Виталий Вавикин - Дети ночных цветов. Том 2

– Не без тебя, а без Бонни.

– Вот теперь ты похож на пилигрима, – Сэнди грустно улыбнулась, вернулась к ужину.

– Обиделась? – спросил ее Донован.

– Немного, – она демонстративно отвернулась.

Эту ночь они провели в отеле на разных кроватях. Утром Бонни проснулась раньше всех, разбудила Донована и долго стояла возле его кровати, вглядываясь ему в глаза, пока он не позвал Сэнди. Она сонно огляделась, позвала девочку. Бонни вздрогнула, отошла от кровати Донована.

– Чего она хотела? – спросил он Сэнди, когда они шли к машине. Она пожала плечами и для верности тряхнула головой.

Оставленная открытой дверь в номер захлопнулась. Сэнди вздрогнула, обернулась. Бонни заперлась изнутри и долго отказывалась открывать. Затем, когда Донован сходил к управляющему и взял у него запасной ключ, закатила истерику. Не обращая внимания, Сэнди усадила ее на заднее сиденье в детское кресло. Бонни продолжала плакать и кричать. Но слез не было. В основном крики: дикие, животные.

– Если она не замолчит, то я сойду с ума, – предупредил Донован.

– Переживешь. – Сэнди бросила на него злобный взгляд. Бонни на заднем сиденье передохнула и снова залилась криком.

Ближе к обеду голос ее охрип, она стихла, заснула.

– Думаешь, она понимает, куда мы едем? – спросил Донован.

– Не сомневаюсь. Вопрос лишь в том, понимает ли она, зачем? – Сэнди настроила зеркало заднего вида так, чтобы можно было видеть Бонни, на случай, если она вдруг проснется, но девочка спала до самого Честона.

Дом доктора Локвуда находился на окраине города и выглядел нежилым и заброшенным. Одно из окон было разбито. В почтовом ящике накопилась кипа корреспонденции.

– Будет заодно повод зайти, – сказала Сэнди, забирая из ящика письма.

Они поднялись по крыльцу и постучали в дверь. Замок был сломан.

– Доктор Локвуд? – позвала Сэнди, проходя в дом. Никто не ответил. Окна были зашторены, дверцы шкафов открыты. – Доктор? – Сэнди увидела оборванца на диване. Лицо его скрывала спутанная борода. Он спал, запрокинув голову. Рот его был открыт, обнажая гнилые зубы. Одежда пахла потом и испражнениями. – Доктор Локвуд? – Сэнди недоверчиво тронула оборванца за плечо. Он вздрогнул, открыл глаза. Безумные глаза. – Это я. Сэнди. Вы узнаете меня, доктор?

– Сэнди? – он тряхнул головой.

– Вы лечили меня после родов.

– Роды?

– Это было в отеле Палермо. Вы помните отель Палермо? Помните Стэнли Донована, Бадди Хоскинса? – она вглядывалась в его светлые глаза, но в них не было рассудка. – Вы помните Милвилл?

– Милвилл? – доктор Локвуд неожиданно вздрогнул. Ноги его поджались, в глазах появился страх.

– Да. Милвилл. Мы были там. Все мы. И вы нас спасли. Вы помогли нам забрать наших детей.

– Детей? – доктор Локвуд снова вздрогнул.

– Вы изучали их, помните? Обещали помочь Камиле Синдхарт. Вы помните Камилу и ее ребенка?

– Ребенка? – голос Локвуда задрожал, взгляд устремился мимо Сэнди, к входной двери. Донован обернулся, увидел Бонни, выругался.

– Убери ее отсюда! – заорала ему Сэнди. Вместе с ней заорал и доктор Локвуд, вскочил с дивана, побежал в соседнюю комнату, выбивая закрытую дверь. Сэнди побежала следом за ним. Зазвенело разбившееся стекло. Донован решил, что Бонни сейчас снова закричит, но вместо этого на ее губах появилась улыбка.

