Татьяна Корсакова - Дом у Чертова озера

– Черт. – Влад вытер выступившую на лбу испарину. – Варя, ты это ви…

Он не договорил, потому что оказалось, что разговаривает он с пустотой – Вари рядом не было.

– Где она? – Он тряхнул за плечи пребывающего в полуобморочном состоянии Эйнштейна.

– Кто? – вяло поинтересовался тот.

– Варя.

– Ушла.

– Куда ушла?!

Эйнштейн неопределенно махнул рукой:

– Куда то туда…

Он нашел ее метрах в десяти от крыльца. Варя стояла, прижавшись спиной к стене дома, и часто дышала.

– Что? – Влад сжал ее влажную ладошку. – Снова приступ?

Она молча кивнула.

– А ингалятор?

– Уже.

– И как?

– Лучше, скоро пройдет.

– Ну, слава богу. – Он облегченно вздохнул, прижал Варю к себе. – Испугалась, да?

– Нет. – Она не пыталась вырваться и дышать, кажется, стала немного ровнее. – У меня аллергия на кошачью шерсть. Сразу начинается приступ.

– Прости, я же не знал. – Из под ее шапки выбилась прядь волос, Влад заправил ее обратно, сказал шепотом: – Это нормальное место, не слушай всяких уродов.

– Я и не слушаю, – улыбнулась она.

– И ничего не бойся.

– Не буду.

Что то он там такое решал про status quo? Про то, что нужно срочно расставить все по своим местам? Вот самое время расставить…

Ее губы были холодными и пахли глинтвейном. И сопротивлялась она не очень сильно, скорее по инерции. И глаз не закрывала, хотя все девчонки, с которыми он до этого целовался, закрывали. Да и нельзя назвать это полноценным поцелуем. Он целовал ее даже не вполсилы, а в четверть силы – боялся спугнуть. Вот если бы она закрыла глаза, тогда возможно…

– …Нашли время! – Голос Сивцовой звенел от злости.

Не выпуская из объятий испуганно сжавшуюся Варю, Влад обернулся, спросил как можно вежливее:

– Юля, тебе чего?

– Ничего! – Сивцова стояла всего в нескольких шагах от них. – Просто когда ты с этой…

– С Варей, – мягко уточнил он. – Ее зовут не эта и не та, а Варя. Пора бы тебе запомнить.

Юлька в бешенстве топнула ногой, заорала:

– Вы тут целуетесь, а та тварь хвостатая Жуану всю куртку изорвала!

– И чем мы можем ему помочь?

– Уроды! – прошипела Сивцова и исчезла в темноте.

– Все нормально. – Влад погладил Варю по щеке.

– Она нас видела.

– Ну и что?

– И всем все расскажет.

– Пусть рассказывает. Мне скрывать нечего, я сделал то, что хотел. А ты?

– И я, – сказала она почти без колебаний, и от слов этих за плечами у Влада вдруг выросли крылья.

Второй поцелуй был уже гораздо смелее. Надо же как то закрепить достигнутое взаимопонимание. А глаз она так и не закрыла, и Влад видел, как в них отражаются звезды….

Вот оно, счастье. Ласково покалывает кожу морозными иголочками, улыбается с черного неба миллиардами звезд и пахнет перезревшей вишней. Влад ее поцеловал, ни от кого не таясь и никого не стесняясь. Поцеловал не потому, что так надо, а потому, что ему этого захотелось. И его не остановило ни то, что она аутсайдер, ни то, что у нее астма и отец алкоголик. Может быть, это что то значит?..

Когда они вернулись к остальным, Влад крепко держал ее за руку, точно боялся, что она убежит. А куда она убежит после того, как он ее поцеловал?..

Суматоха, вызванная кошкой, уже улеглась. Только Жуан причитал над испорченной курткой и винил во всех своих бедах Эйнштейна, который притащил их к старому дому. Эйнштейн отбивался как то вяло и неубедительно, чувствовалось, что сам еще не до конца отошел от пережитого шока.

