Валерий Михайлов - Комедианты

– Но…

– Может, вы для начала выслушаете меня?

– Хорошо.

– Сейчас это эксперимент. Слово, которое ничего не говорит, как и любое другое. Существует он очень давно. Возможно, столько же, сколько и вся вселенная. Что это или кто это – не знает никто. Мы имеем дело только с его проявлением в виде направленной воли, воплощение которой и есть наша задача. Со своей стороны эксперимент делает всё, чтобы это воплощение стало как можно эффективней. Он предельно разумен и рационален. Никаких чувств, никакой морали. Только цель и её воплощение.

– Ну а вам это зачем?

– Эксперимент не даёт выбора.

– Выбор есть всегда.

– Если ты оказался у него на дороге, он либо использует тебя, либо устраняет.

– То есть, он держит вас всех в страхе?

– Отнюдь нет. Это мы держимся за него. Сколько мне, по-вашему, лет?

– Я плохо определяю возраст.

– А вы попробуйте. Хотя бы с точностью до ста.

– Это шутка?

– Нет. Среди нас есть и те, кто живёт уже более тысячи лет.

– Бессмертие взамен за службу.

– Проще продлить нашу жизнь, чем искать замену.

– Ладно. Что вы конкретно хотите от меня?

– Посильный вклад в дело эксперимента.

– Что означает «посильный вклад»? Я, знаете ли, больше люблю точные формулировки.

– С этим вы скоро разберётесь. Поверьте, я не пудрю вам мозги, как, наверное, кажется со стороны. Дело в том, что некоторые вещи невозможно описать при помощи точных формулировок.

– Но оперирование понятиями, которые невозможно определить в принципе…

– Скоро вы и не к такому привыкнете.

Несмотря на весь кажущийся абсурд, слова Дюльсендорфа казались убедительными и весомыми. Цветикова интуитивно притягивало к эксперименту – загадочному явлению с прозаичным названием. С другой стороны, перспектива похоронить себя заживо в закрытом ящике…

– Насколько это закрытый проект?

– Смотря, что вы имеете в виду. Если секретность, то абсолютная. Любая информация, включая сам факт существования эксперимента, является закрытой. Что же до образа жизни… После инструктажа вы сможете свободно передвигаться по необъятным просторам нашей Родины. А если потребуется, то и не только. Соглашайтесь. В другом месте, возможно, у вас было бы больше славы и денег, но нигде не было бы так интересно. И потом, вы слишком много знаете, чтобы свободно разгуливать по земле.

Дюльсендорф посмотрел на часы.

– Ну так что?

– Карл! У нас проблемы!

Судя по голосу, Цветиков был на грани паники.

– Что случилось?

– Она ушла! Приезжай срочно! Машина уже в пути.

– Кто она? Куда…

Трубка ответила короткими Гуками.

– Что за, блин! – выругался Дюльсендорф.

Была глубокая ночь.

Дежурная «Волга» уже ждала под окнами.

– Поехали, – сказал Дюльсендорф, садясь на переднее сиденье.

Он давно уже успел пожалеть, что втянул Цветикова в это дело. Перспективный специалист оказался слишком правильным, чтобы уметь рисковать и принимать решения. А рисковать приходилось собственной жизнью. Эксперимент ни с кем особо не церемонился.

– Какого чёрта?! – набросился он с порога на бледного от волнения Цветикова.

– Она ушла!

– Кто? Куда?

– Она…

Дюльсендорф понял, о ком идёт речь, и его сердце радостно забилось.

– Что произошло?

Цветиков принялся что-то мямлить, и Дюльсендорфу пришлось на него накричать, чтобы тот вновь обрёл дар связной речи.

Объект 271… Хотя нет, все началось значительно раньше, когда проводился эксперимент над трудными подростками. Тогда одному из них удалось ускользнуть совершенно невообразимым образом. Побег был невозможен, однако ему удалось бесследно исчезнуть, несмотря на более чем серьёзные поиски. Ещё более невозможным стало его возвращение через несколько лет. Он превратился в настоящего воина из легенд: быстрого и неуловимого, способного найти и уничтожить любого противника. Объектом 271 была его дочь. Семнадцатилетняя красавица, добровольно согласившаяся на участие в эксперименте. Да, что ни говори, а Цветиков уговаривать научился. Это он добился её согласия, рассказав ей всю правду об отце. Ту правду, которую он знал.

Она исчезла из изолятора – каменного мешка, куда не проникали ни свет, ни звук. Исчезла после того, как была жестоко изувечена, а увечить здесь умели. Здесь только и делали, что уничтожали в человеке всё: тело, душу и дух, уничтожали полностью, раз и навсегда, в надежде, что кто-то сможет, в силу своих скрытых резервов, уйти, открыть дверь, выйти отсюда живым. Будь Цветиков хоть немного догадливей, он бы сейчас пил шампанское и праздновал победу. Но Цветиков знал только то, что должен был знать. К тому же он оказался слишком чванливым, чтобы…

– Я всё улажу, – бросил ему Дюльсендорф, – сиди тихо, и всё будет хорошо.

Цветикову совсем необязательно было понимать суть происходящего. К тому же Дюльсендорф в глубине души радовался смятению Цветикова. Ведь тот мнил себя пупом земли.

– Ты уезжаешь?!

– Да. Подготовь подробный отчёт. К утру чтобы был.

– Но… – Цветиков был как маленький ребёнок, которого мамочка пыталась оставить одного дома на пару минут.

– Делай, что говорят, – осадил его Дюльсендорф и вышел из лаборатории.

– К Моргане, – сказал он шофёру, садясь в машину.

– Надеюсь, у тебя достаточно веская причина для визита в пять часов утра?

Моргана была заспанной и недовольной.

– Когда я тебя беспокоил по пустякам?

– Хорошо. Кофе будешь?

– От твоего кофе невозможно отказаться.

– Когда начинать варить?

– Можешь прямо сейчас.

– Ты далеко?

– Почти у ворот.

– Посигналишь.

За те несколько минут, которые понадобились Дюльсендорфу, чтобы доехать до дома Морганы, она успела привести себя в порядок и сварить кофе.

– Ты само совершенство, – сказал ей Карл, делая маленький глоток горячего напитка.

– Я знаю.

Она улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

– Я к тебе из-за объекта двести семьдесят один. Она исчезла.

– Что значит исчезла?

– Эти идиоты надругались над ней, а потом засунули её в изолятор. Когда за ней пришли, камера оказалась пустой.

– Когда это произошло?

– Несколько часов или дней назад.

– А поточнее?

– Точнее сказать не могу. Они пришли за ней, когда решили, что наверняка…

– Мониторинг?

– Этот урод…

– Этот урод, как и прочие другие, делал только то, что говорил ты.

– Моргана…

– Кто знал о реальной задаче эксперимента?

– Ты же понимаешь…

– Я понимаю. И ты пойми. Дурака тебе надо искать в зеркале.

– Я не плакаться к тебе приехал.

– Тогда не трать моё время на этот светский чёс.

– Хорошо. Мне нужна твоя помощь.

Она вопросительно подняла брови.

– Я хочу, чтобы ты отследила её путь.