Татьяна Корсакова - Дом у Чертова озера

– Жуть! – Эйнштейн принялся отплясывать на месте. – Вроде и мороза особого нет, а продрог, как собака. Может, тяпнем по стаканчику чего нибудь согревающего?

– Я водку пить не буду, – заявила Юлька.

– Никто не собирается пить водку. Мы будем пить заморское пойло под названием «глинтвейн»! – Жуан с видом фокусника достал из за пазухи бутылку.

– Глинтвейн пьют теплым, – не преминул блеснуть эрудицией Эйнштейн.

– Так он теплый, согрет теплом моего пламенного сердца! – Жуан подмигнул Юльке.

– Не хочу я пить глинтвейн в этой толпе! – Странно, раньше Влад не замечал, какой у Сивцовой вредный характер.

– А и не надо в толпе. – Эйнштейн пару раз энергично притопнул. – Пойдемте к старому дому. Очень романтичное место, я вам скажу.

– Особенно ночью, – фыркнула Юлька.

– Вот именно! Привидения только по ночам появляются. Сейчас, конечно, не ночь, – Эйнштейн глянул на наручные часы, – но уже достаточно поздно. Авось повезет.

– Какие привидения? – шепотом спросила Варя.

– Да, ерунда, – Влад успокаивающе улыбнулся. – Ты что, никогда не слышала про дом у Чертова озера?

Она отрицательно покачала головой.

– Это что то вроде городской достопримечательности: развалины старого дома.

– А привидение?

– Ну, всякие уважающие себя развалины должны иметь собственное привидение. Но ты не бойся, – он вроде как в шутку обнял ее за плечи, – я тебя в обиду не дам.

– О чем это вы там шушукаетесь? – Сивцова подозрительно нахмурилась.

– Ни о чем, просто рассказываю Варе про привидение.

– Детские сказки!

– Ну не скажи, – вмешался Эйнштейн. – Место это и в самом деле странное. Во первых, в озере у дома народу потонуло тьма. Каждый год по утопленнику.

– Так то в озере, – к дискуссии присоединился Жуан. – На то оно и озеро, чтобы в нем кто нибудь тонул.

– Так в доме тоже всякой чертовщины хватает. Во первых, говорят, что под ним есть подземный ход и катакомбы, еще первым хозяином построенные.

– «Говорят» – это не аргументы! – усмехнулся Влад.

– Да? – не собирался сдаваться Эйнштейн. – А сколько в доме всяких бомжей перемерло?

– Это ты о прошлой зиме? – Влад помнил ту историю, про нее даже в местной газете писали. В доме у Чертова озера обосновалась компания бомжей и забулдонов. Прожили они там тихо мирно ползимы, а потом ударили тридцатиградусные морозы. Клошары с вечера напились какой то бормотухи для сугреву, а утром из пяти в живых остался только один, да и тот не совсем вменяемый. Все орал, что его приятелей поцеловала какая то черная баба и они умерли. У бомжа в крови обнаружили лошадиную дозу алкоголя, а дружки его погибли от банального переохлаждения, так что никакой мистики.

– Думаешь, там все чисто было? – протянул Эйнштейн разочарованно.

– Уверен, а ты, Леха, прекращай Кинга на ночь читать, а то сам пугаешься и людей пугаешь.

– Ну, так мы идем? – спросила Сивцова капризно. – Или так и будем тут стоять, события давно минувших лет обсуждать?

Старый дом стоял недалеко от места основных увеселений. Сюда даже долетали звуки музыки, а черные стены иногда освещались сполохами бороздящих вечернее небо прожекторов. Но людей здесь не было, если не считать их компанию, разумеется.

– Красотень! – со смесью восхищения и страха сказал Эйнштейн, разглядывая старые руины. – Внутрь зайдем?

– Зачем? – Варя испуганно вцепилась в рукав Владовой куртки. Смешная, боится каких то детских сказок.

– Ну, хотя бы затем, чтобы потом с чистой совестью всем рассказывать, что провели ночь в старом доме. – Эйнштейн, не дожидаясь остальных, забрался на полуразрушенное крыльцо. Теперь на фоне черного провала двери его белый пуховик мог запросто сойти за парящее в воздухе привидение. – А ты что, Савельева, трусишь?

– Ничего я не трушу, – буркнула Варька. – Просто мне здесь не нравится.

– Ну, так ты ж не одна, с тобой вон верный рыцарь Воронин. Он распугает всех привидений.

– Привидения сами разбегутся, когда нашу Савельеву увидят. – Юлька, тоже взобравшись на крыльцо, сказала сверху: – Димочка, ну где твой глинтвейн?

– Иду, душа моя, иду! – Жуан протиснулся к крыльцу.

– А мы? – Влад вопросительно посмотрел на Варю.

– И мы, – она обреченно вздохнула.

Похоже, идея ей не нравилась настолько сильно, что даже колкость Сивцовой осталась без внимания. А все Эйнштейн со своими байками про привидение. Нашел время и место…

Глинтвейн пили из пластиковых стаканчиков, стоя на крыльце дома. Пили быстро, жадными, торопливыми глотками, чтобы скорее согреться. Варя сначала отказывалась, но Влад ее уговорил, соврал, что глинтвейн – это почти что вишневый компот. Бутылка опустела минут за пятнадцать. Жуан повертел ее в руках, размахнулся и зашвырнул в провал двери. Ожидаемого звука бьющегося стекла не последовало, ощущение было таким, словно там, внутри, кто то поймал бутылку на лету.

– Слыхали? – почему то шепотом спросил Эйнштейн.

Они, все пятеро, растерянно переглянулись.

– Ерунда! – сказал Жуан убежденно. – Наверное, бутылка упала на какой нибудь тюфяк или…

Договорить Димка не успел – с адским шипением из дверного проема метнулась черная тень, бросилась ему на плечи. Жуан заорал благим матом, завертелся волчком, пытаясь стряхнуть с себя кого то. Следом завизжала Сивцова, кубарем скатилась с крыльца. Варя сжала ладонь Влада с такой силой, что стало больно.

– Не бойся, – сказал он, шагнул к подвывающему Жуану, снял с его загривка черное взлохмаченное существо. – Это всего лишь кошка!

Да, это была всего лишь черная кошка. Влад успокаивающе провел ладонью по вздыбленной шерсти – кошка тихо мурлыкнула. Вот уж точно – у страха глаза велики. Безобидный зверь напугал всех до полусмерти и сам, наверное, испугался не меньше.

– Откуда здесь кошки? – заикаясь, спросил Жуан.

– Наверное, из ближайшей деревни. – Влад почесал кошку за ухом и мельком заметил, что ведет она себя странно: только что шипела и бесновалась и вот уже мурлычет, точно он не незнакомец, а любимый хозяин. – Смотри, кто тебя напугал, – повернулся он к Варе.

Дальше случилось что то действительно странное. Варька отшатнулась, схватилась за шею, а кошка, до этого мирно сидевшая у него на руках, ощетинилась, пушистое тельце приобрело каменную твердость, и откуда то из самого центра кошачьей утробы раздался не то стон, не то рык. Влад успел среагировать лишь в самый последний момент: с силой сжал вырывающегося зверя, не позволяя тому броситься на Варю. Он уже приготовился к боли, к тому, что придется долго лечить разодранные в кровь руки, но кошка неожиданно сдалась, извернулась, посмотрела ему в глаза совершенно человеческим взглядом. От взгляда этого по спине пробежал холодок, пальцы разжались сами собой. Черная тень скользнула из рук, растворилась в темноте.