Стивен Волк - Готика

Дым от смоляного факела постепенно наполнял катакомбу. У меня стали слезиться глаза, и горечь моих слез, которые я начала проглатывать, снова вызвала у меня приступ тошноты. Я почувствовала слабость, прислонилась к Шелли.

Байрон стоял, вытянув руку, словно подзывал любимую собаку — боясь назвать ее по имени, как бы не вспугнуть, как бы она снова не убежала от него.

Из темноты склепа медленно возникла Клер. Она вышла на четвереньках, как собака. Собака, только что пронесшаяся по грязной луже или только что вылезшая из помойной ямы. Она потерлась о колонну, прибавив слой паутины к черному и коричневому веществу, вонявшему, как отвратительнейшие экскременты, которые она пыталась стереть со своего тела, энергично скребя им о колонну. Ее белое лицо стало черным, словно она омыла его в грязном дерьме, скрывавшемся под крышками гробов, и огромные белки ее глаз еще ярче сверкали из-под спутанных черных волос. Когда она выползла из тяжелых теней, то при свете факела мы отчетливым образом увидели объект, который свисал из оскаленного рта этого милого примитивного лица. Словно кошка, несущая своему возлюбленному коту убитого воробья, Клер держала в зубах свой трофей — ДОХЛУЮ КРЫСУ.

— О, Боже.

— Не смотри на нее! — сказал Шелли.

Это было последней каплей, переполнившей мой и без того взбунтовавшийся желудок. Я глубоко вздохнула, набирая побольше воздуха, и в этот момент моя диафрагма резко сократилась. Мгновенно стена окрасилась солидным слоем моих рвотных масс, мои плечи отяжелели, задрожали.

Он крепко держал меня, требуя от Байрона ответов.

— Это сумасшествие! Она ужасно боялась крыс! Что это значит !

Байрон был ошеломлен — она пытается сказать нам… он наблюдал, как она выплюнула крысу и подползла на четвереньках к разложившимся останкам, стала сдирать с костей грязь и натирать ею свое обнаженное тело. Она была похожа на дикарку, демонстрирующую странный племенной ритуал — примитивное дополнение своей божественной сущности.

— Я понял! Освободитесь от своих страхов! Да… Да!

Он бросился на Клер, опустился рядом с ней на колени и стал неистово захватывать ладонями фекальные массы, распределяя их по своей груди и плечам. Его розовая кожа заблестела черно-коричневыми красками. Ужасное зрелище. Она села прямо, выпятив грудь и ее страстное тело выгнулось, как у нубийской рабыни. Все это походило на некий древний ритуал плодородия — Клер стала отщипывать толстые кусочки известняковых стен, оставляя на лице Байрона знаки, похожих на боевую раскраску американских индейцев. После она пришла к его телу. Он радостно засмеялся, когда ее пальцы дотрагивались до каждого дюйма его обнаженной кожи.

— Делайте это! — командовал он нам, — делайте это!

Мое тело все еще дрожало, когда я почувствовала неистовые по своей силе удары грома. Не внутри меня, но снаружи, словно все здание Диодати сотрясло мощным толчком.

— Оно здесь. Слишком поздно. Нет времени…

— Есть время!.. Если мы сможем избавиться от наших вредных мыслей, очиститься.

— Нет!

Шелли двинулся вперед. Я потянула его назад.

— Клер знает! — задыхался Байрон, похожий на шакала.

Его живот поднимался и опускался, по телу струился крупный пот. Клер вонзилась зубами в ногу Байрона и оторвала узкую полоску ткани с бедра.

— Мы должны быть свободными людьми, как шаманы . Чистыми, отбросившими прочь материальный мир! Тогда мы…

— Нет!

Вновь удар грома, менее сильный, но более упругий. Ближе, гораздо ближе, вокруг всех нас, рядом с нами, внутри нас.

— Нет! — закричала я. — Оно близко, разве вы не слышите, оно уже здесь!

— Все еще есть время.

Шелли выдернул свою руку, освобождаясь от меня. Упал на колени в молитвенную позу, срывая с себя рубашку. Клер подбежала к нему, помогая освободить от одежды его спину — затем отбросила изодранную материю в сторону — к мертвым. Его лицо скрылось между ее бедер, когда она стала покрывать его грязью.

Байрон подлетел ко мне, и прежде чем я успела отстраниться, оставил жирно-грязный отпечаток своей руки у меня на платье.

— Давай! Расслабься! Быстро! Отбрось всю свою ненависть и весь ужас — и мы справимся с ним, проснувшись от этого кошмара!

— Нет, нет! Мысли бессмертны, ты сам говорил, что мысли не умирают. Они никогда не смогут умереть! Они живут всегда!

— Нет, они могут умереть, если мы соединимся вместе… в один Разум… соединимся вместе… как и раньше, но теперь уже свободные… свободные от всего.

Я вскрикнула.

Долгий, протяжный гром был еще ближе. Я чувствовала, что он проникает прямо в мое сердце.

Когда я открыла глаза, Байрон ползал на четвереньках, словно старый колдун, по грязному полу с лицом, разукрашенным черными и коричневыми полосками грязи и серебристого известняка. Его глаза сияли, как у поедателя болиголова. Одна его рука покоилась на безобразном ньюстедском Черепе, а другой — тянулась к нам, но мы были вне досягаемости. Его мышцы напряглись, когда он пытался дотянуться до нас, сначала до одного, потом — до другого. Я попятилась, качая головой, тогда он обернулся к Шелли.

— Шилл! Быстро!

Рука Шелли опустилась на руку Байрона на Череп. Мы смотрели друг на друга поверх головы Смерти. Двое пещерных людей времени оного. Восхода Господа. Восхода Дьявола.

Вдруг Шелли поднялся и схватил меня за руку, прежде чем я смогла пошевелиться — Байрон схватил за вторую. Я снова заорала, в гневе мотая головой.

— Шелли — Бог! Сумасшедший Шелли! Сумасшедший создатель жизни, ты счастлив? Ты СЧАСТЛИВ?

— Мэри, мы должны сделать это, — взмолился он.

— Это твой РЕБЕНОК.

— Мэри!

— Это монстр! — сказал Байрон.

— Он не просился на свет!

— Никто из нас не просился! — ответил он.

Просил ли я тебя, Создатель, вдохнуть в мой прах жизнь, сделать меня человеком? Взывал ли я к тебе из темноты?

ПРЕДАННЫЙ РАЙ, РАЗРУШЕННЫЙ РАЙ, ПОТЕРЯННЫЙ…

— Оно взывает к нам об уничтожении, разве вы не видите? — кричал Шелли — Оно говорит с нами через Клер! Мы должны…

— Именно по тем же причинам, о которых ты говоришь — ДОЛЖНЫ!

— А что, если мы не сможем отделаться от ужаса? Что, если будет хуже, если мы создадим новых монстров? парамонстров ! ПОПУЛЯЦИЯ МОНСТРОВ!

— Любовь может уничтожить страх, — сказал Шелли. — Любовь без страха.

— Какая любовь ? — Я посмотрела на них, держащих меня за руки, волнующие концовки романов, свет и тьма. — Любовь между сумасшедшим Богом и Дьяволом?

Вдруг Байрон поднялся на ноги. Я закричала, когда его звериные руки вцепились в мою. Он сильно сжал и его заостренное лицо, его лицо вампира насмешливо смотрело на меня сверху вниз, дразня.

— Да, мать Мария! Именно Дьявол овладел твоим любовником!