Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II

Опасность моей силы в том, что я могу просто выйти из-под контроля и стать хаосом. Тогда включиться мой апоптоз. И тогда уже я стану частью чего-то большего…

Моим спасением стали Тени и их Сила. Я научился контролю. И теперь я здесь, на Земле. И где-то внутри моей Сущности спит Пожиратель Миров…

И он начал своё пробуждение….

玉

帝

玉帝, Юй-ди – Нефритовый император

На Совиной горе в башне Сокола на высоком троне восседал Он. Нефритовый император, облаченный в золотые одежды, с небесным венком и земляными сапогами. В руках его была зеленая скрижаль, сделанная из нефрита. Трон окружали голубые ели с еще зеленоватыми верхушками. Зала была пустая, пространство обители выражало лишь одно – покой и вечную мудрость.

Тысячи эонов Император изображал свои знания на скрижали. Тысячи эонов подряд он разбивал скрижаль, плавил осколки и выплавлял новую. Вновь пытаясь выразить свое понимание и знание, чтобы однажды передать его достойному. Время шло, процесс не знал ни начала, ни конца. Уже и сил не было, чтобы выразить хоть что-то полное и цельное. И тогда оторвал свой взор Император от своего сознания и посмотрел вокруг.

Тень лежала на полу от скрижали, что зажата была его левой рукой. Тогда он взял в правую руку кисть и совместил тень от кисти с тенью нефритовой скрижали. Сконцентрировав свою волю, Владыка расслабил руки и отпустил предметы. Но не упали они. Так и остались висеть в пространстве, отбрасывая тень. Восхитился мастер Неба и Земли красотой этих двух Теней. Ибо они были целым и сущим представлением Знания, Формы и Тени.

Кисть выводит сущность того, что ведомо донести. Эта сущность ложится тенью на форму нефрита и закрепляется в вечном сиянии статичной сущности, называемой символом. Кисть как Дерево и Вода. Нефрит как Земля и Металл. Тень как Огонь.

Пламя вечности разносит пыль былых миров. Раскаленные они порождают новые тверди, которые застывая, кристаллизуются в свертки жизни, которая растекается подобно весеннему ручью в вечности, омывая былое и возрождая леса миров, сгорающие в вечном пламени творения и разрушения.

Поняв смысл, Император сжег пламенем духовного огня скрижаль и кисть, и наблюдал вечное горение их Теней, слитое в дыхании Миров.

На Совиной горе в башне Сокола на высоком троне не было никого…

Небо было налито грозой. Тяжелые тучи свисали на мир, как грозные войны. Молнии метавшиеся были подобны копьям богов. Неплохое время для убийства. Как и неплохое время, чтобы умереть.

Поде битвы, это всегда что-то грандиозное и величественное. Поле после битвы, это нечто мрачное и ожесточенное, нечто мертвое с теплящейся надеждой на выживание.

И меж гор умерших продвигался старец, седовласый бородач. Гроза уже перешла в свой апогей – проливной ливень и размывала кровь по телам умерших, смывая с них следы былой славы, оставляя только немую смерть. Старец заглядывал в глаза каждому лежащему на поле брани.

«Связую нервой, сращиваю кровью», – бормотал безумный старикан.

Он шел вперед. И за ним шла его армада трупов, которые словно по команде, встали и пошли за господином, покорившим смерть. То был мой учитель. Величайший алхимик, который смог создать гомункула, полноценного человека-голема из плоти и крови. Используя свою душу-кровь, он даровал жизнь, соединяя тела в единую цепь существования, которая питала хозяина и давала ему силу. Это и было высшим обманом. Бессмертие, которое даровалось после смерти. Вечное заточение в лапах покорителя Смерти, Ямантаки, Дайтокумьё.

Это был мой последний урок. Он показал саму тайну. Оживление гомункула. И теперь мне предстояла задача строго обратная: используя сокровенную божественную алхимию, укротить толпу гомункулов, победить Его Кровь…

Победить его кровь?! Страх, охвативший меня, наполнил все мое естество, когда я понял, что на меня движется не одна армия, а две, две армии, вооруженные до зубов всеми видами оружия, начиная от мечей, закачивая арбалетами.

Я бежал, концентрируя свою волю в самом себе. Я бежал в поиске своей силы, пока понимая свою беспомощность. Ужас заставлял меня бежать все быстрее и быстрее. Как вдруг стрела, пущенная кем-то, остепенила меня. Я упал. Нет. Я пал ниц. Левое плечо ныло от боли, кровь сочилась из раны. Кровь будоражила меня. Я озверел.

«Слепое сияние Крови. Нерва, движимая волей. Вспомни обо мне и введи меня в Храм своего Царства. Кровь, сочащаяся по телу. Кровь текущая по миру. Соберись воедино. Стань мной». Вскинув руки в небо, стоя на коленях, я увидел как тонкие струйки утихавшего дождя стали кровавыми. Я пил кровь всем своим телом. Я впитал всё. Трупы стали трупами. Смерть осталась смертью. А я выжил.

И после. Этот злобный старый, нет, древний смех оглушил меня. Я посмотрел в сторону и увидел только белую ухмылку своего учителя, окровавленного и умирающего, и его последний удар в мое сердце своим тонким ножом, мизерикордирия.

И я увидел сияние. Вечное сияние нового мира…

И смерть не коснулась того, кто проклят, чье сердце сожрано дикими ветрами, чья кровь выпита морем теней, чей череп вскрыт мечом хаоса, а мозг раздроблен и вылит….

Эпичная картина. Медленно рушащиеся здания. Бегущие люди. Какие-то вспышки света. Крики о помощи. Реки крови. Горы трупов.

И я, медленно продвигающийся через всё это действо, внимательно следил за огоньком на самой высокой башне города, которая ничего себе так стояла и не качалась, хотя земля под ногами еле-еле сдерживала свои конвульсии. Проходя дальше, я, на границе своего обычного зрения, наблюдал, как огромные собакоподобные тени просто затаскивали людей под землю. Длинный прыжок такого пса подминал под себя с десятка два людей, словно эта зверюга раскидывала за собой невидимую никому сеть.

Вот уже достигнув башни, я наконец-то увидел, что нет в ней окон, нет в ней дверей, нет в ней ничего, через что можно было бы проникнуть в нее, как и не было ее здесь никогда, никогда не было ее в этом городе, стране, мире, на этой планете. Это было странным, чужеземным, величественным и бесподобным. Кирпичик к кирпичику. Башня была словно выкована из глиняных кирпичей причудливого синего цвета с вкраплениями золотых нитей. Каждый кирпичик был размером примерно с десятирублевую монету, поэтому общий вид здания принимался за огромную стальную трубу, на вершине которой возвышался столб с пирамидой, внутри которой и находился тот самый огонек.