Джонатан Келлерман - Голем в Голливуде

На фото – жук, вид сверху и снизу. Сердцевидная голова, внушительный рог. Джим прав, расцветка иная – не жгуче-черная, но красновато-рыжая.

Набрав О. Nasicornis , в «Википедии» Джейкоб прочел о европейских жуках-носорогах из подсемейства Dynastinae (дупляков) семейства Scarabaeidae (скарабеев). От трех четвертей до полутора дюймов, максимальный размер – два с половиной дюйма. Маловато. И потом, брюшко кладбищенского жука сияло, точно оникс, а у носорога обыкновенного покрыто длинными рыжеватыми волосками.

Питомец?

Надеясь на удачу, Джейкоб пощелкал по ссылкам, но вскоре понял, что количественная оценка Людвига (до черта и больше) устарела. Выяснилось, что в азиатских странах рогатых жуков разводят как домашних питомцев и бойцов для тотализаторов – вроде питбулей, петухов и человекоподобных участников смешанных единоборств.

Зато теперь ясно, что подарить девице из бара на Валентинов день.

Джейкоб свернул браузер и прошелся по квартире, заглядывая в тараканьи мотели, так и не дождавшиеся постояльцев. Он выбросил ловушки и решил больше об этом не думать. Забот и без того хватало, тем более что зараза, похоже, устранилась сама собой.

Первым собеседником Джейкоба стал Тайлер Вольпе из бруклинского шестидесятого участка. Детектив говорил дружелюбно, но чуть настороженно. Впрочем, услышав об Упыре, тотчас заинтересовался:

– Когда это было, в восемьдесят пятом? Или восемьдесят шестом?

– Восемьдесят восьмом. Вы уже служили?

– Я? – рассмеялся Вольпе. – Что вы, мне было девять.

– Но история вас впечатлила. – Джейкоб вспомнил себя в этом возрасте.

– Помню, отец, он служил в полиции, говорил с мамой – типа, слава богу, не мне досталось.

– А мне вот досталось.

– М-да. Столько лет – и ничего?

– Почти. Не расскажете о вашем деле?

– У меня это было всего второе убийство. Я чуть не обделался.

– Обычная реакция.

– Вырисовывалась версия бандитской разборки, потому что она танцевала в ночном клубе на Брайтон-Бич, где ошивались эти русские в кожаных куртках. На стороне подрабатывала стриптизом. Училась на стоматолога-гигиениста. Милая девушка, но кокаин сосала, что твой пылесос. Наверное, сильно задолжала, решили мы, или кинула не того бандюгана.

– Резонно.

– Проверили эту версию – по нолям, тряхнули бывших любовников – по нолям. Самостоятельное дело, с другими не связано. Насколько я знаю, таким и числится, пока не доказано иное.

– А что со спермой?

– Никого из картотеки не выявили. А что? У вас есть ДНК-анализ?

– Есть. Только с вашим не совпадает.

– Ну вот, приехали, – сказал Вольпе. – Ваш – не наш.

– А вариант нескольких убийц не рассматривали?

– С чего вдруг? – помолчав, спросил Вольпе.

– У меня их двое.

– Ничто не указывало на второго убийцу. – В голосе сыщика послышалось раздражение. – Значит, двое?

– Скажите, вы хорошо помните место преступления?

– А то, мать его. Такое увидишь – не забудешь.

– Жертва лежала на животе, горло перерезано, убийца был сзади.

– Угу.

– Куда лицом?

– Что?

– Куда было повернуто ее лицо?

– В пол.

– Заметили что-нибудь примечательное?

– Следы веревок, но она была не связана. Я еще подумал – странно. Веревку не обнаружили, но по волокнам установили – отечественная, продается на каждом углу.

– То есть без толку.

– Абсолютно.

– Ладно, – сказал Джейкоб, – но я вот о чем. Представьте: вы убийца, коленом уперлись в спину жертвы, поднимаете взгляд… Что вы видите?