Они уже собирались уходить, когда выяснилось, что Жуан потерял наручные часы. И не где нибудь, а именно здесь, у крыльца, потому что еще двадцать минут назад часы были на месте. Парни, вяло переругиваясь, подсвечивая себе зажигалками, приступили к поискам. Варя осталась стоять в сторонке, не решаясь подняться на крыльцо. Умом понимала, что нет в этом старом доме ничего страшного и необъяснимого, а сдвинуться с места не могла, хоть убей.

– Савельева, разговор есть. – Сивцова смотрела не на нее, а на расчерченное лучами прожекторов небо.

– Да? – Сердце испуганно замерло, предчувствуя недоброе.

– Что у тебя с Вороном?

– Ничего.

– Вот и хорошо, что ничего. – В темноте не было видно выражения Юлькиного лица, но Варе показалось, что та улыбается. – Ты небось думаешь, что у вас любовь и все такое? Нет, Савельева, все намного прозаичнее. Ворон тебя проспорил.

– Как это проспорил? – Мороз вдруг усилился, стал злым и кусачим.

– Обыкновенно. Помнишь, на старый Новый год они с Жуаном играли в бильярд?

Варя кивнула.

– Помню, но при чем тут бильярд?

– А при том, что ставки в той игре были не абы какие. Они играли на нас с тобой. Сечешь?

– Нет.

Сивцова хмыкнула, сказала с издевкой:

– Какая же ты, Варька, тупая! Что тут непонятного? Они играли не на деньги, а на желание. Победителю доставалась я, а проигравшему – ты.

– Как это «доставалась»?

– А вот так! Жуан выиграл и провел ночь со мной. А Ворон проиграл, и в качестве наказания ему досталась ночь с тобой.

– В качестве наказания… – Варя нашарила в кармане ингалятор.

– А ты что думала?! У Ворона баб вагон и малая тележка, стал бы он связываться с такой, как ты, если бы не спор. Он же у нас человек чести, раз дал слово, то обязан сдержать.

Человек чести… Ингалятор огнем жег ладонь, в легких разгорался пожар. Вот, значит, как в их понимании выглядит честь…

– Савельева, ну ты ж вроде не совсем дура. – Юлька перешла на доверительный шепот. – Ну, подумай сама, зачем ты ему? Он программу откатает, наиграется и бросит. Так, может, лучше не дожидаться, пока тебя бросят?

Терпеть больше не было никаких сил, Варя достала ингалятор, сделала два торопливых вдоха, спросила:

– А ты знала, на что они играли?

– Конечно, знала. – В голосе Сивцовой послышалось недоумение.

– И тебя ничего не смущало?

– А что меня должно смутить? Я же, в отличие от некоторых, была призом, а не наказанием.

– Да, это в корне меняет дело.

– Знаешь, я вообще думаю, что Ворон не может смириться с тем, что я досталась Жуану, вот и таскается с тобой, мне назло.

– А ты, Юля, тоже человек чести? Раз Жуан тебя выиграл, значит, ты теперь его вечный трофей? – Дышать стало легче, но к горлу подкатил колючий ком.

– Слушай, Савельева, мы сейчас обсуждаем не мой моральный облик, а твой. Ты же сама далеко не белая и пушистая. Думаешь, мы с Жуаном такие наивные, не сообразили, чем вы с Вороном занимались?! Тебя то я как раз понять могу, но его!..

– Ладно, Юля, мне домой пора. – Варя сунула озябшие руки в карманы пальто, рассеянно посмотрела на расцветающий в небе огненный цветок салюта.

– Ворону что нибудь передать?

– Не стоит…

…В доме не горел свет. Отец сегодня на работе: в выходные за разгрузку вагонов платят в два раза больше. Не раздеваясь, Варя прошла на кухню, поставила на огонь чайник. Жуановский глинтвейн не помог – холодно, и с каждой секундой становится все холоднее. Даже не хочется снимать пальто. А надо, в доме нельзя ходить в верхней одежде, это неправильно.