Александр Юрин - Сквозь тернии

Мотивация — побуждение к действию; динамический процесс психофизиологического плана, управляющий поведением человека, определяющий его направленность, организованность, активность и устойчивость.

Ребёнок — человек от рождения до конца пубертатного периода.

Пубертатный период — процесс изменений в организме подростка, вследствие которых он становится взрослым и способным к продолжению рода…

«Так что же именно движет нами после того, как проходит детство?

Откуда оно приходит?

Как давно это началось?

Результатом чего является?

Какую цель преследует?

И чем именно закончится?

…Пока у меня есть всего один ответ на глобальный вопрос, «что есть человек?»

Человек — это зверь, которого кто-то безумный наделил самосознанием. Но этот кто-то, — каким бы сверхразвитым он не был — ничего не знал о душе, что выступила в роли катализатора.

Возможно, это и есть Божий промысел».

На следующий день Яська заболел. С утра даже немного подташнивало, но недолго. В обед бабушка принесла бокал молока и холодный компресс, однако увидев Яську, тут же передумала. Вышла из комнаты, а когда вернулась, в одной её руке оказался холодный градусник, а в другой — толстая книжка с ужасным названием «Народный целитель». Яська сглотнул и попытался придать лицу жалостливое выражение — не прокатило. Бабушка заставила сунуть градусник подмышку, а сама уселась на стул возле кровати. Яська поморщился от колкого холода, но сделал всё как велено — градусник подмышку, нос под одеяло, взгляд на потолок.

— Ничего не хочешь мне сказать? — спросила бабушка, перелистывая страницы жуткой книги.

Яська притих.

— Ну?.. — повторила бабушка. — Я вся во внимании.

Яська мотнул головой. Поморщился от боли — такое ощущение, что пока он спал, кто-то злобный засунул в голову горсть гвоздей, и те теперь тыкались острыми концами во что ни попадя, чиня нестерпимую боль!

Бабушка оторвалась от страниц.

— Я так понимаю, молодой человек, что когда кто-нибудь является домой ни свет, ни заря, да ещё бог весть в каком состоянии, то у него на то должны быть веские причины. Или я не права?

Яська хотел просто кивнуть, но тут же вспомнил про гвозди и лишь вздохнул. С присвистом, как настоящий ребёнок.

«Будто сейчас разревусь, ей богу!»

Бабушка разочарованно вздохнула.

— Если я тебе не указ, так хоть о родителях своих подумай. Ведь знаю же, где вас шельма нелёгкая носила! На противоположный берег наверняка бегали, собачонку искать, к иродам этим проклятым! Прости господи! — Бабушка перекрестилась. — Добром всё это не кончится. Помяни моё слово. И пообещай, что больше духу твоего на той стороне речки не будет!

Яська сжался: что же делать?! Конечно, можно пообещать, только вот… Яська не был окончательно уверен — даже после всего произошедшего, — что больше не придётся побывать в том странном месте, откуда они спаслись столь невероятным образом. Кладбище манило своей неразгаданной тайной! Увлекало, шибче бездны под мостом! Связывало по рукам и ногам, подчиняло волю! Невозможно этого объяснить. Нужно просто быть ребенком и только! Тогда всё встанет на свои места, и ничто больше не будет казаться странным. Это взрослые то и дело ссылаются на непонятки. Они постоянно ни во что не верят, сразу же пытаются придумать какое-никакое объяснение, на худой конец, просто найти элементарную отговорку, а когда не выходит и этого — ссылаются на воображение. Но мы-то с вами знаем, что ни о каком воображении и речи не идёт!

«Вот только, как быть с обещанием?»

Яська принялся извиваться, точно пойманный уж.

— Ба, а ба, ты только маме с папой ничего не говори, ладно?

Бабушка всплеснула руками, чуть было не выронив книгу.

— Ишь ты, какой деятель выискался! Ты тут пол ночи места себе не находишь, пока он там со своими дружками всё в игры играется, а потом ещё, будь добра, от заслуженного нагоняя его отгороди! Как это понимать, молодой человек? Ведь в грех ввести пытаетесь на старости-то лет!

— Да ну! — Яська зарделся ярче свеклы. — Я же не прошу солгать. Просто не говори, что я домой под утро пришёл. И где был, тоже не говори.

