Сергей Алексеев - Кольцо «Принцессы»

Все эти блюда появились в тесте не случайно, значит, напичканный какой-то дрянью, под наркозом, он выдал козлобородому первую встречу с Агнессой возле хутора и вторую – на горнолыжной базе. Мало того, сейчас он совершил прокол, и компьютер зафиксировал его колебание, и исправить ничего невозможно…

И аналогичных рифов впереди будет еще множество, это не тест и не игра – детектор лжи, и без опытного товарища Жукова нечего к нему и подходить. Придет ночью, тогда можно и продолжить… Шабанов выключил компьютер, выдернул шнур из розетки и тут заметил, что от системного блока под ковер у стены уходит серый кабель. Он проследил его до прихожей и, когда кабель нырнул в свежепросверленное отверстие в полу, стало ясно, что его игрушка подключена к компьютерной сети и сейчас кто-то где-то сидит, отслеживает все его ответы и по необходимости может вмешиваться в процесс тестирования, подбрасывая нужные вопросы.

– Вот суки! – искренне и взволнованно изумился он. – Как с пленным обращаются! Как во вражеском стане! А балалайку вам!

Пользуясь столовым ножом вместо отвертки, он вывернул шурупы крепления и вытащил разъем кабеля: если ночью этот компьютерщик пойдет искать разрыв в сети, значит, за ним организован круглосуточный контроль. И это тогда уже не реабилитация, а заховаевские тайные дела, секретные способы работы с личным составом…

Особист был легок на помине. Он пришел в начале тихого часа, набросив халат на плечи, и выглядел повеселевшим, взбодренным и не таким упертым, как при первом разборе полетов. А самое неожиданное и странное (что это значит?!), принес пакетик с тремя крупными апельсинами – передачу!

– Ну, как ты тут устроился? – по-свойски спросил он, озираясь. – Тебя, как генерала, содержат! Поди, и обед привозят?

– А также завтрак, полдник и ужин, – уточнил Шабанов.

– Я не надолго, – непривычно засуетился Заховай. – Уточню несколько вопросов. Понимаю, тихий час…

– Да ради бога! Всё веселее!

– Пуля, извлеченная из твоей ноги, от натовского патрона калибра 7,62, – сообщил он. – В рапорте ты описал перестрелку и попытки перехвата лодки некими людьми в камуфляжной форме. Одного ты застрелил в упор… Скажи, какое оружие было у них?

– Зачем надо было вытаскивать эту пулю? – пробурчал он. – И таким зверским образом?.. Теперь вон, говорят, нога загниет!

– Да ну уж, загниет, – утешил особист. – Здесь все предупреждены, чтоб по высшему классу!.. Так что за оружие было?

– Автоматическое, но точно не разглядел, – осторожно сказал Герман. – Боевая ситуация, не до того…

– Понятно… На каком языке они говорили?

– Вы представляете, что такое порог на горной реке? И какой грохот?

– Как же, я рыбак!

– Тем более…

– Лица европейские?

– Который в лодку заскочил – европеец.

– Почему они вдруг прекратили преследование?

– Думаю, отстали. Там скорость реки такая, берегом да по горам не догнать. – Шабанов еще не понимал, куда он клонит, но компьютер уже научил быть осторожным.

– Как же ты на дюральке, без мотора прошел через такие пороги? – между делом спросил Заховай, очищая апельсин. – У нас однажды движок заглох, так знаешь, что от лодки осталось?

– Мне повезло! Бог пронес.

– А нам нет, сами едва спаслись… Погоди, ты в рапорте писал, какая-то лодка впереди появилась?

Он врал не моргнув глазом: Шабанов в рапорте не писал о белой шлюпке. Если только под наркозом козлобородому проговорился…

– Какая там лодка! – отмахнулся. – Летел – небо с овчинку…

Особист настаивать не стал, словно тут же и забыл о водном слаломе.

– «Принцессу» уничтожил до перестрелки или во время нее?

– После нее, на горнолыжной базе.

– Ни в Бурятии, ни в Иркутской, ни в Читинской областях на подобных реках горнолыжных баз нет, – заявил особист уверенно. – Есть одна частная на Алтае, но там нет подъемника. Эта штука, как известно, дорогая.

– Значит, я был в предгорьях Тибета.

– Вполне возможно, – походя бросил Заховай. – На чем же тогда добирался до Пикулино? Через несколько границ?

– В семимильных сапогах и шапке-невидимке, – усмехнулся Шабанов. – На чем же еще?

– Только это и остается… – Он положил несколько фотографий, полученных по электронной почте. – Посмотри сюда. Не этот за тобой гонялся?

На всех снимках был один и тот же труп, лежащий на галечнике в остатках камуфлированной одежды, полурастерзанный, вспухший и почти без головы.

– Кто его знает, может, и этот… Где его выловили?

– На реке Лене… Камуфляж был такой?

– Нет, тут слишком яркий.

– Это за счет искаженной цветопередачи. А по рисунку?

– Примерно такой… Он потом плыл за лодкой.

– Кто плыл?

– Убитый… Я отталкивал, а он все равно, как наказание.

– Страшно было? – участливо спросил Заховай.

– Ну конечно… я же первый раз стрелял.

– В этом трупе найдена девятимиллиметровая пистолетная пуля, – он собрал снимки. – И позарез нужен твой «Бизон». Если это ты его… Значит, мы найдем обломки.

И как недавно в компьютерном тесте, Шабанов на миг замер, ощутив подвох и одновременно будто услышал в себе голос джинна-искусителя: разгадка, где он упал, была так близка! Стоит выдать, где спрятан пистолет, и после баллистической экспертизы все встанет на свои места. Но зарытый «Бизон» потянет за собой целые гроздья вопросов, и даже одной мысли о самоубийстве будет достаточно, чтобы его больше на выстрел не подпускать не то что к боевой машине, а к аэродрому. А вдруг еще окажется, что этот неизвестный убит из другого оружия?

Свалить все на желание утаить, украсть пистолет – не поверит, да и глупо…

Затягивать здесь паузу было опаснее, чем при тестировании.

– Мой «Бизон» плавать не умел, – вздохнул Шабанов.

– Кстати, когда ты его утопил? – тихо вцепился Заховай.

– Да когда труп отталкивал… Но в НАЗе остались патроны!

– А что патроны?.. Нужны следы нарезов ствола.

Теперь он потянул паузу – прятал фотографии в конверт, затем в кейс, и Шабанов изготовился еще к одному вопросу, за который бывший прокурор и нынешний маркитант грозил вменить статью за измену Родине – о земляничном мыле. Но Заховай сунул в рот дольку апельсина, потянулся и еще раз оглядел палату.

– Эх, я б тоже с удовольствием брякнулся на пару недель! Провожу комиссию – напишу рапорт… Но ты тут не залеживайся! – Он встал, собираясь уходить. – Врачи позволят – больше гуляй, не теряй форму. Разбор полетов, все эти комиссии – само собой, а машины перегонять надо. – Особист вернулся и знакомо заговорил в нос: – Вторая-то с «принцессой» в ангаре стоит, гнать некому, ни у кого формы допуска нет. А за одного битого двух небитых дают…

И, подмигнув, тихо затворил за собой дверь, оставив Шабанова в легком недоумении.