Александр Юрин - В лапах страха

В ушах звенело, Глеб глупо вращал помутневшими глазами.

— Я… Сам не понимаю…

— Нам же назад ещё ехать. У тебя дети одни дома! Забыл?

Над столом народился шорох: он вылез из-под скатерти, расправил замшелые крылышки и, окинув фасеточными глазами комнату, порхнул в сумрак. Тут же отскочил от потолка, принялся расти, занимая всё большее пространство над головами людей.

— Мариночка, так это сто грамм всего. Даже алкатестер не покажет.

— Ага, не покажет! — Марина гневно посмотрела на говорившего Зимина, которого она и не знала толком. Затем принялась озлобленно трясти отбитой кистью.

«Тоже мне, философ, хренов, выискался! — думала она, обводя сидящих злобным взором. — Советчик недоделанный, блин!»

— Господи, дай мне сил… — проскулила из своего угла мама Глеба, отчего Марина аж вздрогнула: сердце сытым филином свалилось в пятки, а в руках поселилась нервная дрожь; кончики пальцев несильно покалывало.

…Маринина бабка тогда причитала точно так же: «Господи, дай мне сил! Господи, дай сил МНЕ!» — И на ей по губам. На! Чтобы невольно было всуе всякую околесицу в доме про нечистых нести. Да-да, именно так! Что б враз всех мертвяков из башки повыбить. Дед Поникар, напоминавший беспокойного рака-отшельника, суетился рядом и тоже бубнил невесть что, на счёт мародёрства и «нынешнего оголтелого поколения никчёмышей, за которыми только глаз, да глаз нужен, иначе они ещё и не такого навертят».

Марина ничего не понимала и лишь беспомощно щурилась всякий раз, как костлявая рука старухи хлёстко била её по губам. В голове царила настоящая вакханалия, а за её медным звоном всё явственнее ощущалось стремительное наступление ЧЕГО-ТО извне. Это было оно — БЕЗУМИЕ; мягкие шажки лапок с крошечными подушечками — так подкрадывается хищник, маскируясь под шорох травы. Затем с Мариной случилась истерика, и больше из событий того ужасного дня она ничего не запомнила.

— По мне, так можешь и вовсе нажраться, — прошипела Марина. — На такси уеду, — она встала из-за стола и направилась к выходу.

— Марина! — Глеб хотел было поймать жену за руку… но это оказалась лишь тень; эфемерная подделка под плоть извернулась, окатила флюидами ненависти и просто растворилась.

— Оставь ты. Это нервы всё. Пускай «перекурит» малость — сейчас всем не по себе, — Славин смотрел мимо Глеба, потом спохватился и махнул очередную стопку. Из всех, присутствующих за столом, он был самым близким другом Сергея — ещё с тех незапамятных времен, когда они вместе пропадали за гаражами.

— Да уж, сегодня и впрямь денёк не из лёгких, — выдохнул Зимин, размышляя о чём-то своём.

Старушка в уголке снова заплакала.

— Тут такие дела… — отрешённо произнёс молчавший до сих пор Стасюлевич.

Его Глеб не знал совсем.

«Наверняка один из последних Сергеевых дружков, которых почему-то оказалось намного меньше, чем вроде бы должно было быть на деле».

Хотя, по любому, прийти, проститься с другом, по известным причинам, отважились не все.

— Что-нибудь серьёзное? — отрывисто бросил Зимин и тут же замолчал, поняв, насколько по-идиотски звучит сегодня данная фраза.

— Серьёзное, — выдохнул Славин, машинально «обновляя» стаканы.

Глеб ничего не сказал; он продолжал смотреть в одну точку, желая, чтобы вся эта сцена показной скорби поскорее закончилась.

— Ко мне тут следователь на днях приходил, — вздохнул Стасюлевич. — Расспрашивал всё…

— О чём? — спросил Зимин.

— Обо всём.

— Но ведь дело вроде как закрыто уже, — занервничал Зимин.

— Вот именно: вроде как… — Стасюлевич исподлобья посмотрел на Глеба — хотя посмотрели, скорее всего, все; просто Стасюлевич сидел ближе всех и единственный попадал в область периферического зрения.

— Ты ничего не знаешь? — спросил Славин.

Глеб неопределённо пожал плечами.

— Он ведь брат твой, как-никак, — зачем-то добавил Зимин.

Глебу захотелось просто наподдать по этой наглой роже, решившей так некстати поумничать; однако он быстро осознал, что мордобой сегодня тоже совсем не к месту и мысленно заставил себя не кипятиться почём зря.

— Брат, — Глеб усмехнулся. — Да любой из вас о Сергее побольше моего знает, потому что вместе делишки свои и прокручивали. Или вы тоже водителями были?.. — Глеб почувствовал, что хмелеет, однако о сказанном ничуть не жалел — давно пора уделать этих ХИТРОЖОПЫХ придурков, возомнивших себя Спинозами.

Славин дёрнулся, но тут же взял себя в руки, и лишь мельком глянул на старушку в углу.

— Давай выйдем, — предложил он. — А парни тут о своём пока потолкуют.

— Нет, а что следователь-то хотел? — не унимался Зимин.

— А то ты не знаешь… — растянуто произнёс Стасюлевич, попутно «опрокидывая» очередную стопку.

Глеб поднялся, посмотрел на мать.

«Интересно, — подумал он, — а вправе ли я сегодня вообще уезжать?..»

Славин подцепил Глеба за руку. Вдвоём они вышли на кухню, не обращая внимания на ожившие под ногами скрипы.

Светка не шла, а буквально летела. Кругом грустила осень — всеобщее увядание, угасание, умирание, — а в душе наконец-то наступила оттепель. Долгожданная весна, и к чертям, что календарь свидетельствует об обратном!

«Это всего лишь мелованная бумага, типографская краска и вера людей… в то, что всё действительно так, а не иначе. Но бывает и наоборот. Достаточно лишь заставить сознание поверить в чудо».

Светка шагала уже практически вприпрыжку, отчего Юрка неизбежно отставал, не в силах совладать со своим тяжеленным «скафандром». Дождик закончился, но легче от этого не стало: выпавшая влага превратилась в сгустки тумана и теперь медленно ползла вверх по зданиям в виде удушливых испарений.

Юрка не понимал, почему всё именно так. По идее, после дождя должно непременно похолодать — так было всегда, — но сегодня почему-то этот закон не действовал, а вниз по спине, тем временем, текли полноводные ручьи. Юрка отдувался из последних сил, но предпочитал молча сносить муки, не заостряя лишний раз внимание сестры на своей персоне: сегодня и без того будет время насладиться обществом друг друга.

Они спустились вниз по Братиславской и теперь шли мимо ЦПКиО. Юрке не очень нравился этот маршрут, потому что где-то рядом располагался канализационный слив, отчего воздух был сдобно пропитан нечистотами. С мамой он здесь никогда не ходил — та словно чего-то опасалась, — а вот Светка, как нарочно повела столь дурно пахнущей тропой.

Под ногами затаились приоткрытые канализационные люки, в чёрных зевах которых бурлила смрадная жидкость. Она силилась пробиться ещё глубже, туда, где не бывал ни один живой человек на планете Земля. Юрка во все глаза смотрел под ноги, силясь случайно не повалиться в такой вот лаз, в извечную темень, где даже дружелюбный Сверчок окажется не в силах помочь!