– Иди в машину, – велел ей Донован. Улыбка стала шире, но Бонни подчинилась.

Девочка забралась обратно в «Фиесту», закрыла за собой дверь. Вернулась Сэнди, бросила на стол пачку писем, устало рухнула на старый диван.

– Локвуд убежал?

– Во дворе. Плачет. – Сэнди выругалась. – Можешь попробовать поговорить с ним сам. У меня уже сил нет. – Она откинулась на спинку дивана, закрыла глаза.

Донован вышел во двор. Доктор Локвуд лежал на спине и смотрел в небо. Губы его шевелились. Донован прислушался, но не понял ни одного слова. Язык был ему незнаком, да и был ли это язык?

– Думаешь, я мог стать таким же? – спросил он, вернувшись в гостиную. Сэнди наградила его усталым взглядом и пожала плечами.

– Думаю, ты бы раньше покончил с собой, – сказала она. – Если, конечно, тебе от этого станет легче.

– Отчасти.

– Да, – Сэнди устало указала на стол с принесенными письмами. – Кажется, там есть адресованное Камиле Синдхарт. Доктор пытался помочь ей, верил, что если найти Бадди Хоскинса, то можно заставить его все исправить.

– Так доктор знает, где найти Хоскинса?

– Знал, но мне кажется, что письмо написано после того, как Локвуд свихнулся. Он даже не смог написать верный адрес Камилы, поэтому письмо вернулось.

– Вот как? – Донован взял вскрытое письмо. Почерк Локвуда был неровным, слова путались, обрывались…

Такой же рваной и беспокойной была и дорога. Сначала Донован и Сэнди добрались до Карсон-Сити, затем до индейского поселения пайютов.

– Я хорошо помню Бадди Хоскинса. Он ни за что не забрался бы в такую глушь, – сказала Сэнди, выбираясь из «Фиесты». Их встретил старый, сморщенный, как сухофрукт, индеец.

– Хотите купить сувенир? – спросил он.

– Мы ищем Бадди Хоскинса, – сказал Донован.

– Хоскинса? – индеец задумался, тряхнул своей седой головой. – Нет. Такого сувенира нет. Попробуйте поискать на индейском базаре. Это чуть дальше по дороге.

– Хоскинс не сувенир! Это человек. Он должен быть здесь!

– Нет. Людьми здесь не торгуют.

– Твою мать! – Донован беспомощно сжал кулаки.

– Да нет его здесь, – устало сказала Сэнди. Бонни опустила стекло и уставилась на старого индейца. Он встретился с ней взглядом, помахал рукой, близоруко прищурился, вздрогнул.

– Ты знаешь, кто она? – оживился Донован. – Видел таких прежде? – индеец попятился к своей хижине. – Видел. – Донован продолжал приближаться к нему. Индеец споткнулся, упал на раскаленную солнцем землю. – Где он, черт возьми? – заорал на него Донован. Индеец закрылся от него высохшей от прожитых лет рукой. – Где… – Донован замолчал, проследил за взглядом старика, вошел в хижину.

В нос ударил запах химикатов. Лаборатория была устроена прямо на земле. Содержимое колб бурлило, струилось по стеклянным трубкам змеевиков. Высокая температура и едкий запах могли свести с ума, но Бадди Хоскинс не замечал этого. Его одежда была мокрой от пота. Его жидкие, длинные волосы облепляли череп. В дальнем конце хижины сидела беременная женщина. Глаза ее были закрыты, ноги скрещены. Она тихо что-то напевала, раскачиваясь в такт мелодии.

– Пришел за зельем? – спросил Донована Бадди Хоскинс, не поднимая на него глаз. Голос его был хриплым, гортанным. Донован не ответил.

Монотонное пение индейской женщины завораживало. И запах… Сладкий цветочный запах, который угадывался за смрадом химикатов. Донован услышал свое имя, вздрогнул.