Мартин Уэйтс - Женщина в черном 2. Ангел смерти

– Да уж точно, должны бы.

Гарри покосился на дверь, прошептал:

– А как там поживает наш сержант «ни-шагу-назад»?

– Тихо, еще услышит, – воровато оглянулась Ева. – И какой она сержант – натуральный бригадный генерал. Ну, в смысле, не она, а муж. Как-то так.

– Нам не страшен генерал, генерал, генерал, – Гарри изобразил комическое пожатие плеч, потом несколько призадумался, – хотя, учитывая, насколько она старше меня по званию…

Ева расхохоталась. Естественнее и проще она не чувствовала себя с самого отъезда из Лондона.

Гарри, усмехаясь, подхватил с ночного столика книгу, взглянул на обложку. Книга оказалась о любви, «Мы будем вместе», роман Фрэнсис Бэйбрук.

Гарри саркастически помахал томиком перед носом Евы.

– Ее сокровище? Спорить готов, ее. Снаружи вся из себя суровость, а в душе… – он насмешливо покачал головой.

Щеки Евы зарделись, не сразу ей удалось ответить:

– Вообще-то, это моя книжка. Я ее случайно тут забыла.

– Ох, – Гарри отправил роман обратно на столик с таким видом, будто обложка внезапно раскалилась добела, вид у него был смущенный.

– Ерунда, конечно, просто отвлечься помогает, – поторопилась Ева избавить его от смущения. – А вы сейчас что читаете?

– Технические руководства, – хмыкнул Гарри. – Такого, знаете ли, рода творения. Да и вообще, я не любитель выдуманных историй.

– Интересные истории любят все, – мягко возразила Ева.

Они замерли над полузастланной постелью.

– Да? И какова же ваша? – спросил Гарри.

Ева склонилась, старательно взбивая подушку и еще старательнее избегая его взгляда. Попыталась отшутиться:

– А я полагала, вы не любитель.

– А вы меня попробуйте заинтересовать, – вскинул бровь Гарри.

Ева перестала мучить ни в чем не повинную подушку.

– Что насчет этого дома? – кивком указала на комнату, чтоб избежать прямого ответа. – Я спорить готова, с ним связана какая-то действительно интересная история.

– Несомненно. Сырость и плесень – куда уж интереснее.

Ева прикусила губу, ее живое лицо внезапно приняло серьезное выражение.

– Понимаете, вчера я нашла в подвале столько старинных вещей…

– Редкость немыслимая, – расхохотался Гарри, – старье в подвале! Умираю от нетерпения!

Ева и не подумала улыбнуться.

– По-моему, здесь произошло что-то скверное.

– Скверное? – окинул взором комнату Гарри. – Соглашусь, обои тут – сквернее некуда.

– Я серьезно! – Ева запустила в него подушкой, и Гарри с некоторым изумлением успел ее поймать. – Что-то не так с этим местом. Что-то в нем есть…

Что же? Ей вспомнилась забытая детская, игрушка, которую подобрал Эдвард неведомо где.

– Что-то печальное. А может, злое. Или все сразу. Не знаю, не могу…

Гарри потер руки, в глазах его заплясали озорные чертики.

– Паранормальные способности, сударыня? – Подошел поближе, старательно уложил подушку на кровать. – Тогда соизвольте ответить: о чем я сейчас думаю?

Два пальца легонько коснулись кончиками ее лба, Ева наслаждалась прохладным прикосновением. Бормоча нечто бессвязное, Гарри пантомимой изобразил типичного гипнотизера во время сеанса, гримасничал, будто от невыносимой боли, дергал свободной рукой. Потом произнес, одними губами:

– Откуда… ты… родом?

Ева расхохоталась:

– Из Кройдона.

Гарри отскочил:

– Поразительно! Новый вопрос…

Лицо его неожиданно сделалось вполне серьезным, и губы замерли.

Ева, однако, еще не была готова вернуться к серьезности. Слишком рано.

– Гарри, чаю хотите? – спросила она с улыбкой.

– Ответ неверный.

Ева выразила всем видом глубокую задумчивость.

– Простите, не понимаю. Вам придется сказать вслух.

– Что прячется за вашей улыбкой? – медленно произнес Гарри, глядя ей прямо в лицо.

– Ой, – Ева схватилась за голову, – только не это опять!

– Чистая правда, я – как заезженная пластинка. – Смешок Гарри сорвался, рука отдернулась.

Неожиданно Ева поняла, до чего они близко стоят, почти вплотную. Гарри неотрывно смотрел ей в глаза.

– Это просто… мой способ выжить, – сказала она честно. – Справиться с обстоятельствами.

– С войной? – Казалось, глаза его придвинулись еще ближе.

– Да со всем вообще.

Щекой она чувствовала его дыхание, ноздрями впитывала приятный запах лосьона после бритья. Гарри не отводил взгляда.

– Ева?

Потрясенная до глубины души, она стремительно обернулась, в дверях стояла Джин. Как давно она тут, Ева не знала.

Джин холодно улыбнулась:

– Как вы полагаете, не пора ли начинать утренние занятия?

– Да, разумеется. – Ева принялась разглаживать складки ничуть не смявшегося платья.

Джин кивнула самым вежливым образом:

– Доброго вам дня, капитан.

Развернулась и выплыла из дортуара. Пронзительно зазвенел колокольчик, собирающий детей на урок.

Ева и Гарри уставились друг на друга и, одновременно ощущая, как разорвалась меж ними связь интимности, фыркнули.

– Я почувствовал себя ее учеником, – ухмыльнулся Гарри, – причем неисправимым двоечником.

Ева сдавленно усмехнулась.

– Вы снова надели свое рабочее выражение лица? – спросил он негромко.

Ева, не отводя взгляда, улыбалась широко и светло.

– Возможно, – предположила она, – как раз это мое лицо – настоящее…

Холодный ветер завивал барашки на воде по обе стороны от дороги Девять жизней. Пена собиралась снежными холмиками, волны лизали края насыпи, пачкали белым и откатывались назад, в никуда. Отступление, за которым непременно последует новая атака…

У Гарри задрожали руки, и он сильнее вцепился в руль своего джипа. Когда ведешь машину, следует смотреть перед собой, незачем отвлекаться на ерунду, творящуюся по обе стороны дороги. Как же он ненавидит воду! Шум волн нарастает в воображении, громче и громче, едва не разрывает барабанные перепонки, нет, этот грохот чересчур силен даже для девятого вала, он усиливается и усиливается, давит на мозг, ритмичное биение волн сливается с ритмом сердца и дыхания. Гром, грохот!

Гарри жадно, отчаянно хватал ртом воздух. Машина двигалась все медленнее.

А потом ветер донес до него новые звуки, неведомо как прорвавшиеся сквозь оглушительный рев волн.

Слабые жалкие звуки, однако ошибиться невозможно. Человеческий крик, за ним – еще и еще. Кто-то зовет на помощь. А потом – ничего, словно крики объяла и захлестнула бушующая вода.

Захлестнула?

Утопила?

Гарри остановил машину, отнял трясущиеся руки от руля. Попытался отсечь от сознания шум моря и замирающие, эхом отдающиеся мольбы о помощи, звучащие в мозгу. Старательно зажмурился, нахмурил брови. Ощутил, как с привычной бесполезностью и безнадежностью нарастает в душе гнев и страх. Яростно саданул по рулю, и еще, и еще, он бил снова и снова, пока, наконец, не замер в изнеможении, тяжело дыша и силясь собрать воедино разбитый в осколки душевный покой.