Молчание. Трубка пыхтела.

– Черт его знает, – наконец сказал Вольпе.

– Окажите любезность, гляньте фотографии.

– Хорошо, гляну. Почему это важно?

– У меня все жертвы лежат головой к окну, которое смотрит на восток.

– И что это значит?

– Если б я знал.

– Ладно, днями наведаюсь к дому.

– Буду признателен.

– Пустяки. Как же вы в это влипли? Кому-то насолили?

Джейкоб рассказал о голове.

– Мать твою за ногу! И вы думаете, он один из убийц?

– Не думаю – знаю. Он отметился в семи случаях из девяти.

– Очуметь.

– Если хотите, пришлю вам фото. Может, узнаете его.

– Присылайте. Жаль, больше нечем вам помочь. Хоть какие-то приметы или что там.

– Сторону света выясните.

– Конечно, хотя не представляю, чем это поможет, – сказал Вольпе. – Я считал, убийство Шевчук – единичный случай. Но вот поговорил с вами и теперь гадаю, не отметился ли наш субчик еще где.

– Могу избавить вас от лишней работы. Прошлый год – Новый Орлеан, годом раньше – Майами, в две тысячи пятом – Вегас.

Вольпе присвистнул:

– Серьезно?

– Спермы нет, но тот же почерк. Ладно, обзвоню других детективов, может, чего выяснится. Если что-нибудь узнаю, вам первому сообщу.

– Благодарю.

– Не стоит. Да, еще одно. В Вегасе отметили, что у жертвы под корень обрезаны ногти. Совпадает, нет?

– Я гляну результаты вскрытия.

– Еще раз спасибо.

– Не за что. Знаете, Лев, вы нормальный коп, хоть из Лос-Анджелеса.

– Чего? Не понял.

– Я думал, ваши только и могут, что невинных людей мордовать.

– Ага, а ваши всем загоняют швабры в задницы.

Вольпе засмеялся:

– Пришлите снимок, ладно?

– Только не смотрите перед едой – аппетит потеряете. И после еды, если не хотите расстаться с обедом.

– А когда ж смотреть?

– Сперва клюкните, – сказал Джейкоб. – Мне помогает.

Новоорлеанский детектив Лестер Хольц пребывал в самоволке. О нем давно не было ни слуху ни духу, и все его дела взвалили на новичка Мэтта Грандмейсона. Услышав вопрос о расположении тела, он стал мямлить:

– Э-э… вроде как… – Выговор его мало чем отличался от бруклинского курлыканья Вольпе. – Кажись… э-э…

Кажись, горемыка сидел в закутке, напоминавшем погреб барахольщика. В трубке слышался шорох бумаг, то и дело Грандмейсон что-то ронял и, кряхтя, нагибался поднять. Джейкоб вырвал обещание съездить на место преступления, хотя был почти уверен, что бедолага забудет об этом, едва повесит трубку.

Лос-анджелесские и вегасские копы привыкли к обоюдным звонкам: преступники часто бегали оттуда сюда и наоборот. Джейкоб набрал номер, по которому уже когда-то звонил. Коротко объяснил, кто он такой и что ему нужно, и его связали с детективом Аароном Флоресом. Тот подтвердил детали, уже отмеченные Вольпе, а также уверенно ответил, что жертва, тридцатилетняя хостес казино в «Венецианском отеле», лежала головой на восток.

– Точно? – спросил Джейкоб.

– Точней некуда, – сказал Флорес. – Я прибыл на место в пять утра, и солнце лупило прямо в глаза.

Затем он поведал, что Дани Форрестер испытывала денежные затруднения.

– Зарабатывала тридцать штук, имела четыре ипотечные квартиры – одну для себя, три для сдачи в аренду, но из-за спада их никто не снимал. Сестра ее рассказала, что у Дани иссякли кредитные карты и она наведывалась к ростовщику. Мы его хорошенько тряхнули, но прищучить было нечем.