Александр Юрин - Сквозь тернии

— Они от нас просто избавляются.

— Ты это только сейчас понял? — усмехнулся Колька, отрываясь от своего занятия и поглядывая на ход, из которого они только что вышли.

Яська отрицательно мотнул головой.

— Давно уже догадывался. Мы — опасные, поэтому будет лучше, если все уйдут. Причём не только телом, но и душой. Точнее не уйдут, а окажутся запертыми там, под Звездой. «Трансформированными» и слепыми.

— Откуда это?

— Не знаю. Но знаю, что так есть!

Колька поморщился. Вынул из-за пояса самодельный кинжал из нержавейки — тот самый. Повертел в окровавленных пальцах и откинул прочь. Поморщился.

— Ты чего? — спросил Яська.

— Без толку всё. Это их не берёт. Да и атомный взрыв тоже вряд ли поможет.

— Может помолиться просто? — осторожно предположил Яська.

— А ты хоть одну молитву знаешь?! — огрызнулся Колька. — То-то и оно.

— «Отче наш, сущий на небесах!

Да светится имя Твоё;

Да придёт Царствие Твоё;

Да будет воля Твоя и на земле, как на небе…»

Яська с трепетом воззрился на раскачивающуюся у стены Тимку. Та растирала по бледным щекам слёзы и шептала главную молитву Творцу. Колька ухватился за голову, заскрипел зубами, словно внутри у него всё неистовствало. Яська прижал Тимкину голову к груди; девочка тут же прижалась в ответ, сотрясаясь всем телом, как в лихорадке. Она и впрямь была горячая. Ну просто очень горячая! Возможно, именно поэтому и вещала запредельное, что крайне редко укладывается в девственном сознании ребёнка.

— Он так не услышит. А если и услышит, просто не примет к сведению.

Колька тут же оказался на ногах — совсем как кот, почуявший опасность. Яська только ещё крепче прижал к груди вздрагивающую Тимку. Глянул в ту сторону, откуда прилетели слова.

У самой колеи раскачивался обрюзгший господин. Он был в чёрном сюртуке, пошитом на старинный манер, лакированных туфлях с металлическими застёжками и тщательно выглаженных брюках — по всему, собрался на какой-нибудь банкет или важную встречу. На голове возвышался чёрный цилиндр, из каких обычно фокусники достают белых кроликов или букеты ярких цветов. В правой руке он сжимал шикарную трость с прозрачным набалдашником в форме сферы на одном конце и острым металлическим наконечником — на другом.

Яська разинул рот — это была та самая сфера, что дрогнула под натиском Тьмы в другой реальности! Просто она многократно уменьшилась в размерах, превратившись в обычный шарик или в некое подобие мяча для игры в теннис.

Господин словно угадал к чему именно приковано внимание Яськи. Он ловко крутанул трость в пальцах, будто пропеллер, — и впрямь как заправский фокусник, — после чего, опёрся на неё и поставил правую ногу на носок туфли — этакая поза скучающего аристократа.

— Представляете, нашёл в лесу. И откуда только там оказалась такая прелесть?

Яська собирался уже вскочить на ноги, но вовремя вспомнил о Тимке, и лишь напористо прохрипел:

— Она же была живой! Зачем вы так с ней? Как чучело…

Господин явно смутился. Потом встал ровнее и напыжился, точно обрызганный воробей. Хотя, в большей степени, он походил на надувшуюся жабу, что вот-вот разразится очередной вечерней серенадой. Впрочем, так и вышло:

— Полноте, сударь. О чём разговор? В лесу нет ничего живого… да и что это, вообще, за слово такое: «живое»? Ну же, объясните мне поскорее, пока не пришёл поезд!

— Поезд? — перебил Колька. — Что за поезд?

Господин аж покачнулся от такой наглости.

— Ну, знаете ли… Я, как посмотрю, о манерах вы только слыхом слыхивали, а может и вовсе, понятия не имеете, как именно нужно себя вести в цивилизованном обществе во время беседы.

Колька сжал кулаки.

— О, всё ясно, — Господин загадочно улыбнулся. — Отошедшие ото сна. «Искорки». Как же я сразу не догадался! Что ж, в этом случае, примите мои соболезнования. Непросто вам теперь придётся на Пути.

— Да что за Путь-то такой?! — не выдержал Колька. — Все только о нём и талдычат, — а ещё о том, что можно лишь «плыть», — а я словно путник незрячий: ну хоть убей, не могу ничего понять!

Господин прокатился с носка на пятку.

— Как же я могу рассказать вам о вашем же Пути? — ведь наши пути до этого не пересекались.

Колька фыркнул.

— Тогда уж лучше совсем молчите — толку-то от вас!

Тимка подняла голову. Спросила:

— А как нужно обратиться, чтобы Он услышал? Точнее обратил на нас внимание?

Господин долго молчал. Потом всё же сказал:

— Зачем вам это?

Тимка не нашлась, что ответить — элементарно не было сил.

Тогда за девочку сказал Яська:

— Нам нужно догнать Наблюдающих! Потому что только Они знают истину!

— Хм… Самонадеянно, если не сказать больше, — Господин деликатно откашлялся. — Что ж, так и быть, научу. Хотя и не советую взывать. Толку-то…

Он снова опёрся на трость и завещал, поглядывая на теряющиеся в темноте рельсы:

— «Pater noster qui in celis es,

Sanctificetur nomen tuum,

Veniat regnum tuum,

Fiat voluntas tua,

Sicut in celo et in terra,

Panem nostrum supersubstantialem da nobis hodie,

Et dimitte nobis debita nostra,

Sicut et nos dimittimus debitoribus nostris,

Et ne nos inducas in temptationem,

Sed libera nos a malo».

Яська смотрел во все глаза и ничего не понимал. Потом прочистил горло и заявил:

— Но ведь это тот самый язык, на котором говорила Тьма!

Господин снял с головы цилиндр и повертел в пухлых пальчиках.

— Естественно, иначе как бы Тьма поняла, что её позвали… Ведь приходит вовсе не тот к кому взывают недальновидные путники, а тот, кто первым услышит зов.

— А зачем Они звали? — напрягся Колька.

Господин пожал плечиками — этакая вешалка, сама манерность.

— Скорее всего, они просто хотели выяснить, получится или нет. Разве в вашем мире поступали не так?

— Почему поступали? — спросил Яська.

— Потому что вряд ли вы вернётесь на свою сторону, — сухо заявил Господин, водружая цилиндр на лысину; извлёк из кармана часы. — Да… припаздывает сегодня. Это из-за вас всё!

— Из-за нас??? — в один голос спросили Колька и Яська.

— Ну а из-за кого же ещё? — Господин нахмурился. — На данный момент, если кто и пытается сломать «печати», так это ваш примитивный мир. Именно, что примитивный и недалёкий, а вовсе не развитый и благополучный, как думают там, у вас. Да и как можно давать оценку похлёбке, когда ты сам варишься внутри неё, да ещё к тому же нашинкован? Ну же, подумайте сами…

— Бред какой-то, — Колька напоказ сплюнул.

— А вот и не бред, — привязался Господин. — Разве не вы округляли число «пи»? А кто так сильно возжелал расщепить атом? Кто в данный момент корпит над материей? Молчите… Оно и видно. А ответ прост: человек. Вы сами позвали Тьму, и сегодня Она явилась за вами, так что не обессудьте!

— Хочешь сказать, что за тобой Она не явится? — холодно процедил Колька.