Валерий Михайлов - В лабиринте версий

Трубопроводов уже хотел запустить в бабку камнем, но одна из коз, с таким же, как у хозяйки, блеянием, бросилась в ближайшие кусты.

– Куда тебя черти несут! – завопила старуха, и, матерясь так, что стыдно стало бы любому сапожнику, рванула за козой.

Повторив за старухой несколько, особенно метких, выражений, Трубопроводов вернулся к своему занятию.

Стемнело. От усталости Трубопроводов чуть не падал с ног, но какое-то остервенение, усиливающееся с каждой неудачной попыткой, заставляло его продолжать – проходить и проходить сквозь дверной проем. Наконец, пересекая в сотый раз невидимую черту, разделяющую «внутри» и «снаружи», он почувствовал не похожее ни на что ощущение, которое появлялось у него, каждый раз, перед прогулкой по Мелиополису. С каждой новой попыткой ощущение становилось все более отчетливым. Вскоре Трубопроводов понял, что это ощущение и есть искомая дверь, пройдя сквозь которую, он совершит, тот самый, квантовый переход.

Закрыв, на всякий случай, глаза, Трубопроводов замер на разделительной линии. Все своё внимание он сосредоточил на ощущении двери, которая постепенно начала открываться. Спустя мгновение, или вечность, Трубопроводов ощутил приятное тепло жилого помещения. Запах говна сменился ароматом дорогого коньяка и сигар. Поняв, что он уже внутри, Трубопроводов рухнул на пол. Его сознание отключилось.

Когда он открыл глаза, над ним хлопотал мужчина в черном балахоне до пят. На руках у него были черные перчатки. Лицо скрывала черная маска. На груди была изображена ярко-красная голова пса. Она выглядела трехмерной и живой, словно ярко-красный пес высунул свою голову из абсолютной тьмы балахона. Пес несколько иронично смотрел в глаза Трубопроводову.

– Привет, – сказал Трубопроводов скорее псу, чем его обладателю.

– Поднимайтесь, вас уже ждут, – торжественно произнес человек в балахоне.

Только приняв вертикальное положение, Трубопроводов смог обратить внимание на окружающую обстановку. Это был большой, круглый, лишенный мебели, зал. Белый пол был испещрен ярко-красными иероглифами. Стена, белая внизу, постепенно меняла свой цвет на совершенно черный у купола, который казался бесконечно глубокой тьмой. В стене было несколько, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга, дверей.

– Вам сюда, – сказал человек в балахоне, открыв одну из дверей.

Войдя внутрь, Трубопроводов оказался в огромной душевой кабине. Когда закрылась за ним дверь, из потолка теплыми струями потекла густая, приятно пахнущая, жидкость. Расслабившийся, было, Трубопроводов, закричал от ужаса. Его одежда на глазах начала растворяться и падать на пол, превращаясь в мутную жижу, стекающую в сливное отверстие. Самому же Трубопроводову душ не причинил никакого вреда. Когда последние остатки одежды отправились в канализацию, из потолка потекла обычная, приятно теплая вода, которую сменил теплый ветерок, исполняющий роль полотенца.

После окончания водной процедуры раздвинулась противоположная от двери стена. Куда вела эта дверь, Трубопроводов не видел, так как все «там» было закрыто от него завесой абсолютной тьмы. Пройдя сквозь неё, Трубопроводов очутился в похожем на предыдущий, круглом зале, в центре которого на изящном троне, высеченном гениальными мастерами из монолитной глыбы тьмы, восседала Богиня. Она была одета в обтягивающий черный комбинезон с эмблемой пса на груди. На ногах у неё были черные сапожки без каблуков, на руках – черные перчатки из тончайшей тьмы. Лицо скрывала черная маска. Только пышные и необычайно длинные огненно-рыжие волосы выделялись на черном фоне.

У ног Богини стоял черный гроб, подушка в изголовье которого служила подставкой для её красивых ног. Рядом с гробом лежала прозрачная крышка, на которой стояла похожая на пиалу чаша из той же каменной тьмы. К Богине вела узкая дорожка между двумя плотными шеренгами Сторожевых Псов – отборной гвардии, вооруженной длинными смертоносными кинжалами из самой прочной тьмы и даром, позволяющим им проникать в самые глубины психики других существ. Трубопроводову предстояло пройти сквозь этот строй, и, если, хоть, один из Псов заподозрил бы что-то неладное, его (Трубопроводова) тело, в мгновение ока, было бы растерзано в клочья.

Стараясь не показывать страха, Трубопроводов медленно пошел в сторону Богини. Только остановившись у ног гроба, он облегченно вздохнул. Первый экзамен был сдан. Несколько минут Богиня внимательно разглядывала Трубопроводова, затем спросила приятным голосом:

– Кто ты и что тебе нужно?

– Я тот, кто ищет ответ на вопрос, которого не существует, – ответил Трубопроводов, как научил его Нубов.

– Что ж… Готов ли ты умереть, чтобы обрести жизнь в Царстве Истины?

– Истины нет, есть только версии.

– Истины нет, есть только версии… – задумчиво повторила Богиня.

– Слава Богине! – трижды крикнули Псы.

– Истины нет, есть только версии, – еще раз сказал Трубопроводов, – но я готов умереть, чтобы пройти через дверь осознания.

– В таком случае, чаша на крышке гроба ожидает тебя.

– Благодарю тебя, Богиня.

– Испей эликсир смерти до дна.

Трясущимися руками Трубопроводов взял чашу и залпом выпил её содержимое. Эликсир смерти – секретная комбинация из наркотических веществ, растворенная в менструальной крови Богини – оказался немного пряным на вкус.

– Теперь займи свое место, – пригласила Богиня, садясь с ногами на трон.

Трубопроводов лег в гроб головой на подушку, сохранившую след от ног Богини. Под погребальные песнопения Псы укрыли Трубопроводова до подбородка черным саваном, затем накрыли гроб крышкой. Не прекращая петь, Псы синхронными ударами молотков прибили крышку к гробу, после чего, взяв его за ручки, торжественно вынесли из здания и опустили в заранее выкопанную могилу. Когда гроб накрыл толстый слой земли, Трубопроводов понял, что откапывать его не будут. Он либо умрет похороненным заживо, либо совершит квантовый переход через дверь, которой служит теперь крышка гроба. И только эликсир смерти не позволял ему удариться в панику или сойти с ума. Благодаря напитку, Трубопроводов мог спокойно мыслить даже в такой ужасной ситуации.

Собрав все свои силы, он сосредоточился на квантовом переходе.

– Просьба незамедлительно отстегнуть ремни и покинуть территорию терминала, – произнес безликий голос механического диктора…

– Пора, – произнес голос Ересиарха.

– Пора, – согласился с ним Трубопроводов, выключая монитор…

Кто-то с необычайным пафосом, словно очередную велеречивую оду Родине, декламировал Баркова, причем, не его малоизвестные современному читателю переводы Горация. Голос был женский, немного дребезжащий, но не настолько, чтобы вызывать отвращение. Когда, вслед за звуковой дорожкой, настроился и видеоряд, Трубопроводов увидел взлохмаченное существо, предположительно, женского пола. Росту эта, ориентировочно, дамочка была метра полтора, не больше. Её худое, даже на взгляд модельеров той самой ориентации, тело было облачено в деловой костюм, из-под короткой юбки которого выглядывали волосатые, как истинно грузинская грудь, босые ноги минимум 43 размера. Баркова она декламировала по памяти.