Валерий Михайлов - В лабиринте версий

Появились первые модели: мужчины, женщины, дети. Коллекция оказалась совершенно невыразительной. Вся одежда и обувь была сшита из кожи телесного цвета. Подстать одежде были и модели. Они выглядели так, словно Август и К° собрал на улице первых попавшихся людей, кстати, это было вполне в его духе. Трубоповодову стало скучно и он уже собрался переключить на другой канал или выключить телевизор, как вдруг крупным планом показали ноги модели, обутые в изящные туфли, носы которых были украшены человеческими ушами. Следом на подиуме появились две милые девочки в курточках, спину и грудь которых украшали татуировки. На груди, кроме этого, находились настоящие мужские соски. Затем на подиуме появились дамы с сумочками, сшитыми из женских грудей большого размера и украшенными человеческими зубами.

Каждая последующая модель была все более и более откровенной.

Замыкали коллекцию дамы в длинных платьях. Их шеи украшали «шкурки» детей: мальчиков и девочек 5–7 лет.

На телеэкранах название коллекции давно уже уступило место хронике. Показывали кадры, которые обычно любят демонстрировать «зеленые», только в роли животных были симпатичные человеческие детишки. Как детенышей морских котиков, их забивали палками, чтобы не испортить мех. Их варили живьем, как раков. Их подвешивали на крючья и перерезали горла, чтобы спустить кровь, как это делают с животными для того, чтобы получить кошерное мясо. Их «чистили» живьем, как рыбу. Как крупный рогатый скот, их забивали молотками. Английские леди и джентльмены травили их собаками, как лисиц. Их просто убивали ради забавы, насаживали на огромные рыболовные крючки, препарировали в школах и институтах… И все это под «Отче наш» и другие подобные вещи.

Оборвалась музыка, и потух свет. Вновь заговорил Август и К°.

– К сожалению, я не смог сделать свою коллекцию из натуральной человеческой кожи и мне пришлось использовать искусственный материал. Почему-то, в нашем мире насилия и убийства, это считается преступлением. Подобно тем, кто строил Третий Рейх и творил Мировую Революцию, мы считаем себя кем-то особенным, забывая о том, что вид, поступающий подобным образом со всеми остальными жителями этой проклятой планеты, достоин того, чтобы с ним поступали во сто крат хуже. Не потому ли уничтожили всех индейцев, что их считали существами, стоящими ниже на лестнице развития? Не потому ли уничтожали и превращали в рабов негров, что их считали существами, стоящими ниже на лестнице развития? Не потому ли уничтожили миллионы евреев и славян, что их считали существами, стоящими ниже на лестнице развития? Не потому ли сейчас национал-патриоты спокойно убивают на улицах всех тех, кто не является представителем «высшей расы», что их считают существами, стоящими ниже на лестнице развития? И не потому ли мы убиваем всех вокруг предельно варварскими методами, что считаем их существами, стоящими ниже на лестнице развития?

А, если так, то чем мы лучше тех, кто создавал лагеря смерти? И какое право мы имеем, вообще, их судить? Кто мы, как не убийцы всех и вся? Мы, дамы и господа – проклятие этой планеты. И, если в нас есть хоть капля любви, мы просто обязаны обрушить карающий меч на свои головы и головы своих ближних. Само существование человечества в его сегодняшнем виде – преступление. Мы должны измениться или подохнуть. Но, для первого мы слишком тупы, а для второго – слишком ленивы. Всё, на что мы способны – это реклама утопических полумер.

Можно сколько угодно рекламировать кожзаменитель и вегетарианство, но для производства «дерьмонтина» нужно сырье, а для того, чтобы выращивать ненасильственную травку – пространство. Соответственно, для этого надо осваивать все новые территории и заниматься тем, что мы умеем лучше всего – убивать. Так, что, всё это не более, чем синдром 13 этажа, когда из страха перед этим числом мы пытаемся обманывать сами себя, рисуя на стене спасительную четверку после единицы. Да, дамы и господа, больше всего мы боимся правды, которая заключается в том, что мы – далеко не венец и не образ с подобием, а, всего лишь элемент огромной системы, превратившийся в раковую опухоль, пожирающую все вокруг.

Единственно, в чем мы преуспели, так это в искусстве плодиться и убивать. Все остальное, включая нашу науку и культуру – это всего лишь декорации к смерти или совокуплению. Так, давайте спасем планету! давайте откроем двери бактериологических лабораторий! Давайте пустим ракеты! Давайте устроим бурю, которая сметет этот человеческий вертеп с лица Земли! Или, может быть, начнем, все-таки, думать, ограничим рождаемость, доведем нашу численность до разумных пределов и перестанем уничтожать все и вся? Ну да что-то я заболтался. Прошу всех к столу.

После рекламы началось шоу для умственно отсталой части домохозяек, и Трубопроводов переключил канал.

В студии, вальяжно развалившись на диване, разглагольствовал другой знакомый Трубопроводова: Настоятель Церкви Божественного Откровения Корнея Ивановича Чуковского Максим Максимович, как гласила пояснительная надпись внизу экрана. На нем была ряса кислотных цветов, украшенная детскими рисунками.

– Конечно, можно, сколько угодно, рассуждать о том, что Чуковский, подобно Маяковскому и многим другим советским писателям, воспевал в своих произведениях коммунистические идеалы. Для тех, кто так считает, Мойдодыр, например – это призрак коммунизма, воспетый Марксом, который очищает человеческие умы от грязи буржуазной идеологии. Крокодил для них – это партия, а Тотоша и Кокоша – пионерия и комсомол. Мама, в чьей спальне нашел себе пристанище Мойдодыр – это Европа или Россия. Здесь эти критиканы не смогли найти общий язык. Ну, а Грязнуля – это народ, немытый, нечесаный, темный…

– Как я понимаю, вы с этим категорически несогласны, – перебила его ведущая шоу.

– Разумеется. А вы, разве, согласны?

Пробормотав какую-то политкорректную чушь, ведущая вновь передала слово Максиму Максимовичу.

– Для нас Корней Иванович был, есть и будет истинным учителем и пророком, который в своих недетских «детских» стихах зашифровал послание из мира психоделической реальности, – продолжил он, – читая детям его сказки, мы, тем самым, обучаем их эзотерическим шаманским практикам, которые позже позволят им осознать глубину учений Дона Хуана, Гурджиева, Ошо, Лири, Кроули и многих других «искателей пути» из тюрьмы нашей реальности в Психоделическую страну. Творчество Чуковского – это ярчайший пример сталкинга, позволяющий шаману казаться детским писателем и благополучно дожить до старости, говоря людям вещи, за которые многие другие поплатились своей головой…

Вернулся Кирилл Федорович.