Валерий Михайлов - В лабиринте версий

– Это гости, – пояснил Ты, – больные здесь ходят в белых халатах. Нам, кстати, тоже надо бы переодеться.

Подписав в гардеробе договор об аренде пижамы, они переоделись. Трубопроводову достались застиранные короткие штаны и широченная куртка с одной единственной пуговицей.

– Черт, я чувствую себя полным придурком, – пожаловался он Ты.

– Много же стоит твой разум, если он исчезает вместе со штанами, – ответил тот, разглядывая себя в зеркале. Выглядел он не лучше, чем Трубопроводов.

Бракосочетание должно было состояться в конференц-зале больницы, куда и направились друзья в окружении гостей в таких же пижамах.

В глаза Трубопроводову бросился огромный портрет Президента, на котором он был изображен в роли распятого Христа и странного вида алтарь. Возле алтаря, прямо на полу сидел мужчина средних лет, одетый в простыню. На ногах у него были тапочки.

Рядом с ним на сцене находился безрукий и безногий инвалид, окруженный всевозможными бубнами и барабанами. Рядом с инвалидом сидела отвратительного вида женщина, от вида которой Трубопроводова даже затошнило. Судя по всему, это была кликуша.

Посмотрев на часы, отец Марк произнес:

– Пора начинать, а то водка нагреется.

С этими словами он нажал какую-то кнопку на алтаре. Инвалид затрясся, пустил струйку слюны изо рта и забился головой о барабаны. Истошно завопила кликуша.

Под этот свадебный марш в зал вошли молодые. Жених был облачен в настоящие рыцарские доспехи. На невесте был фрак.

– Ну, и какого хрена вы сюда приперлись? – торжественно спросил отец Марк, когда музыка, наконец, стихла.

– Мы хотим сочетаться узами законного брака, – устало ответил жених.

Ему, явно, было не по себе в этой консервной банке.

– Вы уверены? – удивился отец Марк.

– На все сто.

– И ничего не перепутали?

– Нет.

– Хочешь сказать, что ты готов взять её в жены?!

– Да.

– Ладно. А ты что скажешь? – обратился отец Марк к невесте, – неужели ты хочешь с ним сочетаться браком?

– Да.

– Ты уверена?

– На все сто.

– Не передумаешь?

– Нет.

– Но, зачем вам это надо?

– Дело в том, отец Марк, что мы вынуждены были прожить более 10 лет в одной квартире в, так называемом, гражданском браке. За это время мы так успели друг другу надоесть, что захотели развестись, а не просто послать друг друга подальше. А без брака мы развестись не можем.

– Достойная причина, – согласился с невестой отец Марк, – теперь посмотрим, что говорит нам великий Таксиль. Открыв книгу, он торжественно прочитал несколько страниц.

– Ладно, – сказал он, закрывая книгу, – объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться или послать друг друга ко всем чертям. Теперь это уже ваше личное дело. Аминь.

Вновь заиграла музыка, и отец Марк сошел со сцены.

– Пойдем, – сказал Ты Трубопроводову, – пока он куда-нибудь не свалил.

– А, как же свадьба?

– Успеешь еще пожрать на халяву. Пошли.

Отца Марка они догнали уже у входа в его палату. С Ты он поздоровался, как с закадычным другом.

– Познакомься, – сказал ему Ты, – это первопроходец Трубопроводов. Он почти один из нас.

– Очень рад. Тогда позвольте пригласить вас на рюмку-другую коньяка.

– С удовольствием.

В палате отца Марка все было перевернуто вверх дном, но было чисто.

– Тебе уже открылось, – спросил он Трубопроводова после третьей рюмки, – что человеческий дух сводит их с ума?

– Кого?

– Они вселяются в правящих нами людей, меняя их как перчатки. Но человеческая природа сводит их с ума, и когда они слетают с катушек… Кем, по-твоему были Ленин, Сталин или Гитлер? Думаешь, почему они соскочили с катушек? Все дело в арендаторах или тенях черных псов. Ты меня понимаешь?

Трубопроводов совершенно ничего не понимал.

– Так, вот, – совсем шепотом заговорил Марк, – все это херня на постном масле. Они – это такая же ширма, как… На самом деле нами правят никакие не атланты, инопланетяне, шамбала, иллюминаты и прочая хрень. Все это не больше, чем игра пронизывающего все и вся безликого потока, наполняющего вселенную. Это он контролирует каждую мысль, каждый квант энергии. ДАЖЕ ЭТИ СЛОВА ГОВОРЮ ТЕБЕ НЕ Я. ЭТО ОН ГОВОРИТ С ТОБОЙ ПРИ ПОМОЩИ МОЕГО РТА.

При этих словах глаза Марка стали бездонными, как космос, в который начал проваливаться Трубопроводов.

Трубопроводов сидел на кровати, скрестив ноги, и нервно курил. Он прекрасно понимал, что давно уже не спит, и все «происходящее» происходит на самом деле. Но агонизирующая рациональная часть его ума из последних сил пыталась в это не верить. Рациональная часть рассудка не могла, не хотела смириться с «перекрестком миров», на котором оказался Трубопроводов, воспринимающий одновременно две реальности.

Реальностью № 1 была ночь, кровать в чужой квартире у незнакомых людей, куда его привел на ночлег Ты. В этой реальности он стал человеком без денег, без регистрации, без документов, без места, которое он мог бы считать, хоть временно, своим. Вместо этого была бесчисленная вереница чужих квартир с обитающими там безумцами. С другими людьми Ты, похоже, не знался. Безумцы оставляли Трубопроводова на ночлег, кормили ужинами и завтраками, а утром давали «взаймы» какую-то сумму денег. Трубопроводов чувствовал себя почти Генри Миллером. Для полной тождественности не хватало безудержного секса, а секса у Трубопроводова в этих скитаниях не было вообще. Да, ему было и не до секса в его прогрессирующем безумии, которому активно способствовал Ты.

Второй реальностью был Мелиополис, или город с бесконечным количеством граней-реальностей, вернее, одна из его депрессивных сторон. Низкое серое небо, холодный, моросящий дождь, серые мрачные дома, грязь, копоть, уныние… И, как часть декораций, уставшие бесцветные люди, бредущие с работы домой, где их ждут такие же бесцветные мужья, жены, дети… Такие же простые, уставшие люди, которым давно уже на все и на всех насрать… Такие же люди, как он, как Трубопроводов, как я, как ты…

Поистине, чтобы превратить человека в быдло, достаточно заставить его рожать и работать, рожать и работать, рожать и работать, чтобы ни на что другое уже не оставалось ни времени, ни желания, ни сил.

Наверно, еще и поэтому, все до единой церкви и тоталитарные общественные системы сражаются с абортами, контрацепцией, сексом ради удовольствия и удовольствием, как таковым. Лишая нас удовольствия и наслаждений, они лишают нас человеческого облика, превращают нас в понурое, угрюмое быдло с одним, на всех, уставшим лицом. Возможно, так мы больше стоим на галактическом рынке рабов. Или же боги или Бог таким образом реализовывают свои садистские наклонности?

От этих навязанных городом мыслей стало еще более обрыдло и промозгло. Похоже, у города была своя каменная депрессия…