встал и начал расхаживать по комнате, рассматривая разбросанные по ней многочисленные диковинки. Особое внимание он уделил фотографиям. Потом, подойдя к огромному стеллажу, начал разглядывать ряды амулетов,

статуэток и всевозможных предметов неизвестного назначения. Вновь заговорил Феррара:

— Там слева, Кеан, преинтереснейшая голова жрицы. Мозг вынули, а вместо него в полость поместили колонию жуков-кожеедов. Эти создания никогда не видели света, Кеан. Но я тебя уверяю, что у них есть глаза. У меня в коробке на столе около сорока экземпляров. Возможно, они тебя заинтересуют.

Роберт вздрогнул, но почувствовал себя обязанным взглянуть на эту отвратительную коллекцию. В квадратной коробке под стеклянной крышкой он увидел жуков. Они лежали рядами на подстилке из мха, можно было даже подумать, что мерзкая жизнь все еще наполняет этих черных насекомых. Кеан впервые видел таких: все тельце, за исключением сверкающего оранжевого основания крылышек, было покрыто длинными черными волосками.

— Личинки этих насекомых встречаются чрезвычайно редко, — начал объяснение Феррара.

— Правда? — буркнул шотландец.

Он чувствовал физическое отвращение к жукам, чья жизнь начиналась и заканчивалась в черепе мумии.

— Гадость какая! — воскликнул он. — Зачем они тебе?

Феррара пожал плечами.

— Кто знает? — загадочно проговорил он. — Вдруг однажды пригодятся.

Зазвонил колокольчик, и по поведению Энтони стало ясно, что он ждет гостей.

— Мне пора, — торопливо сказал Кеан.

Он и вправду только и мечтал о прохладном и относительно чистом воздухе Пикадилли. Он чувствовал, что человек, с которым обстоятельства вынуждали его видеться, был средоточием зла. Обязанность поддерживать отношения с ним начинала тяготить Роберта.

— Если пора, иди, — прозвучало в ответ. — Конечно, твоя работа в газете отнимает массу времени.

И вновь послышалась насмешка, но Кеан уже прошел в мандару с освежающим фонтаном и серебряной курильницей, испускающей тонкие струйки пара. Слуга открыл входную дверь, и Феррара с поклоном проводил удаляющегося посетителя. Но руку для пожатия так и не протянул.