Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты

– Может быть, вернемся в отель? – осторожно предложила Хэйден. Дуган встретился с ней взглядом, качнул головой. – Хочешь, чтобы я ушла?

– Почему?

– Все рано или поздно этого хотят, – она натянуто улыбнулась, допила «Маргариту», поднялась из-за стола. Дуган остановил ее, взяв за руку. – Не надо меня жалеть!

– Я не жалею. – Он уговорил ее сесть обратно за стол и выпить еще пару коктейлей.

– Не любишь, когда люди копаются в твоей жизни? – спросила Хэйден.

– Не очень.

– Тогда я не буду.

– Хорошо.

– Можешь притвориться теперь кем хочешь.

– Что это значит?

– Твое имя…

– Ты видела мои документы?

– Еще в Гаррисберге.

– Понятно…

– Снова злишься?

– Немного.

– Почему?

– А что бы сделала на моем месте ты?

– Если бы я хотела избавиться от тебя, то не стала бы снимать для тебя номер в отеле.

– Тебе нужно было где-то жить здесь.

– И не стала бы возвращаться.

– Кто-то должен показать тебе город.

– Вот, значит, как?! – Хэйден впилась в него ставшим неожиданно колким взглядом. – Ты действительно вернулся только ради того, чтобы показать мне город?

– Я? – Дуган попытался выдержать ее взгляд, продержался пару секунд и примирительно улыбнулся. – Нет.

– Хорошо. – В глазах девушки сверкнул огонь. – А то я не знала, что и думать… – она на мгновение стала серьезной, затем беззаботно рассмеялась. Комик на сцене принял смех на свой адрес и повторил предыдущую шутку.

В эту ночь Дуган остался в номере Хэйден, позвонил во второй половине дня Айрис и сказал, что должен снова отправиться в Гаррисберг. Она пожелала ему удачного пути и предложила позвать к телефону Дьюс. Услышав голос девочки, Хэйден предусмотрительно отошла, чтобы не слышать разговор.

– Последнее было лишним, – сказал Дуган, повесив трубку. Хэйден пожала плечами, отвернулась. – По крайней мере, для меня это было неважно.

– Может быть, это было важно для меня, – сказала, не поворачиваясь, Хэйден. Дуган нахмурился, разглядывая ее затылок, выждал минуту.

– Ладно. Давай сделаем так, – сказал он, доставая сигарету, – я пройдусь немного, а ты, когда успокоишься, найдешь меня, и мы не станем больше возвращаться к этому разговору. – Не дожидаясь ответа, Дуган пошел прочь.

Несмотря на субботний день, людей в парке «Фэйрмонт» было не так много, чтобы потеряться. Стоянка у музея искусств была почти пуста. Десятка два человек находились у фонтанов и памятника у входа в музей. Какая-то пара с испанским акцентом подошла к Дугану и попросила сфотографировать их на фоне музея. Пока Дуган пытался разобраться в чужом фотоаппарате, мимо с дикими воплями пробежал измазанный мороженым мальчишка лет пяти. Следом за ним бежала, извиняясь, крупная девочка.

– Ну, если хочешь, можешь теперь вымазать мороженым меня! – кричала она мальчику.

Дуган проводил их взглядом, сделал пару фотографий молодой пары, вернул им фотоаппарат, притворяясь, что не видит идущую к нему Хэйден.

– Не возражаешь? – спросила она, беря его под руку. Пара, которую он фотографировал, оживилась, предложила сделать теперь пару фотографий их фотоаппаратом.

– О нет! Мы не туристы! – отмахнулась от них Хэйден, заговорщически указала на Дугана. – Он, по крайней мере, не турист… Да и фотоаппарата у нас нет… И мы, как бы это сказать, не совсем чтобы пара… – она смущенно улыбнулась, увидела бегущего назад мальчишку с измазанным мороженым лицом и громко рассмеялась. – Правда забавно? – спросила она Дугана.

Он промолчал, доставая еще одну сигарету.

– Я что, снова сделала что-то не так? – спросила уже в музее Хэйден. Он покачал головой. – Я тебе не верю! – Она гневно поджала губы, огляделась. – Это все из-за той пары, да? Тебе не понравилась, что я им сказала? Хочешь, я вернусь, найду их и… – Хэйден замолчала, нахмурилась, бросая на Дугана короткие взгляды. – Думаю, нам нужно выпить, – пришла она к выводу через пару минут, увидела вспыхнувший на лице Дугана интерес и потянула его к выходу из музея. – Не упрямься, – защебетала она. – Немного бурбона для тебя, пара бокалов «Маргариты» для меня, и все станет снова хорошо.

Дуган увидел пару туристов, которые просили его сфотографировать их, и согласился, что бурбон действительно может помочь. Но бурбон не помог. Не помогли и поездки к «Индепенденс-Холл» и на алею Елфреса.

– Все это тебе не очень нравится, верно? – спросила Дугана Хэйден, когда они почти добрались до Уномэйкерс в центре города. – Дело во мне или же ты просто не любишь родной город?

– Это не мой родной город.

– Вот как…

– Только не спрашивай, откуда я.

– Почему?

– Ты же не говоришь мне, откуда приехала. Почему я должен…

– Я из Нью-Мексико.

– Что?

– Город называется Кловис. Маленький и скучный. На окраине есть животноводческая ферма. Там меня и нашел Келли Стэнтон.

– Это парень, с которым ты приехала в Гаррисберг?

– Да.

– Понятно.

– Теперь ты.

– Что я?

– Твой черед рассказывать, как ты оказался в Филадельфии.

– Нет.

– Почему? Что может быть хуже Кловиса и животноводческой фермы? – Хэйден увидела, как помрачнел Дуган, попыталась развеселить его грязной шуткой о доении коров, снова предложила выпить, затем вернуться в отель.

На Док-стрит ей начало казаться, что Дуган сейчас попрощается с ней и уедет. Он и сам не знал, хочет остаться или нет. Не знал, когда ставил машину на парковку, не знал, когда поднимался в номер Хэйден, не знал, заказывая в номер бурбон для себя и текилу для нее. Не знал, когда лежал в кровати, слышал, как рядом сопит во сне Хэйден, и чувствовал, как начинает засыпать сам.

Ему приснился воскресный вечер. Он стоял возле здания «Блю горизонт», впереди у которого были еще несколько десятков славных лет, прежде чем оно придет в упадок. Вокруг ходило много людей, которые, казалось, сошли с экрана ретрофильма. Хотя, возможно, это и был ретрофильм. И Дуган стал его частью. Одежда, цвета, запахи. Толпа подхватила его и понесла в зал, где атмосфера была уже накалена предыдущими боями. Но все ждали лишь одного – последнего чемпионского боя между Стивеном Огли и Нэйлом Бойлан.

Дуган видел ринг, видел обращенное в шоу представление боксеров. Интерес взял верх, и он начал осторожно пробираться вперед. Толпа загудела, начался бой. Боксеры закружились по рингу в танце боли. Дуган пробрался к первому ряду, замер, увидев однополую женскую пару. Их поцелуй не выходил за рамки царившей вокруг атмосферы безумия, а скорее дополнял ее. Бой потерял значение. Казалось, даже рев толпы стих. Брызги крови одного из боксеров попали на щеку Мэдхен Уорд. Она вздрогнула. Поцелуй прервался.

– Врежь ему, Бойлан! – закричала Мэдхен Уорд. Девушка, которую она целовала, повернулась к Дугану лицом.