Александр Юрин - Сквозь тернии

Вот так Яська и писал, точнее думал, неизменно отвлекаясь на насущное. А последнее не являлось в одиночку. Тащило вслед за собой что-нибудь ещё, этакое двухэтажное с карнизом и крылечком, где с чёрного хода лает собака, а под забором резво скачет шайка юрких воробьёв.

«Снова шайка, хоть ты тресни!»

Когда прозвенел звонок, Яська обнаружил, что так ничего и не написал. Только число и тему: «Мой самый счастливый день на свете!..»

«Счастливый, чего уж там говорить, радость так и прёт через носик, как у свистящего чайника! У того хоть есть надежда — снял крышку и враз избавился от всякой ерунды, что так и норовит причинить вред».

Подошла Светка Стригунова — вся такая аккуратная, в тёмной блузке с приколотым к правому отвороту значком в виде двух сросшихся вишен, платьице ниже колен, белых гольфах и лакированных туфлях. Точно Барби с витрины универмага. Глянула на чистые страницы Яськиной тетрадки, наклонилась.

— Оставь. Скажешь потом, что забыл сдать. А дома напишешь.

Яська глупо уставился на обеспокоенную одноклассницу.

— Чего?

— Я говорю, тетрадь спрячь, пока Валентина вся в себе.

Яська машинально глянул на учительницу — та и впрямь мысленно пребывала по ту сторону окна.

«Кого-то высматривает…»

Обычно её встречал невзрачный мужичёк с усами и зонтиком. Он брал Валентину под руку, и они медленно прогуливались вдоль школьных аллей, буквально тая от нежных чувств друг к другу, совершенно не обращая внимания на несущееся им вслед улюлюканье малышни. Валентине было уже под сорок — Яська только сейчас сообразил. Видимо это был последний шанс. Попытка ухватиться за ускользающее из-под рук счастье. Хотя какое ему до этого дело — своих проблем вагон и маленькая тележка. Жаль только Валентину. Не хочется врать именно ей… и именно сегодня.

Сегодня вообще не хотелось делать ничего плохого! Хотелось превратиться в этакого пай-мальчика, у которого если и есть проблемы, так это по части какой-нибудь скрипки или краеведческого кружка.

Стригунова, тем временем, видя Яськин ступор, сделала всё сама: сумку на распашку, тетрадь поглубже, молнией — вжик! — и готово, комар носа не подточит.

Яська только глупо моргал. Затем посмотрел на Стригунову — оказывается, та просто собирала тетради, потому и подошла, — пролепетал:

— Спасибо.

Стригунова тут же поменялась в лице — видимо попыталась вспомнить, когда ей в последний раз приходилось слышать благодарность от мальчишки, тем более, одноклассника.

— Не за что, — пожала плечами девочка. — Да ты не накручивай себя так. Чего они тебе сделают? Поколотят, да отпустят. Ты только сам на большее не нарывайся.

— Нарвался уже, — прохрипел Яська, чувствуя, как над головой сгущаются мрачные тучи.

«И куда только подевался тот лучик — хоть какая-то надежда! — Он поднялся из-за парты и решительно двинул на выход. — А так… Семи смертям не бывать, одной не миновать».

Его уже ждали. Те же трое, плюс молчаливый Гуня.

Чича сразу же активировался.

— А вот и Ясёна-трусёна! А мы уж думали, что искать придётся.

— Не придётся. Вот он я.

Децл холодно ухмыльнулся.

— Что ж, сосед, признаться, не ожидал от тебя такого.

— Такого — чего? — огрызнулся Яська, отмечая про себя, что недавний страх вновь куда-то улетучился, как и в столовой.

Децл явно не ожидал подобной агрессии, но виду не подал.

— Чего — это ты нам должен сказать, — он помолчал, колупая грязный ноготь. — Чего лезешь не в свои дела?

Яська отвернулся, всем своим видом демонстрируя полнейшее пренебрежение.

— Ты чего башку воротишь! — Гуня, не задумываясь, махнул ногой.

Яська ждал этого. Гуня — твердолоб, он как баран. Никогда не изменяет традициям, дай только повод помахаться. Яська увернулся и, недолго думая, поймал Гунину ногу. Все на секунду потеряли дар речи, даже мастер почесать языком — Чича. Гуня вылупился, словно увидел НЛО, а Яська возьми и толкни… Рефлекторно, не задумываясь, — схватил и оттолкнул! А чего? Пускай видят, что он их не боится. Ни до, ни после того, что они сотворят с ним в отместку!

— Ах ты, сука! — Гуня кое-как сохранил равновесие и ринулся на Яську, будто взбесившаяся бетономешалка на нерадивого гастарбайтера. — Да я тебе башку за это сверну!

— Не здесь! — Децл решительно вклинился между Яськой и Гуней. — Тащите его «на базу». Там разберёмся.

— Да я ему и тут наваляю! — не унимался уязвлённый Гуня. — И мне насрать, что кто-нибудь увидит!

— Да успеешь ещё, — прохрипел Схрон, и уже обращаясь к Яське: — А где дружочек-то твой? Штанишки стирает на очке?

Яська скривил подбородок.

— Да даже если бы знал, всё равно не сказал бы!

Схрон молча сунул под дых.

Воздух в лёгких кристаллизовался. Перед глазами вспыхнули жёлтые кляксы. Яська стал оседать.

— Держи его, дурень! — послышался совсем рядом злобный шепот Децла. — Ну же, давай, пока никто не видит!

Яська почувствовал, что его куда-то волокут — определённо за угол школы.

«Лишь бы всё обошлось только тумаками!»

Нет, не обошлось.

За углом Яську мгновенно привели в чувства — очередными тумаками, подзатыльниками, пинками. Особо усердствовал Гуня, желавший как можно скорее восстановить утраченный перед дружками авторитет. Один он бил больно — остальные так, порядка ради.

Яська укрыл голову руками и просто терпел.

Когда силы мучителей иссякли, Схрон спросил в лоб:

— Где Шмыга? Говори!

Яська пожал плечами.

— Не знаю.

— Всё ты знаешь, — ласково проворковал Чича. — Выёживаешься просто, по простоте душевной. Вот это видел? — Он сунул Яське в нос испещренный шрамами кулак. — Говори, где эта скотина, а то всё за неё получишь!

— Не по лицу, — снова предостерёг Децл. — Хочешь завтра с Дымычем объясняться?

— А чего объясняться-то?.. — рассудил Гуня и неожиданно двинул Яське по лбу кулаком. — Дурачку вот этому нужно объяснить находчиво, как всё обстоит, а то он вроде как не вкуривает, что с ним может приключиться!

Чича засмеялся.

Яська поднялся с корточек. Поморщился — в голове неприятно гудело. По очереди оглядел противников.

— Только так и можете. Вчетвером на одного! А один на один — слабо?!

— Да я тебе сейчас такое один на один покажу! — Гуня замахнулся, но ударить всё же не посмел.

Точнее не успел — Децл перехватил руку.

— Спокойно, говорю же. Если щас не угомонишься, лично нахлобучу! Усёк?

Гуня замялся в нерешительности.

— А чего с ним сюсюкаться-то? Потому что сосед?..

Децл злобно улыбнулся.

— В гробу я видал таких соседей. А, Ясик… Хочешь в гробу побывать? — И Стасик улыбнулся, словно только сейчас придумал наказание, соответствующее проступкам подсудимого.

Яська почувствовал в груди холод. Льда пока ещё не было, но заморозки обозначились явные. В голове крутилась одна-единственная мысль: