Нэнси Коллинз - Самое темное сердце (ЛП)

Возможно, в свою очередь, он также был повинен в грехе анахронизма. Невозможно отрицать, что для ему подобных вещи изменились к лучшему. Дни существования в страхе перед охотниками на вампиров и ведьм теперь в прошлом, но старые традиции по-прежнему не меняются. Он видел королей с отрубленным головами, горящих на кострах мучеников, задушенных в своих купальнях Пап; а также сожжённые города с небесами, настолько прокопчёнными, что нельзя было отличить день от ночи. Некоторые из наиболее опасных людей, известных истории, некогда были среди его доверенных лиц и врагов, и всё же он терпел: вечно лишь то, что неизменно.

Он родился на Святой Земле, в городе Тир, что позже стал известен как королевство Иерусалим.

Его отец был бароном из второго поколения крестоносцев, мать – бывшей рабыней, которая изредка оказывала своему хозяину-христианину услуги знахарки и колдуньи.

Отец его отца был третьим сыном мелкого сельского барона, жившего на севере Франции; который понял, что лучше быть солдатом и с именем своего лорда на устах рисковать погибнуть от рук язычников, нежели торчать в холодном замке и чавкать репой в пустой надежде, что его старшие братья и их отпрыски всё-таки помрут от чумы. Поэтому он взял крест и последовал за Гуго Вермандуа [38]через Альпы.

Его дед сражался с выдающейся отвагой и прелестно малой долей милосердия. После резни в Иерусалиме он выглядел так, словно искупался в крови. Мужчины, женщины, дети – для него не было никакой разницы; его безжалостное хладнокровие во время битвы стало легендарным среди крестоносцев. В награду за службу король Болдуин пожаловал деду Нуара баронский титул и презентовал красный щит с изображённым на нём серебряным двуручным мечом, пронзающим в нижней части белое человеческое сердце. Также он был наречён Кёр де Неж: «Снежное сердце».

Во Франции Кёр де Неж был лишним сыном мелкого аристократа, но под обжигающим солнцем Трансиордании он стал влиятельным человеком, к чьему мнению прислушивалась Высокая палата [39].

Используя преимущества своего нового статуса, начинающий барон женился на племяннице Раймунда де Сен-Жиля, графа Тулузы и лорда Триполи [40], закрепив, таким образом, своё положение среди восходящей аристократии Утремера [41], как тогда в совокупности назывались королевства крестоносцев. Отец Нуара, первый потомок, родившийся под новым именем, появился в 1130 году.

Мать Нуара, Лиша, часто заявляла, что в её жилах течёт кровь Ганнибала. Когда он был ребёнком, она потчевала его сказками о своей семье, которая якобы происходила от жрецов-колдунов Молоха и, совсем недавно, мастеров-охотников, которые ловили и продавали африканских слонов и прочих диких зверей римлянам для спектаклей в Большом Цирке.

Когда отец Нуара, молодой Кёр де Неж, впервые положил глаз на Лишу, она была рабыней. За годы до этого, во время путешествия в Мекку, караван её семьи подвергся нападению бандитов, которые перерезали всех её близких, а её саму продали в рабство. К счастью, Лиша показала себя не только красавицей, но также и искусным знатоком трав, и была куплена богатым французским бароном, который был больше заинтересован в исцелении своей подагры, чем в удовлетворении похоти.

Кёр де Неж гостил у старого барона, который был другом его покойного отца, когда слёг с лихорадкой. Лиша вылечила его, неделями просиживая у его постели. Когда год спустя старый барон умер, одним из последних его дел был дар вольной для Лиши. Кёр де Неж поспешно заполучил её в свою свиту в качестве лекаря и любовницы. Нуар родился три года спустя, в 1161 году.

Он был первым из четырёх детей и единственным, кто пережил своё раннее детство. Несмотря на то, что он родился на изнанке попоны, его детство было сравнительно счастливым, когда его отец выказал ему свою благосклонность. Барон уделял большую часть своего времени и внимания Нуару и его матери, чтобы удостовериться, что они ни в чём не нуждаются.

Нуар уверенно сидел в седле и сражался на мечах. Также Кёр де Неж проследил, чтобы его сын выучил латинский и французский языки – с таким багажом он мог исполнять обязанности управляющего в доме.

Лиша убедилась, чтобы по наследству к её сыну перешли и традиции её семьи. Она научила мальчика, как опознавать, собирать и высушивать различные травы и растения, используемые во всех респектабельных аптеках, и когда ему исполнилось тринадцать лет, они постепенно перешли от лекарств и пилюль целителей к тёмному учению. Это было в то время, когда Нуар обнаружил, что его мать на самом деле унаследовала древнее могущество.

Хотя в силах Лиши было вызывать сирокко [42], успокаивать циклоны и насылать невообразимые болезни на своих врагов, она никогда не делала ничего подобного. Даже если она могла свернуть матки тех, кто досаждал ей, чтобы они рожали болванов с заячьей губой, её рука никогда не поднималась, чтобы проклясть их. Просто не в её характере было так поступать – несмотря на лишение привилегий и несправедливость, она терпеливо всё сносила на протяжении всей своей жизни.

Кто-то мог бы сказать, что его мать добросердечна и добродетельна, Нуар же считал, что она просто слабая.

Когда Нуару исполнилось восемнадцать, Кёр де Неж подарил своему незаконнорождённому сыну геральдический щит, украшенный двуручным серебряным мечом, зловеще пронзающим чёрное человеческое сердце. Это было равнозначно для его отца подойти к тому, чтобы признать его публично. Нуар был горд тем, что прошёл рукоположение, и дал клятву служить Кёр де Нежу так же преданно, как и любой рыцарь-вассал. И последующие десять лет он был верен своему слову.

Вскоре Кёр де Неж обнаружил, что его сын опытный дипломат, чьи острые глаза служат семье на пользу. Учитывая шаткое положение государства крестоносцев и имея сообразительного помощника, чья преданность была гарантирована узами крови и который всегда был под рукой, Кёр де Неж доверял своему сыну полностью. Он назначил Нуара управляющим и оставил его за главного, в то время как сам отправился во Францию, чтобы заявить свои права на северные баронские владения двоюродного деда, который умер, не оставив завещания. Большую часть года Нуар работал в поместье Кёр де Неж, улаживая тяжбы между арендаторами и исполняя обязанности отца в Великой курии.

Во время отсутствия его отца в Порт-Атлет на спинах верблюдов были привезены пять галер. Этот странный флот, укомплектованный воинами Утремера, томимыми жаждой крови мусульман и сокровищ, плыл по Красному морю, опустошая побережье до самого Адена [43]. Группа рыцарей забралась так далеко, чтобы попытаться захватить Медину. Через год после начала набегов эскадра Саладина разгромила французский флот, казнив всех пленных в Мекке, к великому удовольствию магометан.