Уитли Стрибер - Голод

– Мне снова для вас раздеться? – едва заметная ирония прозвучала в ее голосе.

– В этом нет необходимости, миссис Блейлок. Та села на кровати, широко открыв глаза. Сара, совершенно не к месту, вдруг вспомнила черную статую Изиды в отделе Древнего Египта Метрополитен-музея.

– Вам... нет необходимости говорить со мной таким ледяным тоном, – заметила миссис Блейлок.

Сара покраснела: она так надеялась, что принятый ею профессиональный тон создаст необходимую дистанцию между ними, но Мириам воспользовалась им, чтобы достичь совершенно противоположного эффекта, – для создания доверительной атмосферы. Сара с трудом перевела дух и в довершение своих бед неожиданно почувствовала запах – в комнате стоял тяжелый, резкий, сладковатый аромат; было в нем что-то на редкость вульгарное... и притягательное.

– Я прикреплю электроды вам ко лбу, к вискам и вокруг сердца. Это не больно, и электрическим током вас дергать не будет, – повторяя слова, заученные еще со времен работы в клинике, она находила в этом даже некоторое удовольствие. Она смазала кожу на лице Мириам специальной мазью, установила электроды и зафиксировала их положение липкой лентой.

– Мне придется попросить вас расстегнуть одежду.

Мириам сняла пеньюар, лукаво заметив:

– А рубашку не расстегнуть, она снимается через голову.

– Поднимите ее, пожалуйста. Миссис Блейлок рассмеялась, коснулась запястья Сары.

– Вам не следует так пугаться, дорогая. Это было простой случайностью. Нам и думать-то об этом больше не стоит. – В глазах ее мелькнул огонек. – Все это совершенно ничего не значит.

Сара вспыхнула, ощутив вдруг какую-то абсурдную, нелепую благодарность, и едва смогла взять себя в руки, чтобы заняться делом.

– Позвольте я прикреплю оставшиеся электроды, и вы попробуете заснуть.

Миссис Блейлок сняла ночную рубашку. Электроды быстро оказались на своих местах. Сара говорила себе, что это всего-навсего еще одно женское тело, ничем не отличавшееся от всех других, которые она видела и которых касалась за все время своей работы в клинике. И, закончив, она быстро повернулась, чтобы уйти. Однако миссис Блейлок, подняв руку, схватила ее за запястье. Сара остановилась как вкопанная.

– Подождите. – Это была команда, которой невозможно было не подчиниться, хотя и звучала она мягко, как просьба. Сара повернулась. Несмотря на путаницу электродов, несмотря на свою наготу, миссис Блейлок выглядела по-прежнему величественной. Она чуть приподнялась на постели. – Ваше поколение не имеет никакого уважения к тому, что священно. – Сара озадаченно взглянула на нее. Чье поколение? Мириам Блейлок была лет на пять моложе Сары. – Я говорю о любви, доктор. Как ни сажай ее в клетку, она все равно вырвется оттуда.

– Да, разумеется...

Очень медленно, с преувеличенным, как у скверной актрисы, смирением на лице, миссис Блейлок наклонила голову. Все это напоминало сцену из дешевой мелодрамы, это выглядело просто смешно – должно было так выглядеть! – но Сара почему-то была глубоко тронута, ощутив вдруг всю свою жестокость и холодность перед этим чутким человеческим сердцем.

Как смела эта женщина будить в ней такие ужасные чувства по отношению к себе?!

Сара вырвала руку и вернулась в аппаратную. Лишь войдя туда, она поняла, сколь чужда ей эта Мириам Блейлок. Здесь все казалось таким приветливым, знакомым, уютным. В палате же было что-то... неуловимое, что-то, странным образом напомнившее ей зловещую атмосферу клетки Мафусаила. Как и там, в палате присутствовал какой-то мерзкий запах, правда немного другой, сладковатый, – и грубое вожделение, прикрытое мантией величия, но на деле столь же необузданное, как и ярость Мафусаила... Дьявол – если он вообще существует – наверное, безумно красив. Как Мириам" В Мафусаиле же проявилось другое дьявольское начало – Зло. Он вопил от ненависти даже тогда, когда умирал. Но Сара не верила в такое Зло. Единственное Зло, в которое она еще могла бы поверить, таилось в мрачных закоулках человеческой души, где поражение оборачивалось победой, а победа заключалась в том, чтобы закрыть глаза на истину.

– Сегодня ночью ее будут мучить кошмары, это уж точно, – сказала Сара. Она была в этом совершенно уверена. Человек, подобный Мириам Блейлок, ни одной ночи не смог бы провести без кошмара.

Том пораженно смотрел на экран монитора. Между Сарой и Мириам явно что-то происходило. Его собственное отношение к Мириам Блейлок уже определилось – ему не хотелось бы иметь такую пациентку. И ему хотелось, чтобы и Сара не ввязывалась в это дело. Не надо ей всяких там психологических сражений, которыми вечно занимаются все эти Мириам во всем мире.

– Просто богатая сучка. Мне она не нравится. Сара кивнула. Том видел, что она расстроена и огорчена. И она стала такой после встречи с миссис Блейлок. Бедная девочка была, по сути дела, совершенно беззащитна. Стоило только надавить на нее, и она теряла всякую способность сопротивляться.

– Ну что, поехали дальше, – сказал Том. Он решил вести себя так, будто ничего не произошло, – тогда, возможно, холодность, которую Сара выказала по отношению к нему, рассеется сама по себе. В конце концов, он заслужил это. Он прекрасно понимал, что удержать ее будет трудно и ему часто придется идти на уступки, – ведь любовник из него скверный, да и другом он был ей отнюдь не всегда, – но ему так хотелось доставить ей радость, и он готов был отдать Саре все, что имел.

Сара прислонилась головой к его плечу.

– Ты стал ужасно лаконичен... Благоприятный случай – Том чуть было не дал волю рукам.

– Я тревожусь о тебе, дорогая. Ты, кажется, расстроена.

Сара кивнула на экран монитора. Мириам лежала, читая журнал.

– Да.

– Что тебе в ней не нравится? – Он вспомнил о приглушенном разговоре между ними, о том, как они держались за руки.

– Она... просто какое-то чудовище, – даже не знаю, как сказать. Есть в ней что-то ужасно странное, чуждое... Помнишь, какой смысл вкладывали древние в слово monstrum?

Том улыбнулся.

– Монстр. Чудовище.

– Не только. Это еще и нечто необыкновенное, чудесное. Божественное создание. Неотразимое и роковое.

Том снова взглянул на монитор. Расстояние между богами и женщиной с журналом в руках казалось слишком большим.

– Мне она просто не нравится, – заметил он. – Скучающая, эгоистичная, богатая, слегка сдвинутая, судя по ее одежде. Может быть, коллекционирует какие-нибудь штучки типа высушенных голов.

Он был в восторге от того, что вызвал смех Сары. Он всегда в таких случаях испытывал облегчение: преподносишь скромный подарок – а он вдруг воспринимается как бесценный дар.

– Иногда, – заметила она, – у тебя бывают удивительные моменты прозрения.