Александр Юрин - В лапах страха

— Думаю, стоит отложить всё до завтра, — медленно проговорила Марина, мысленно пребывая где-то далеко.

Глеб кивнул и поспешил удалиться.

Светка лежала на кровати и бесцельно созерцала темноту. Тело уже основательно затекло, но девочка не желала менять неудобной позы: лишь изредка всхлипывала и растирала по щекам липкие слёзы. В затылке надсадно пульсировало, однако гадостно на душе было вовсе не от побоев. По настоящему болело в груди, под ложечкой, глубоко-глубоко, где, наверное, и сосредоточено заблудшее подростковое естество — этакое худощавое существо с впалыми глазами, бледной кожей, стрижкой под эмо и пальцами пианиста, — которое все постоянно шпыняют, толкают и ждут не дождутся момента, когда оно безвольно опустит прозрачный подбородок, чтобы добить ударом в висок. Именно эта эфемерная сущность и не давала покоя Светке, царапая изнутри грудь, затравленно сжимаясь в районе пупка упругим пульсирующим комком внутренних переживаний.

Отчего-то вспоминался фильм про Чужих. Ещё бы, ведь инопланетные монстры вырывались из груди, предварительно вот точно так же ворочаясь в районе желудка. И этих чудовищ порождало оголтелое человеческое любопытство, не будь которого, не было бы и всего остального, включая самих тварей.

Хотя причём тут твари? Тем более космические…

А при чём любопытство? Тоже ни при чём. Кабалистика какая-то выходит.

Светка в очередной раз шмыгнула носом, рывком перекатилась на бок. Голова ударилась об деревянную спинку, предательски затаившуюся в темноте. У противоположной стены тут же вспыхнули оранжевые болиды, в ушах зазвенело. Боль в животе слега поутихла, как бы соблюдая закономерную пропорциональность.

Подушка суетно ворочалась в ногах. Светка попыталась подтащить её сведёнными стопами, но «оживший» мешок с перьями противился, топорщился, выворачивался, точно завидевший мясника цыплёнок, всякий раз ускользая в самый последний момент. В конце концов, подушка свалилась на пол и там затихла.

Светка лишь вздохнула, уперлась лбом в прохладное дерево. Так было немного легче, да и слёзы уже не жгли лицо столь озлобленно, как несколькими минутами ранее. Солёная влага сбегала от уголков глаз вдоль скул, собиралась в районе подбородка в один самостоятельный поток, после чего, терялась липким ручейком за выступающими на шее позвонками. Простынь намокла, но Светке было на это плевать. Думать ни о чём не хотелось, а несущийся из наушников плеера транс, только ещё больше способствовал общей апатии, завладевшей скрюченным телом девочки.

Стоп! Она уже не была девочкой. Да, она пока не могла называть себя женщиной в полном смысле этого слова, потому что и первого раза ещё тоже не было.

Светка не хотела спешить, наподобие двинутых на сексе подруг — рано или поздно само выйдет. К тому же она не толстуха и не уродина — вполне симпотный образец, мимо которого не проскочит ни один нормальный парень. Хочется верить, что всё именно так. Да, немного страшно, скорее даже неприятно ощутить внутри себя что-то постороннее…

«Опять эти Чужие!»

Так некстати.

Однако у всех этот первый раз был, и насколько Светка знала, никто не жаловался. Но сейчас не это главное. Пускай она ещё не женщина, но и не девочка — это уж точно! Она — девушка. Она взрослая девушка, и даже Глеб сегодня смотрел на неё как-то по-особенному. Словно обрёл по отношению к дочери некие новые чувства, которые напугали его…

«И именно поэтому он ударил! А вовсе не из-за того, что я в очередной раз надерзила Марине. Ведь это в порядке вещей».

Светка приподнялась на локтях, вытерла остатки слёз холодными пальцами. Тогда чего же он так испугался, раз наподдал ей столь сильно и откровенно? Ведь раньше он и пальцам её не трогал. Никогда! А тут, так сразу… да ещё при Юрке. Такого даже Марина себе не позволяла, — в смысле, колошматить её на глазах малыша.

Марина, понятное дело, постоянно лупила. И к этому Светка уже даже привыкла — особенно после рождения этого никчёмного СПИНОГРЫЗА. Так же она обозначила для себя кое-что ещё: мать перестала быть мамой, теперь она — просто Марина. Причём «под редакцию» так же попали и некоторые другие определения. Например, такие, как «отец» или «брат».

Марина била без остервенения — так, порядка ради, — как бы отводя душу. Светка понимала, что её мучительнице это нужно, в первую очередь, для себя, — чтобы не свихнуться от влияния окружающей действительности. Понимала и всё скрывала. Пускай бьёт — ведь это не смертельно. Тем более, как там, в пословице говорится: бьёт — значит любит? Хм… Хотя, в большей степени, отдаёт самым настоящим садизмом. Тем самым, что выкладывают в Интернет, для озабоченных педофилов.

«Но Марина нормальная — она так далеко не зайдёт».

Светка понимала, что побои всякий раз могут закончиться плачевно, однако всё равно продолжала упорно молчать. Ведь не это главное — кто знает, какие «скелеты» скопились под кроватями её одноклассников. Может они и того хлеще, нежели у неё. Хотя куда уж там… Дальше просто некуда — а то так и небеса треснут. Правда, однажды Ленка, с которой они сидели за одной партой, проговорилась, что её отец как-то странно на неё смотрит. Вернее даже не странно, а с неподдельным интересом.

На этом эпизоде их откровения закончились. На следующий день Ленка пересела за заднюю парту и перестала разговаривать. Вообще.

Светка так и не смогла ничего разузнать. Она будто билась о бетонную стену, на которую кто-то бездушный приколол фотографию подруги. Происходило что-то неординарное а, за неимением информации, делалось вдвойне не по себе. Светка не знала, что ещё можно предпринять, и попросту оставила подругу в покое. Может она тоже взрослела, только как-то по-своему, и не хотела об этом говорить.

Светка вздохнула. Это не её проблемы — у неё своих навалом. Главное что она сама меняется, становится взрослее с каждым часом, даже минутой, а то и секундой! И хотя вид крови первое время шокировал — это никоим образом не могло поубавить волны восторженных чувств, от осознания происходящих в организме изменений. К тому же всё происходило путано и быстро заканчивалось, не успев напугать, как следует. Зато теперь она взрослая, а не какая-нибудь там мелочь, вроде сопливого Юрки.

Но вот как теперь вести себя с Глебом?

Светка вздрогнула, вжалась всем телом в угол, образованный спинкой кровати и холодной стеной.

«Интересно, что имела в виду Ленка, когда говорила, что отец как-то странно на неё смотрит? Да даже если в этом и был какой-никакой смысл — на меня-то никто не смотрел. А повода чего-то там заподозрить и вовсе не давал. Подумаешь, отвесили подзатыльник, чтобы не дерзила — вот и вся странность. Сделай это Марина, тогда и вопросов бы никаких не возникло. Даже, наоборот, всё выглядело бы закономерным и логичным. Как традиционный туалет перед сном…»