Александр Юрин - В лапах страха

— Ну да, — кивнул ничего не понимающий Вадим и поспешил за собеседником.

— Помнишь того парня, что на «Митсубиши» под товарняк заехал? — спросил Григорий Викторович, выуживая из ящика тетрадные страницы, исписанные ровным почерком.

Вадим задумчиво кивнул, присел на край стол.

— Как не помнить. Ты меня ещё просил его окружение «пробить».

— Да я и сам кое-кого «прощупал», — Григорий Викторович выпрямился, задвинул коленом ящик. — Интересные они все какие-то. Скрытные больно. Или и впрямь ничего не знают, или темнят не по-детски. А, может, и боятся кого…

— Так надавить надо. Тебе что-то конкретное узнать от них нужно?

— Да бог с ними. Ты ведь говорил, что у этого парня брат есть… — И Григорий Викторович протянул лист блокнота.

— Точно! — Вадим хлопнул себя ладонью по лбу. — А я всё голову ломаю, чего адрес такой знакомый! Он ведь туда и переехал с семьёй, как раз в эту чёртову новостройку. Вот это я ступил, каюсь! — Вадим покачал головой, вернул бумажку.

Григорий Викторович присел в кресло, изничтожил в пепельнице очередной окурок.

— И что думаешь делать? — спросил Вадим.

— Интересно как всё складывается… — размышлял вслух Григорий Викторович, никак не реагируя на сидящего напротив опера. — Брат, вот этот, переехал перед самой трагедией… Теперь собака бойцовой породы всплыла… Чего-то тут неясное творится. А дело, между тем, закрыли.

— Думаешь, серьёзный кто замешан?

— На собаках? — Григорий Викторович помассировал виски, снова потянулся к пачке, которую продолжал сжимать в свободной руке. — Даже не знаю. Тут надо поразмыслить, как следует…

— Так где же собака зарыта?

Наступила пауза. Вадим чесал нос, сидя на столе, а его собеседник только тяжело вдыхал мрачную атмосферу кабинета, густо перемешавшуюся с осенней промозглостью.

— Так что мне с адресом делать? — спросил, зевая, Вадим. — Виктрыч, ты спишь, что ли уже?..

— А?

— Я говорю, спишь, что ли уже? Чего мне с адресом делать?

— С каким адресом?

Вадим указал пальцем на лежавший посреди стола тетрадный лист.

— Она ведь не угомонится, это деятельница телефонная!

— Ничего, я сам туда зайду, — Григорий Викторович резко поднялся из-за стола. — Заодно, прогуляюсь перед сном.

— Уверен?

— А то! Мне всё равно по пути, — следователь открыл дверку допотопного шкафа и вынул из его пропахших нафталином недр плащ. — А ты домой ступай. Пивка…

— Да, это можно, — кивнул Вадим. — Спасибо что прикрываешь.

— Так это же по моей прихоти всё. Никак не успокоюсь на старости лет, вот и копаюсь во всякой дряни.

— Ладно, до завтра тогда. Если всё же кого прижать потребуется, говори, не стесняйся.

— Обязательно, — Григорий Викторович пожал протянутую ладонь и закрыл окно.

Марина стояла на крыльце, ощущая себя злобной летучей мышью, — поясница затекла, плечи болели из-за неимоверного напряжения, лопатки упёрлись в стречевую кофточку, стремясь прорваться наружу, минуя мышцы, кожу и ткань, чтобы породить на свет божий что-то не от мира сего. Перед глазами клубилась серая мгла; она приползла с той стороны реки и решительно раскачивалась из стороны в сторону, как на качелях. Складывалось ощущение, будто за непроглядной пеленой повисла незримая рука, что игриво манит к себе изогнутым когтем, терпеливо выжидая момент, когда можно будет пробить тонкую грань реальности, схватить и утащить вовеки веков на другой берег.

«Вот были бы крылья, — думала Марина, обнимая трясущимися руками худые плечи, — точно бы улетела! Ещё тогда, давным-давно, когда погибла подружка. Чтобы не видеть и не слышать последовавшего затем ужаса. Чтобы не чувствовать мрак внутри головы! Чтобы не попадать всякий раз в подчинение злу. Но, к сожалению, низвергнутым крылья может дать лишь дьявол. А улететь и впрямь возможно, достаточно этого просто сильно захотеть. Только какова будет плата за приобщение к неведомому? Кажется, я утратила смысл. Точнее моя сущность, наделённая плотью».

Марина считала себя именно такой: потерянной, выпотрошенной, обречённой. Оболочкой, что наполнена чем-то чуждым этому миру.

«Оно явно не земного происхождения — я уяснила это ещё в детстве. Именно тогда оно завладело частичкой моего сознания; ныне же и вовсе пытается проникнуть в душу, пожирая чувства с лёгкостью космической бездны! А потому, если в один прекрасный день за моей спиной и зашелестят крылья, то это будут мерзкие перепонки, какими машет в ночи невидимая глазу летучая мышь».

Марина обречённо вздохнула. На секунду ей показалось, что всё надуманное за сегодняшний день, и впрямь может во что-то вылиться. В смысле, обрести реальную платформу, на базе которой состоится финальная битва добра со злом. Только вот чьей стороны придерживается она сама?.. Во что верит? Верит ли хоть во что-нибудь?!

«Придётся сделать выбор, как бы сложно это ни было. Иначе и впрямь утратится смысл всего происходящего. А без него зачахнет и жизнь».

Женщина засуетилась, борясь с неприятными мыслями и оцепенением, невольно скользнула руками в карманы кофточки, нащупала липкими от пота пальцами пузырёк алпразолама.

«Просто нужно не всякую ерунду в голове обдумывать, а глотать как можно больше вот этой самой дряни — тогда всё непременно образуется! Жизнь — наладится, а от дурных мыслей не останется и следа!»

Марина «закинулась» двумя капсулами; тут же ощутила стремительные перемены во всём организме, — желудок был пуст и моментально запустил лекарство по артериям и сосудам… в голову, туда, где обжился монстр.

За спиной скрипнули половицы. Марина вздрогнула, пряча пузырёк в трясущихся пальцах; она сжала ладони в кулачки и запустила их подмышки, скрестив руки на груди.

— Марина… — Голос Глеба прозвучал неимоверно глухо, словно из глубокого колодца.

«А может, из другой галактики… или Вселенной».

Марина почувствовала удушье. Она вздохнула полной грудью, ощущая, как стремительно возрастает ритм сердца, а с ним и кровоток; затем медленно обернулась. Сумерки поглотили тени — враг умело путал следы.

Марина проглотила страх: темно и он вряд ли разглядит её зрачки.

Глеб и не пытался: лишь настороженно огляделся по сторонам и скинул с плеч куртку.

— На, накинь. А то прохладно сегодня.

Марина схватила куртку, быстро отвернулась.

— Ты вся дрожишь. Что с тобой?

— А то ты не знаешь!

Глеб смутился.

— Прости, я был не прав.

— В чём именно?

— Во всём, — Глеб сделал паузу. — Это всё из-за меня. Если бы я не психовал по пустякам и больше общался с Сергеем, тогда этого кошмара точно бы не случилось. Я не только про трагедию, но и про всё остальное. Ты понимаешь.

Глеб замолчал.

Марина, хоть убей, не знала, что ответить мужу. Рассудок помутнел. Хотелось просто заснуть и больше не просыпаться.