Бабушка покачала головой.

— Ох, и трудно же с тобой. И как только родители справляются… Не ребёнок, а бесёнок самый настоящий, прости господи!

Яська виновато улыбнулся.

— Ладно, так и быть, не скажу, — оттаяла бабушка. — Нечего им там средь лета изводиться, — но сама проконтролирую, будь уверен! Давай градусник.

Яська выдохнул — про обещание забыто. Надолго ли? Он послушно протянул градусник.

— Только этого нам и не хватало! — Бабушка повертела градусник в пальцах, снова глянула на шкалу, словно в надежде, что та изменит первоначальное значение, затем коснулась Яськиного лба.

— Много, да?

— Не мало, сударь. И всё ваше, — Бабушка встала. — От горчичников вы, конечно, сегодня отвертелись, как и от много другого, мало приятного… Ну да ладно, что-нибудь придумаем. А вы пока под одеяло, и чтобы носа не высовывали!

Яська сонно кивнул.

— Ба, если Колька придёт, можно мне с ним повидаться?

Бабушка упёрла руки в бока.

— Какой ещё Колька? Никаких Колек и игр пока полностью не поправишься! И лицо попроще, а то будто калины горсть проглотил!

Яська сделался мрачнее тучи: вот вам и на орехи за вчерашнее. Однако делать было нечего, и без того повезло, что бабушка так легко согласилась записаться в сообщники, плюс ко всему, не пошла на поводу у собственных принципов с так и не прозвучавшим Яськиным обещанием.

Яська задумался.

В голове было много всего. Особенно относительно случившегося под землёй и страшного кладбища под бордовым небом. Куда они попали, что видели, видели ли вообще? Яська откинул одеяло. Подтянул правую голень к самому носу. Вот оно! Бордовая пипка, точь-в-точь на том самом месте, за которое цапнула противная козявка!

Яська поморщился, вспоминая жуткое «Ясь, а Ясь»… Опустил ногу, вновь скользнул под одеяло. Попытался припомнить вчерашние события в хронологическом порядке.

Вначале всё вроде бы логично: посиделки на крыше, сладкая земляника, путь к речке, овраг, потом эта странная пещера и… Яську всего передёрнуло. Вот тут-то всё и началось! Ну не мог глиняный ход завести в такую даль! Тем более, если бы по ту сторону туннеля и впрямь водилась увиденная нежить, то она давным-давно бы прорвалась в наш мир и уж если бы не подчинила его себе целиком, так что заметно подкорректировало бы некоторые моменты — это вне всяких сомнений!

Яська помотал непутёвой головой, в надежде избавиться от навеянного воспоминаниями ужаса. Шиш! Твари так никуда и не делись, словно были такими же реальными, как и мир за окном. Хотя… Что, если частью именно этого — реального — мира они и являлись? Как являлся сам Яська, его друзья, родители, близкие. Ведь враги и недоброжелатели приходят вовсе не из других миров. Они живут обособленно где-то поблизости — в доме напротив, в соседнем подъёзде или и вовсе за стеной! — изредка выползая на твою тропу, для того чтобы сеять свои мерзкие козни. И никуда от этого не деться! Да, можно бежать. Но вот только куда? Мир — он, конечно, большой. Возможно, что от частички зла убежать и удастся, но только где гарантии, что там, в другом месте, не окажется своей собственной злюки? Гарантий — никаких. Потому что зло — повсюду! Оно сосуществует вместе с нами, как бы обозначая некое противостояние. Пока баланс сил незыблем — всё хорошо. Не сказать, чтобы замечательно, но, по крайней мере, подчинено общепринятому порядку и не выходит за рамки рациональности. Но вот как только баланс смещается в ту или иную сторону, происходит что-то ужасное. И не важно, чего именно становится больше — света или тьмы, — повседневный ритм рушится и в том, и в другом случае, обозначая начало перемен. Так и вчера: до того момента, как Яська с друзьями не попал в странную пещеру всё оставалось на своих местах — баланс сил нарушен не был. Теперь же, знания принесли страх, а последний ловко переиначил жизненный цикл, сместив приоритеты с обозначенных мест. Мир изменился. Что-то теперь будет?..