Александр Юрин - Сквозь тернии

«Беседка! Ну конечно, как я мог забыть! Здесь всегда стояла беседка!» — Александр Сергеевич решительно зашагал в сторону постройки.

Снега навалило уже порядочно — ноги провалились буквально по колено. Однако Александр Сергеевич не обращал на данность внимания. Его мозг был заряжен на действие, и именно эта необходимость увлекала покорное тело всё дальше и дальше.

Над головой трещали сучья деревьев. Свистел носящийся меж стволов ветер. Похрустывали под ногами снег. Рычал вечер…

«Рычал?» — Александр Сергеевич замер, прислушался.

Ничего кроме воя ветра и шороха снежинок.

Хотя нет. Вот, снова! И снова. Будто где-то совсем рядом затаился голодный хищник. Затаился, в ожидании добычи.

Внезапно Александр Сергеевич понял, что уже давно видит у ступеней беседки, вперемешку с давешними следами, что-то ещё.

«Словно два уголька, что вывалились из топки. Только этого не хватало! Не хватало, помимо всего прочего, впутаться во что-то ещё!»

Сумерки сгустились: нависли над головой, точно разведённые крылья.

Ветер вынес из пурги недовольное ворчание. Нет, оно было вовсе не злобным или зловещим, скорее уж предупреждающим, дающим понять, что не стоит лишний раз испытывать судьбу почём зря: убирайся по добру по здорову — так будет лучше для всех!

Александр Сергеевич опасливо переступил с ноги на ногу. Огляделся. Тут же получил упреждающий удар в грудь от налетевшего порыва ветра. Поморщился. Ещё выше задрал ворот плаща.

У беседки в снегу что-то ворочалось. Чёрное на фоне молочной пелены, оно медленно кралось вперёд, припадая на передние лапы. Задние были разведены в стороны, словно шарниры, внутри которых напряглись невидимые пружины, готовя тело к прыжку. Хвост волочился следом, заметая следы. Угольки недобро поблескивали.

Это был явно хищник — сомнений на сей счёт у Александра Сергеевича не осталось никаких. Не совсем понимая, что именно происходит, он стал медленно отступать в сторону спасительного крыльца, но не успел сделать и шага, как сквозь шелест ветра различил знакомый детский голос:

— Мухтар, фу! Это же свои!

У Александра Сергеевич камень с души рухнул — не меньше!

«Это надо же, извести собственную душу до такой степени, что начало мерещится черт-те-что!»

Мухтар выскочил из вращающейся пелены. Замер, извиняясь, у ног. Принялся заново мести хвостом снег.

Александр Сергеевич присел на колено. Потрепал пса по густому загривку. Улыбнулся.

— Эка ты, братец, как верно свою хозяйку охраняешь. Молодец, — Александр Сергеевич опасливо огляделся по сторонам, словно их с Мухтаром мог кто-то подслушать. — Только ещё тщательнее нужно охранять. Понимаешь?

Мухтар на секунду замер напротив склонившегося человека. Заглянул тому в глаза. Отрывисто пролаял три раза. Затем резко развернулся и, как ни в чём не бывало, затрусил по рыхлому снегу в сторону беседки.

— А ведь всё понимает, — Александр Сергеевич медленно выпрямился, морщась от неприятного скрипа в коленных суставах. — Только ответить не может. Хотя…

Александр Сергеевич отбросил всяческие сомнения и решительно зашагал вслед за псом.

Снега и впрямь навалило порядочно. Штанины комбинезона предательски закатались, так что совсем скоро Александр Сергеевич соприкоснулся с ледяной стихией. Было неприятно, но терпимо. Да и Александр Сергеевич попросту забыл про данность, сосредоточившись лишь на Светлане и её верном поводыре.

Девочка сидела на заиндевелой скамейке, хлопала длинными ресницами и ловила языком порхающие снежинки. Её тело напоминало миниатюрную статуэтку, символизирующую собой стремление: тщательно сведённые колени, прижатые к телу локотки, прямая, даже чуть выгнутая назад спина, вскинутый подбородок. Так несутся вперёд или ввысь! С умопомрачительной скоростью, невзирая на многочисленные преграды, силясь, во что бы то ни было, преодолеть сопротивление бьющего в грудь ветра.

«Так и в жизни. На первый взгляд, всё против тебя, но достаточно всего лишь раз поверить в сказку, как даже самый лютый холод непременно отступает. Пусть не навсегда, а лишь на какое-то время, но ребёнку, лишённому части души, порой, достаточно и этой эфемерной крупицы. Чтобы поверить по настоящему, а тогда!.. Тогда…»

Совершенно спонтанно Александр Сергеевич вспомнил об Альке, а затем, и о мёртвой Анне.

Светлана вздрогнула. Закрыла рот, медленно повернула голову к замершему в нерешительности Александру Сергеевичу.

— Вам плохо. Почему?

Александр Сергеевич вздрогнул. Переступил с ноги на ногу, стараясь не выдать своего эмоционального состояния. Тут же вспомнил, что девочка не видит. На душе заскребло: ну вот зачем перед ребёнком-то всё это!

Светлана потёрла замёршие ладони друг о друга, поднесла к дрожащим губам, принялась дышать на посиневшие пальцы.

Александр Сергеевич подошёл к скамейке. Немного помялся в нерешительности и присел рядом. Распахнул плащ, накинул на плечи трясущейся от холода девочки.

«Кончилась игра — кончилась сказка. Всё возвратилось на круги своя, как вернулся и холод одиночества».

Светлана, без тени смущения, скользнула подмышку к Александру Сергеевичу. Немного повертелась, устраиваясь поудобнее. Затихла.

Александр Сергеевич молчал: он просто не знал, что сказать. Потом всё же собрался с мыслями и произнёс первое, что пришло на ум:

— И часто вы вдвоём с Мухтаром, так вот, прогуливаетесь?

Светлана пожала плечами.

— На самом деле, не так часто, — она помолчала. — Просто временами становится совсем не по себе… особенно когда метёт вот так… или дождь беспросветный. Я не могу сказать, что именно не так. Просто вокруг скапливается эта тьма. Она как бы кристаллизуется в душе, словно засохшая краска в тюбике. Она обжимает сердце со всех сторон, а то всё бьётся и бьётся, не желая уступать! Оно рушит корку тьмы своей пульсацией, но неизбежно ранит и себя соприкосновением с осколками зла. Оно начинает кровоточить, а мне становится больно. Вот тогда-то я и иду навстречу этой мгле, в надежде, что она дрогнет окончательно и уберётся прочь! Там, — Светлана задрала голову вверх, упершись пальцем в тёмный свод беседки. — Там, глубоко в космосе, ей и место! Я знаю. Но я не знаю, что делать дальше. К тому же и Мячик остался далеко-далеко. Без него ничего не получится.

Светлана замолчала. Сунула руки подмышки, силясь унять дрожь.

Александр Сергеевич снова был не в силах проронить ни слова: сознанием завладела какая-то апатическая жуть, которая пожирала все мысли, попросту не желая убираться прочь.

— Вы ведь тоже её видите?

— Конечно вижу, ведь она моя дочь, — Александр Сергеевич сам не понял, как слова слетели с губ. — Ох, прости меня, Светлана! Ведь ты наверняка имела в виду кого-то другого…