Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты

По железной дороге снова прошел состав, заставив его ждать, чтобы выбраться на шоссе. Озеро Хипл осталось позади – там, где оно было, есть и где оно будет, несмотря ни на что. Дуган не спешил, ехал медленно, боясь, что пропустит поворот на Ван-Бюрен-авеню, боясь, что забудет его, забудет, где была бакалейная лавка, где был дом художника Пирса… Но он не забыл. Он словно жил здесь всю свою жизнь. Да так, черт возьми, оно и было! И эти десять лет в Филадельфии – они не значат ровным счетом ничего. Он всегда был в этом городе. Был своими мыслями, своими чувствами. Оставалось лишь дождаться момента, когда можно будет вернуться. Когда любовь сможет стать полноценной, не разбавленной детскими страхами и ненавистью. Когда можно будет принять себя всего, всю свою жизнь. Принять и простить.

Теперь он чувствовал, что прощение получено, по крайней мере, надеялся на это.

Дуган вышел из машины, закурил. Свет в доме Микелы горел, но он не знал, кто встретит его на пороге. Единственное, в чем он был уверен, – она по-прежнему живет здесь, а это главное. Потому что он должен кое-что сделать для нее. Что-то глупое, но оттого не менее важное.

Дуган поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Микела открыла с задержкой в пару минут. От нее пахло пивом, сигаретами и художественной краской. Она окинула незваного гостя внимательным взглядом, нахмурилась.

– Вот, – Дуган протянул ей пакет. – Я должен был отдать его еще десять лет назад. Это прядь волос, которую я закопал тогда на перекрестке. Не знаю, актуально это сейчас или нет, но… Я хотел это сделать тогда. Хотел сказать, что все это просто чушь. Все это у нас в голове.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Я начала рисовать сразу, как только закончился процесс Маллигана и ты исчез.

– Надеюсь, не пейзажи?

– Нет. От пейзажей ты отучил меня раз и навсегда, – она замялась, пытаясь разглядеть, есть кто еще в машине Дугана или нет. – Так что… Не хочешь зайти и посмотреть на мои новые картины?

– Не боишься, что я снова скажу что-то не то?

– Думаю, на этот раз не скажешь. Элиот Марш.

– Не называй меня так. Дурацкое имя.

– Это уж точно! – Микела натянуто улыбнулась. – Так как насчет моего предложения?

– Не знаю, – честно сказал Дуган, отщелкнув сгоревшую сигарету. – Виски, которое я вез, во-первых, пахло мазутом, а во-вторых, я его все выпил по дороге и на кладбище, да и сигареты у меня кончились, а ты ведь знаешь, как я много курю…

– Ну, виски есть у меня.

– А сигареты?

– И сигареты, – Микела снисходительно улыбнулась и шире открыла входную дверь, приглашая Дугана. – И перестань вести себя как мальчишка!

– Извини. – Он переступил порог. – Просто в последний раз, когда мы с тобой виделись, все было таким… – он замер, растерянно оглядываясь. – Ты все изменила здесь! – выдохнул он с упреком.

На мгновение ему показалось, что если он сейчас выйдет на улицу, то обнаружится, что и дом стал совершенно другим, а возможно, и улица, да весь город!

– Дуган, с тобой все в порядке?

– Я не знаю. Кажется, мне надо сесть. Голова идет кругом.

– Сделать тебе выпить?

– Пожалуй. – Дуган дождался, когда Микела уйдет, отыскал взглядом дверь в мастерскую, вернее, дверь в комнату, которая раньше была мастерской. Что за ней сейчас, Дуган не знал.

Он поднялся, подошел к двери. Замок щелкнул. В глаза ударил яркий свет. Застекленная терраса была практически забита диковинными цветами и растениями, большинство из которых Дуган никогда не видел прежде даже на картинках.

– Нравится? – спросила Микела, вкладывая в его руку стакан бурбона.

– Так ты этим теперь занимаешься?

– Ты не поверишь, сколько люди готовы выложить за подобные живые композиции. Представляешь букет, который можно подарить, а он будет жить еще не один год, расти, распускаться… Если честно, то иногда над композициями работать еще сложнее, чем над картинами.

Микела отвела его к стене, где были выставлены готовые к продаже композиции – крохотные, нежные, трепещущие, словно живые существа растительного мира, чьи лепестки вдруг превратились в листья бабочек, а крохотные белые бутоны стали глазами.

– Над последним я работала больше двух месяцев, – сказала Микела не без гордости. Дуган повернулся к ней, но так и не нашелся, что сказать. – Выпей, – посоветовала Микела.

– Да, пожалуй, – согласился он, огляделся, но так и не увидел выход.

– Пойдем, – Микела взяла его под руку, вывела в гостиную. Он молчал. Она прикурила ему сигарету. – Лучше пейзажей?

– Намного.

– А что у тебя?

– Не знаю…

– Слишком много перемен?

– Пожалуй. Снаружи все вроде бы как и обычно, но внутри…

– Думаю, это неизбежность. Меняются дома. Меняются люди. И даже если снаружи кажется, что все как и раньше, то внутри, возможно, давно все совершенно иначе.

– У тебя внутри тоже все иначе?

– Я не знаю. А у тебя?

– Не хочу думать об этом.

– Я, если честно, тоже… – она забрала у него сигарету, затянулась и выпустила к потолку струю синего дыма.