Ята Петри - Второй

И пространство вспыхнуло. Рассыпалось на искры. Меня закружило в огненном вихре. Я открыл глаза и постарался увидеть то, что не мог раньше. Стен для меня больше не существовало. Я видел только свет. Океан света. Вокруг все переливалось, горело. И та, за мерцающими бледно- синим камнями, я нашел темно-красные всплески ауры. Человека. Живого. Но потерявшего слишком много жизненной силы. Аура отдавала в пространство последний свет. Человек умирал. Я не специалист по цветам ауры, но даже я понял что происходит. Трудно было не понять.

— Там за стеной… — единственное, что сказал я и отошел чуть в сторонку. — Он там…

Гальцев с Мельником бросились к кладке. Глыбы были слишком большие, я видел. Разобрать завал — как можно быстрее. Это единственное что можно было сделать. Но я не знал, сколько еще продержится свет в ауре…Она горела слишком не стабильно. Слишком большими всплесками.

Все. Я отключил Дар. Я не мог себе позволить расходовать сейчас свои силы. Они нужны не для меня. Даже если рядом будет сотня прилипал — это будет не так важно. Главное — успеть во время…

Есть такое время в жизни, когда ты понимаешь, что все делится на «до» и «после», и только от тебя зависит каким может быть это «после». И будет ли оно. Есть время, когда в течении нескольких минут, решается как дальше будет развиваться история и какой поворот примут все события «до». И я чувствовал это время.

Каменные блоки были слишком тяжелые, слишком неудобные. Было сложно ухватить и просто отволочь их в сторону. С потолка на голову сыпался град камней, земля, какие-то куски свода. В этом мессе ход был слишком старый. Слишком не надежен. Я боялся нового обвала. Не потому что мы могли пострадать. Об этом я как то даже не думал. Я боялся не успеть. Потому что только я видел, как интенсивно выплескивает аура свет. Будто из разодранной аорты толчками бьет яркая артериальная кровь.

Ногти были содраны почти до костей, руки исцарапаны об острые ребра блоков. Но Гальцев смог, отодвинув один из верхних камней, все таки расчистить, хоть маленький, но лаз. Он, осторожно протиснувшись, посветив в лаз фонариком, смог разглядеть по ту сторону завала человека.

— Второй — сказал он утверждая. Четко без сомнения в голосе. Там Второй. На полу. Его немного придавило. Он лежит на спине. Я не вижу — дышит ли он.

Через 10 минут адской работы в лаз смог втиснуться Мельник — как самый компактный. Он кубарем скатился на пол. Попытался сразу же отодвинуть привалившие второго камни.

— Мужики, тут все сыпется. Но ваш дружбан дышит. Это точно.

Я не вижу, что происходит в нише. Я продолжаю оттаскивать камни. Нельзя добравшись до второго оставить его здесь. Слишком много потрачено усилий. Мы же сделали почти все что могли.

Второй слишком тяжел. Мельнику удается лишь слегка перевернуть неподвижное тело. Но мы практически разобрали завал, и в дело вступает Гальцев. Он приказывает мне не соваться в нишу и быть на готове.

Я перезаряжаю пистолет, стою посреди каменного коридора и жду. Мне действительно все равно, кто сунется ко мне на встречу из темноты. Я не боюсь.

Второго аккуратно за руки за ноги вытаскивают из полузасыпанной ниши. Я тоже вижу, что он дышит. Но он без сознания. Теплый свитер весь пропитан кровью. Кровь почти засохшая. Я не хочу думать, сколько Второй так вот пролежал в темноте, теряя с каждой минутой капельки жизни.

Гальцев использует все свое мастерство и умение для постановки хоть какого-то первичного диагноза и оказания первой помощи. Аптечка пригодилась более чем.

Но возникает вопрос — что делать дальше. Второго надо как можно быстрее поднимать на поверхность. Я пытаюсь заставить Мельника думать. Должны же быть хоть какие-то ответвления в этих катакомбах. Потому что ходу назад нет.

Мельник, светя фонариком Гальцеву, размышляет в слух.

Он старается перебрать все возможные варианты и получается только одно. Идти через завал вперед. Без второго. За помощью. Сами мы его не вынесем. Нужна помощь Старика и конторы. Гальцев говорит, что меня он не пустит. Мельник говорит, что после увиденного — меня оставлять одного в темноте нельзя. Вот и выходит что кроме Мельника, человека по сути постороннего, втянутого во всю это историю, идти за помощью некому. А что там впереди. Не знает никто. Он без дара не увидит ни приближающихся прилипал, ни ловушки в галерее. И я думая обо всем этом не понимаю зачем ему так рисковать. Ради чего? Это же не его война. Он всего лишь добровольный помощник. Он не умеет стрелять на поражение. Он не сможет справиться с опасностью. И он один может просто не дойти. Потому что его страховать не кем.

Но Мельник неожиданно соглашается. Я не спрашиваю его о мотивах. Я диктую ему мобильный Старика. И прошу не возвращаться. А дождаться нас там на поверхности.

Мельник уходит. Я вижу, что ему слегка не по себе, но он, перебираясь через вывороченные блоки, еще и пытается шутить.

— Хлопцы, если что- я к вам в виде приведения приду. В компании все же веселее будет.

— Типун тебе на язык, — незлобно огрызается Гальцев. Я просто жму руку на прощание. Свет от фонаря Мельника через пару минут просто рассеивается в темноте. И мы остаемся одни.

Что было дальше?

Дальше было ожидание…Такое длинное, как ожидание рассвета поздней осенью. Мы с Гальцевым почти не разговаривали. Никита полностью был занят Вторым, если это можно назвать занятостью. Он, на сколько было возможным при свете фонаря, осмотрел его, но сделать сам ничего не мог.

— У Второго две пули. Одна в груди, вторая чуть ниже. Судя по тому как он дышит, легкое не пробито…Но я же не специалист. И это не обычная царапина, а проникающие ранения. Вот за каким чертом он вообще полез в эти подземелья?

Я не знал что ответить. За артефактами? На обум без мага глубоко под землей вообще не имело смысла что либо искать — он же все таки не маг.

Гальцев нашел под свитером в карманах флакон с пилюлями и прочитав название хмыкнул.

— Он таки придурок, твой Второй. Ты знаешь что это такое?

Я глянув на флакон покачал головой.

— Не-а.

— Это…Как бы по проще объяснить. В то время как я был оперативником, пацаны баловались этими таблетками для того чтобы в нарядах и при патруле без мага можно было определять кукол. Плохо. Но хоть как — то. Препарат- такой симбиоз психотропного и нейролепиков. Усиливает восприятие и раздражает зрительный нерв, позволяя воспринимать цвета определенных частот. Я знал что Второй тоже частенько раньше использовал их. Но он, после того как вывозил нас с Санькой из города, зарекся. Таблетки искажают реальность. Да- кукол можно видеть, но ты сам находишься в довольно измененном состоянии сознания и не всегда адекватно можешь реагировать на окружающую действительность. Это все равно как ЛСД объесться и думать что ты умеешь летать. Ощущения похожие, но к реальности не имеют никакого отношения.