Юрий Салов - Люди и портреты (СИ)

В дальнейшем Гасанов перешел на работу в городскую прокуратуру, но уже в годы независимости во время острой политической борьбы допустил оплошность — поддержал не те силы, в результате чего оказался в оппозиции действующей власти. Он был отправлен на пенсию и коротал свои дни в загородном доме в курортной зоне, ведя неброский образ жизни.

После нескольких длинных гудков в трубке послышался уверенный, прямо-таки стальной мужской голос:

— Слушаю.

— Здравствуйте. Можно Хамид-аку к телефону?

— У аппарата. А кто это?

— Это Павел. Вы меня узнали?

— А, Паша, дорогой, — сразу потеплел стальной голос в трубке. — ну, как у тебя дела?

— Хотел бы с вами встретиться, когда у вас будет свободное время.

— Знаешь, Паша, давай заезжай ко мне, расскажешь обо всем. Давненько я ни с кем не встречался, хоть от тебя узнаю, как там в Москве жизнь складывается.

— Да я с удовольствием, а куда ехать то?

— В Новханы.

— Вы меня простите, пожалуйста, но я совершенно не помню, где это и как туда добраться.

— Это не страшно, столько времени дома не был. А добраться сюда проще простого. Ты как, на машине или пешком?

— Пешком.

— Тогда дуй на вокзал, там садись на автобус в сторону побережья. Записывай адрес, — собеседник продиктовал Павлу адрес и объяснил, как найти его дом. — все понял?

— Ага. Если вы не против, то я к вам сегодня часикам к пяти заеду.

— Хорошо, приезжай.

Этим же вечером по тихой, пыльной улочке приморского поселка Павел подошел к солидному частному дому, огороженному бетонным забором, аккуратно выкрашенным бежевой краской. Он постучал по металлической двери и принялся терпеливо ждать. Буквально через несколько секунд откуда-то сверху показался человек лет сорока в спортивном костюме, но почему-то на цепи.

— Эй, Хамид-ака здесь живет? — окликнул его Павел.

— Хамидыч, тебя спрашивают. — сиплым испитым голосом позвал хозяйна сторож.

— Кто там?

— Кто спрашивает? — повернулся человек к Павлу.

— Хамид-ака, это я, Паша Тумасов. Я звонил вам сегодня утром.

— Джульбарс, а ну-ка открой калитку, — донесся повелительный голос.

— Я же на цепи!

— Ничего, падла, дотянешься. — процедил тот же голос.

Дверь на удивление тихо, без единого скрипа, открылась. За ней стоял низкий лысоватый мужичок в тренировочном костюме и кепке на гладко выбритой голове. На ногах у него были короткие сапоги. Но главное — на одной ноге у него была закреплена массивная железная цепь, как поводок у собаки.

— Проходи. — поманил он Павла рукой.

— А-а, мне ли дядю Пашу не помнить, заходи, заходи. — во дворе стоял крепкий темноволосый мужчина на вид лет около пятидесяти пяти или шестидесяти, с короткой ухоженной бородой и очень внимательными, цепкими карими глазами. Он был одет в широкие штаны защитного цвета и клетчатую рубаху с короткими рукавами, вылинявшую от частых стирок. На ногах у него ладно сидели легкие серые летние кроссовки.

Павел крепко пожал руку хозяйну.

— Здравствуйте, Хамид-ака.

— Здравствуй, здравствуй. Ох ты, как вырос.

Павел улыбнулся и расправил плечи.

— Не думал, что когда-нибудь встретимся. Иди на место. — скомандовал Гасанов слуге на цепи.

— Проходи, что ж мы у входа встали-то, — деловито загудел хозяин. — пойдем вон в ту беседочку, посидим на свежем воздухе, попьем с тобой чайку, пообщаемся.

Павел по небольшому, чисто убранному дворику, прошел вслед за хозяином в красивую деревянную беседку, стоявшую в небольшом саду, среди яблонь, на которых уже висели маленькие зеленые шарики будущих наливных плодов. К беседке вела дорожка, посыпанная гравием и аккуратно выложенная по краям округлыми камнями среднего размера.

Войдя в беседку, сложенную из обработанных деревянных панелей, покрытых лаком, хозяин пригласил гостя за столик, на котором сгрудились несколько пузатых чайников. Рядом с ним стояли белые чашки на блюдцах, сахарница с кусками рафинада, тарелка с печеньем и маленькие розетки с вареньем и медом. Повсюду чувствовалась рука умелого хозяина, любящего свой дом и умеющего поддерживать в нем порядок, но это был порядок, созданный только мужскими руками, без сантиментов, жесткий, рациональный и даже немного казарменный.

— Садись, садись. Говорят, уезжал куда-то?

— Вернулся вот.

— Что, плохо?

— Обстоятельства так сложились. Да и где сейчас хорошо?

— Правильно говоришь, правильно. Оно все-таки дома немного лучше чем на чужбине, так?

— Ко мне тоже кореша приходили, уговаривали уехать, я отказался — мне и здесь хорошо. — бурчал под нос странный человек на цепи, лежа на раскладушке на добротно сколоченном высоком деревянном помосте, стоя на котором, можно было обозревать, что происходит рядом с домом.

— Ну что, пришел просто так, проведать старика или по делу? — положил локти на стол Гасанов.

— По делу. — выдохнул Павел.

— Тогда пошли в дом.

Гасанов достал из буфета графин.

— Выпьешь?

— Спасибо, не хочу.

— Нет, так нет. — легко согласился с ним хозяин.

— А вот чаю я бы еще с удовольствием. Меня к нему Али Хамраевич приучил. — предложил Павел.

— Точно, я помню, чай — это его страсть. Ему постоянно кто-нибудь из друзей привозил из дальних поездок разные сорта чая. Кстати, как он там поживает?

Разговаривая с гостем, хозяин с необычной для его возраста и комплекции принес с веранды чайники, неторопливо разлил чай по чашкам и сел напротив.

— Все нормально. — осторожно подув на горячую янтарную жидкость, ответил Павел.

— Эй, хозяин! Время-то обеденное! — донесся голос с крыльца.

Хозяин вышел во двор, снял цепь с ноги странного помощника и дал тому несколько купюр.

— Ну смотри, чтобы через час вернулся. Сегодня допоздна будешь работать.

— Понял…

Странного обритого наголо человека звали Иван Болтнев или Болт.

Надо сказать, что Болт начал работать у Хамида Вахидовича еще в середине 90-х. Несколько раз тот его выгонял, а два раза Болт уходил сам: первый раз, когда стал употреблять наркотики и потом, когда решил искать счастье то в Питере, то в Крыму. От наркомании он чудесным образом исцелился… при помощи алкоголизма, а от страсти к путешествиям его избавили неприятности на чужбине. Но, как блудный сын, Болт всегда возвращался. «Без него скучно, — думал Гасанов, — куда же без шута-то?»

Совершенно спокойно Болт мог позвонить в офис фирмы, принадлежащей Хамиду и плаксивым голосом заявить дежурному: «Это Иван Болтнев говорит, я только что из больницы, у меня обнаружили гонорею, передайте Сергею Прохорову, чтобы он тоже проверился». Когда же он сам брал трубку в доме Хозяйна, то часто говорил какую-нибудь чушь, например: «Двенадцатый причал боевых катеров-охотников слушает». За это Гасанов часто гонял его «боккэном» (деревянным самурайским мечом), который всегда держал под рукой для физической разрядки и время от времени сажал на цепь.