Александр Юрин - В лапах страха

На заднем сиденье нетерпеливо заёрзали. Скрипнули амортизаторы, снова прошелестел вздох.

— Чёртов бензонасос, — выругался Глеб и с досады ударил кулаком по рулевой стойке. — Надо в сервис, достал уже.

Бультерьер согласился: провёл когтистой лапой по спинке кресла, немо призывая машину не издеваться над новым хозяином. А зачем его ещё так далеко везли?.. Только на новое место жительства — по-другому никак.

Отчётливо послышался звук расстёгиваемой молнии. Глеб обернулся.

— Фу! — грозно крикнул он, пытаясь высвободить застрявшие когти из замшевой отделки кресла. — Не хватало ещё на новые чехлы тратиться!

Пёс кивнул: мол, как скажешь, чего орать-то.

Глеб поёжился, поспешил выбраться из неуютного салона. Однако снаружи было немногим лучше.

Уже стемнело. Микрорайон, пока что состоящий из одного единственного дома, погрузился в мрачную дымку, что осталась от дневного смога и теперь мерно заполняла всевозможные пустоты и выемки. Отчётливо чувствовался запах выхлопов, жжёной резины, чего-то токсичного, скорее всего, прилетевшего с противоположной оконечности города, потому что здесь, по заявлениям застройщика, была «зелёная зона». Хотя как знать…

Неимоверно жирные чайки, с трудом переваливаясь с бока на бок, таскали по стоянке разорванный пакет из-под молока. Студенистая жидкость растеклась по тёмному асфальту, однако обнаглевшим птицам было на это наплевать, словно суть игры заключалась лишь в том, кто покажет себя более настойчивым, скорее даже, нудным, не желающим отступать лишь из-за глупого птичьего принципа, если таковой действительно существовал на этом свете. Как продукт, годный к употреблению, скисшее молоко чаек совсем не интересовало.

«Интересно, где у нас ближайший водоём?.. Похоже, и эти двинулись на фоне катящейся врастуды экологии. Хотя, скорее, просто обленились».

— Летать-то хоть не разучились ещё? — И Глеб наотмашь захлопнул дверцу.

Чайки на секунду замерли, уставились на человека, как на шизофреника. Одна из птиц даже что-то прокричала в ответ, наверняка описывая тот маршрут, по которому Глеб может смело прогуляться, если больше нечем себя занять. Затем здравый рассудок всё же взял верх над самодовольством и ленью — чайки нудно загалдели, принялись раскачиваться с удвоенной энергией и, в конце концов, суетной, косолапой толпой закандыляли к мусорным бачкам. Вскоре от них остались лишь расплывчатые, кособокие силуэты, продолжавшие наперебой «сквернословить» и дубасить друг друга, почём зря. Спустя какое-то время гомон стих, захлебнувшись бурной, шипящей волной радости, в предвкушении новых яств, которые можно начать делить заново!

Глеб задумался. В голове сам собой возник фрагмент из допотопного мультика, в котором звери наперебой твердили: «Я дарю тебе это просто так! Просто так!..»

Только, вот, было не совсем понятно, из-за чего именно возникла эта глупая аналогия.

Глеб отвернулся, безразлично посмотрел на растущую из земли десятиэтажку. Новостройка выглядела безжизненной и одинокой. Свет горел всего в паре окон, оставляя остальные необжитые территории брошенными на откуп пустоты, а оттого зловещими и негостеприимными. Складывалось впечатление, что жильцов не заселяли, а скорее, наоборот: гнали прочь изо дня в день. Причём не просто так, а потому что внутри было опасно.

Тёмные окна скалились разведёнными жалюзи, отчего становилось ещё больше не по себе. Глеб поёжился. Хорошо ещё, что со всех сторон напирает спасительная темнота — иначе обширное асфальтово-бетонное «плато», антропогенный ландшафт которой раскинулся на многие метры вокруг, подавило бы окончательно.

Это всё Маринка со своим трепетным отношением к здоровому образу жизни. Или с ЧЕМ-ТО ещё, накрепко засевшим в её голове. Нет, она конечно права: с детьми лучше жить на окраине, в здоровом климате, чтобы не пришлось лет этак через пять-шесть мотаться по больницам из-за какой-нибудь разновидности современных лёгочных заболеваний. А последние вгоняют в оцепенение, похлеще доброкачественного ужастика, — достаточно посидеть пару часов в Интернете, как бессонная ночь точно гарантирована! Однако особого различая между местом их прежнего жительства и «зелёным» микрорайоном Глеб не ощущал. Порой, ему даже казалось, что Маринкина спешка обуславливалась желанием поскорее перебраться на новую квартиру, а экология и дети тут были ни при чём. Ну, или почти ни при чём.

При чём — было нечто иное. О чём они все не только не желали открыто разговаривать, но и думать, находясь поврозь.

Маринка настояла на переезде сразу же, как только Глеб оборудовал санузел, словно была рождена для принятия только этого решения. Если соседи, наподобие трудолюбивых муравьёв, сновали изо дня в день вверх-вниз — что-то перетаскивали, сверлили, доводили до ума, подвозили сантехнику и мебель — словом, основательно готовились к празднованию новоселья, при этом особо не спеша перебираться на новое место жительства, — то их семейство существовало совершенно по иным законам и принципам, больше походящим на навязчивую идею. Глеб был уверен, что они с женой и двумя детьми сродни стаду тупоголовых баранов, которым открыли загон, махнули рукой — и те пошли, даже не задумываясь, куда и зачем. А главное, по чьей воле. Соседи, естественно, в открытую ничего не говорили, но за спиной, по любому, посмеивались, невольно созерцая разворачивающийся на глазах «блицкриг».

О чём думали и говорили соседи на их прежнем месте жительства, оставалось только гадать.

Глеб помотал головой, позволив многострадальной новостройке раствориться в окончательно сгустившихся сумерках.

— Это уже паранойя, — сказал он вполголоса, открывая заднюю дверцу. — Давай, Умка, вылезай, милости просим. Пойдём с остальными знакомиться.

Пёс осторожно выглянул из салона, втянул влажными ноздрями вечерний воздух. В его груди заклокотало, а из пасти донеслось недовольное ворчание.

— Что, не нравится?.. Вот и мне тоже. Только особого выбора у нас с тобой нет, — Глеб взял с задней панели короткий поводок и неловко прицепил к ошейнику.

Умка недовольно засопел, но противиться не стал. Новый хозяин, новые правила — тут уж ничего не поделаешь: нужно смириться и принять всё, как есть. Однако воздух отдавал гнилой падалью, и это было невыносимо. Пёс заскулил, понюхал человека. Просто так, чтобы перебить незнакомый запах чего-то отдалённого, чуждого, потустороннего; чтобы вспомнить прежнего хозяина, который почему-то пах точно так же, что и этот, новый.

— Э, чего это ты удумал… — пошутил Глеб, вспомнив очередной мультик из огромной коллекции сына, попутно отодвигая плоскую голову пса подальше от колена. — Оголодал, что ли?.. Ничего, сейчас Маринка тебя чем-нибудь накормит. Хотя, для начала, меня придушит, — он подёргал за поводок, желая убедиться, что животное под контролем. Хотя рядом с таким зверем вряд ли хоть что-то может быть под контролем… если только ты сам при этом не зверь, вроде него.