Мария Королькова - Идеальное создание (СИ)

-Здравствуй, милый дом. Я вернулась.

Ужин этим вечером Хиллзы провели в полнейшем молчании. Кити, приученная в монастыре выполнять всю работу по кухне, сама развела огонь в камине, сама приготовила недурную картофельную запеканку и накрыла на стол.

В тусклом свете огня, который бросал причудливые блики на темные сырые стены, танцевал извилистыми тенями какой-то нервный танец и подсвечивал желтовато-красным цветом лица ее отца и брата, она старалась рассмотреть, какие отметины оставило на ее родных время и горе, так внезапно свалившееся на их семейство.

В полумраке трудно было разглядеть черты лица, однако Кити, стараясь не подавать виду, время от времени поднимала взгляд от тарелки и поочередно кидала короткие но пристальные взгляды на отца и брата.

Дон на первый взгляд, казалось, совсем не изменился. Однако, всматриваясь более внимательно, Кити заметила несколько глубоких морщин около губ и под глазами, которые пришли на смену его прежней задорной улыбке. Он заметно похудел и высох. В волосах же серебряными нитями начала плести свой узор седина.

Что до Тома, то трудно было узнать в этом незнакомце ее когда-то нежного и любящего брата. Он сидел прямо, смотрел только перед собой. Его ледяной серый взгляд, бесцветный как талая вода и блестящий как сталь, казалось, не выражал ничего. Он не был худым, но черты его лица сильно заострились, губы стали казаться уже, глаза выцвели. Он был бы красив даже таким, если бы нечто не выпило из него все жизненные соки. Он даже не был похож на злодея или дурного человека. Его лицо абсолютно ничего не выражало.

Зябко подернув плечами, Кити посильнее закуталась в свою теплую шаль. Когда эта молчаливая, подобная монастырской, трапеза наконец подошла к концу, Китти удалилась к себе наверх. Она поселилась в маминой комнате, и никто ей в этом не возразил.

На следующее утро Китти проснулась оттого, что солнечный лучик нежно щекотал ее щеку. Перевернувшись на другой бок, Китти сладко потянулась. Она была дома. Неважно, какой ценой ей далось возвращение домой, неважно, что ей тут еще предстоит пережить, главное-она чувствовала себя здесь на удивление спокойно. По правде говоря, жизнь Китти в монастыре была совсем не сахар.

Присев на кровати и вглядываясь сквозь прозрачные занавески в солнечное утреннее небо, Китти наконец то смогла собраться с мыслями и спокойно подумать о том, что же она пережила за этих долгих два года.

Она помнила свой тринадцатый день рождения так отчетливо, будто он был вчера. И ужас, пережитый тогда, и по сей день оживал в самых красочных воспоминаниях, стоило только об этом подумать. В то утро она впервые видела, как ее родители ругались. Шейла требовала выкинуть дьявольскую куклу. Дон молча выслушал ее тираду и ушел к себе в подвал. Спустя пару дней он перебрался туда ночевать. Кити же перешла спать в комнату родителей. По ночам в детской ее одолевали нестерпимые кошмары, липкие, страшные. Ей снилась черная мгла, всепоглощающая бездна, и в этом образе неизвестности сама смерть представала перед ней. Один и тот же сон она видела каждую ночь. Кукла без лица шла за ней. Она убегала так быстро как могла, но кукла всегда догоняла ее и пыталась повернуть к себе. Тогда она во сне зажмуривалась, потому что больше всего боялась еще раз заглянуть ей в лицо. «Кити, посмотри на меня». От этих слов она вскакивала посреди ночи и больше уже не могла уснуть. Всех кукол она закинула подальше в шкаф.

В один прекрасный день Шейла не выдержала. Дождавшись, когда Дон выйдет на улицу, она спустилась в подвал, сказав, что выкинет это дьявольское отродье из их дома сама. Кити осталась стоять на лестнице. Она хотела ее остановить. Что-то страшное могло произойти - она это чувствовала. Дверь в подвал захлопнулась за Шейли. Дальше она ощутила, как леденящий холод ползет из подвала по лестнице вверх. От этого холода ее руки и ноги закоченели. Она стояла неподвижно, вслушиваясь в зловещую тишину, идущую из подвала. Эта застывшая тишина была намного страшнее самых жалобных и леденящих душу криков о помощи. Прошло пару минут, и дверь, ведущая в подвал, отворилась. Ее мама вышла уставшая и утомленная. Ее лицо было настолько белым, что казалось, будто из нее выпили всю кровь. ОнаСтрудом поднявшись наверх, она молча прилегла на кровать.

Вечером того же дня ее состояние ухудшилось. Она совсем ослабла. Собрав остатки сил, они с мамой взяли необходимые вещи и отправились под покровительство святой Бригитты.

Китти поежилась. Слишком мрачное воспоминание для такого утра. Она тогда не взяла с собой ни одной из своих любимых кукол.

Первое время жить в монастыре было не так уж плохо, хотя и странно было не иметь своего дома. Ее мама помогала отцу Питеру в саду, а Китти ходила в школу, а по выходным выполняла мелкие поручения, которые давала ей матушка-настоятельница. Первоначально никто из их общих знакомых не предал значения переезду Китти и ее матери из дома. Китти всем говорила, что мама больна и будет лучше, если она будет под присмотром врачей, а что до нее, то Китти так без нее скучает, что решила не оставлять ее одну.

В холодных сводах старого монастыря время текло так медленно и размеренно, словно огонь жизнь и вовсе не проходил через эти толстые каменные стены, отдавая всю свою радость без остатка людям снаружи.

Почти сразу же после переезда Шелли написала Тому-ждала что он приедет и сможет повлиять на отца. Но когда он приехал, ей стало еще хуже. Кити так и не узнала, что в тот день произошло между ними, но после его приезда здоровье ее матушки стало стремительно ухудшаться.

Их местный врач терялся в догадках. Шейли была абсолютно здорова, ни одна из известных ему болезней не терзала ее тело, однако между тем она просто таяла на глазах, а он ничего не мог поделать. Сама Шейла ничего не говорила о причинах своего недуга. Однако Кити прекрасно понимала, в чем дело. Кукла…она что-то сделала с ее мамой. Выпила жизненную силу. Сломала ее. Черное лицо несло в себе смерть, дыра, готовая затащить в себя любое живое существо. Бездна, вытягивающая жизнь. Кити бессильно наблюдала за тем, как ее мама становится слабее и чахнет с каждым днем.

Когда выпал первый снег, Щейла уже с трудом могла ходить и почти не выходила на улицу.

Кити смотрела, как жизнь покидает ее в этих тусклых темных сводах. Она пыталась бороться, но ничего не помогало. Ее мать, всегда такая энергичная, всегда готовая поддержать любого члена их семейства, сама вдруг превратилась в безжизненную тряпичную куклу. Она почти не разговаривала с Кити в последние пару месяцев. В основном общалась исключительно с отцом Питером. Они перешептывались очень тихо, так, что Кити не могла разобрать слов. Она сама почти не выходила из маминой комнаты. Она настояла на том, что бы самой готовить маме завтрак и самой разводить огонь в ее камине. После школы она теперь немедленно бежала домой, что бы провести с мамой больше времени. Она делала уроки рядом с ней, пока та спала, периодически в страхе прислушиваясь к едва уловимому дыханию, а вечером читала ей вслух, устроившись в старом кресле у камина.