Александр Матюхин - 13 маньяков

Натрий, калий, серебро с водородом заодно.

С кислородом – магний, ртуть, кальций, барий и бериллий.

С ними цинк не позабудь.

Трехвалентен алюминий…

Они хмыкали, как кошки. Они трясли челками и доверяли мне, как рождественскому деду.

С середины января до конца февраля я, согласно утвержденной программе, доказывал, что лучшего учителя во всем городе днем с огнем не сыщешь. Сто раз пожалел, что ввязался в эту канитель с конкурсом, однако деваться было некуда – сляпал персональный сайт, проводил открытые уроки, беседовал с родителями и учащимися под прицелом жюри, сухозадых матрон из управления образования…

Я победил. Выиграл муниципальный конкурс «Учитель года». Торжественная церемония награждения плавно перетекла в местный ресторанчик, где я в принудительно-ласкательном порядке должен был проставиться и оттанцевать своих идейных вдохновителей – директрису и завуча.

Меня невероятно веселило их железобетонное кокетство, пропахшее лаком для волос и мазью от варикоза. Французский маникюр хищно скользил по моим плечам, когда я галантно покачивал их мясистые тела в такт слащавой кабацкой пошлятине.

Домой я вернулся за полночь.

– Мне «Учителя года» дали, – дохнул я перегаром в ухо сонной жене.

– Поздравляю, – промычала она в ответ и отодвинулась, натянув на голову одеяло.

Электрический свет в школьном коридоре высасывал мозг. Я лавировал среди них во время большой перемены, как бы невзначай касаясь одежды, волос, плотной сладострастной ауры, вдыхая ароматы вывернутыми наизнанку легкими. Мысли были ломкими, как резина в жидком кислороде. Словно стая обезумевших шершней, жалили меня их равнодушные взгляды и торопливые, сквозь зубы, приветствия.

Вдруг по затылку хлестнуло болью – девичий вопль раздался совсем рядом. Я обернулся вместе со всеми, но медленно, будто облепленный с ног до головы мокрыми водорослями.

– Зотова! – испуганно ахнула белобрысая девятиклассница, склонившись над худенькой девочкой. Та сидела на полу на коленях и прижимала обе руки ко рту. Сквозь пальцы сочилась кровь.

Фенолфталеиновый в щелочах малиновый… Я нырнул в оргазматический хаос, блаженная дрожь сопровождала мое наслаждение при виде травмированного ребенка…

– Александр Иваныч! Она сама! Я ее не толкала! – На меня таращились испуганные анютины глазки. – Она сама об косяк ударилась!

– Разберемся. – Я торопливо сделал суровое лицо, обливаясь при этом потом. – Ну что у нас тут? Э… эм… Зотова?

Девочка сплюнула в руку кровавый сгусток с крошечным белым осколком.

– Зуб сломала, – как-то чересчур спокойно ответила она. Даже не плакала, только бровки нахмурила.

И мой разум разлетелся в клочья. Я задохнулся от восторга. Я повел ее в медпункт, еле сдерживая горячий артериальный прилив. По дороге вспомнил, как ее зовут – Николь. Николь Зотова. Нелепое имя. Зотова-Азотова.

Я стал наблюдать за ней, я начал плести свою серебряную паутину.

Ей всегда выпадало дежурство в классе после того, как кто-нибудь уделает жевательной резинкой парты и пол, намажет маслом доску или разобьет что-нибудь из лабораторной посуды. На физкультуре ее пинали и толкали, она падала с «козла», каната и «шведской стенки». Баскетбольные и волейбольные мячи вечно летели ей в голову, а белую блузку и клетчатую юбку топтали в раздевалке нахальные одноклассницы. Она никогда не плакала. Только хмурила бровки. А когда она открывала рот, и был виден один из резцов с отколотым кусочком, мне приходилось прикусывать губы, чтобы не застонать.

Вот эта ее досадная, ничем не заслуженная виктимность безошибочно вела ее к беде. Я не мог уже представить себе другую жертву. Даже не помню момент, когда я начал мысленно называть ее «моя Николь». Николь. Кукольное имя. Моя кукла…

Она была идеальной. Отсутствие успехов в учебе вряд ли сулило блестящее будущее. Отца нет, мать лишена родительских прав. Живет с бабкой – бедно, тускло, трудно. Нет денег на новые туфли, нет денег на косметику и кафешки, нет денег на репетитора… А двоек по химии все больше… Да, Азотова, дело дрянь… Хмурит бровки… Еще немного – и к экзаменам не допустят. Нужно заниматься дополнительно. Знаю, какая пенсия у стариков! Не говори никому, позанимаюсь с тобой бесплатно, только будешь приходить попозже, чтобы другие, «платные», тебя не увидели. А то родители такой хай поднимут! Договорились, Азотова? Вот и славно.

Рождает воду водород, ну а теперь наоборот: вода рождает водород, а заоднои кислород.

Жена таращилась на меня с выражением крайнего удивления на лице, когда я доставал из шляпы кролика за кроликом – путевка в Турцию, в тот самый отель, где мы отдыхали лет пять назад, и нам так понравилось. Раз.

Нет, дорогая, я не могу с тобой поехать, май месяц – экзамены на носу, горячая пора! С этими ЕГЭ, ГИА такое сумасшествие… Поезжай одна. Ну или с подругой. Два.

А я займусь ремонтом. В спальне окно поменяю. Может, и батарею… Три.

Такие радужные перспективы затмили бедняжке мозг настолько, что она даже не поинтересовалась, в какую копейку мне все это влетело и в честь чего этот аттракцион невиданной щедрости. Она мысленно уже плавилась на солнце и облизывала взглядом смуглые мужские спины и тугие плавки.

Я не поскупился и на покупку мощной сплит-системы, которая должна была заменить старый кондиционер. Он служил нам верой и правдой уже лет десять и не собирался ломаться, но мне нужен был особенный холод. Холод, способный сохранить мою куколку свежей и аппетитной в раннюю майскую жару…

Два молчаливых гастарбайтера вынесли из спальни всю мебель, и я начал устилать пол полиэтиленом. Серый линолеум скрылся под двадцатью, не меньше, слоями этого прекрасного материала. Полиэтилен высокого давления, по ГОСТу. Сколько там паскалей прочности при разрыве? Зависит от марки, ага.

После установки «сплитухи» гастарбайтеры приступили к работе. Выставили стекла, выломали старую раму, чуть расширили оконный проем.

Все это время я таскал по вечерам строительный мусор на помойку. Специально ждал, когда с работы вернется побольше народу, и с наступлением сумерек тащил увесистые свертки полиэтилена. Демонстративно, чтобы все видели, все были в курсе – в такой-то квартире ремонт, мужик таскает осколки кирпичей, разбитые рамы, стекло и больше ничего. Ну а что ж еще, в самом деле?.. А батарею я, конечно, оставил. Чугунный радиатор – то, что нужно, чтобы моя куколка была при мне.

Комната напоминала теперь пустой аквариум – большое, без занавесок, окно, до краев наполненное сиреневыми сумерками, голубые, с серебристым отливом, обои на стенах, устеленный блестящим полиэтиленом пол. Чисто. Прохладно. Я постелил рядом с батареей старое байковое одеяло и поставил в угол музыкальный центр. Сюда я собирался запустить мою рыбку.