Александр Юрин - Сквозь тернии

Доктор откинул цепь прочь, подошёл к вагонетке, перекинул ногу через борт.

Яська ринулся следом, не понимая, что такое делает.

— Подождите! Но как же вы сами? Как вы всему этому противостоите в одиночку?!

Доктор обернулся.

— А кто сказал, что я один? Миллиарды лун назад, когда в сердцах людей поселилась бездна, со звёзд спустилось много таких как я. Тогда никто не знал, что это билет в один конец. Мы понятия не имели, навстречу чему движемся. Оказалось…

Из-за пригорка показалась струйка чёрного дыма.

Доктор сверкнул глазами.

— Прячься! Сегодня Они едут за мной, так что у тебя есть шанс вернуться, — и, не дожидаясь Яськиного ответа, Доктор покатил прочь. Нет, он не боялся, того кто ехал следом — даже ни разу не оглянулся, — хотя… Возможно, он просто привык, ведь всё началось давным-давно.

«А что началось?»

— Противостояние Света и Тьмы, после того, как вспыхнула первая Звезда!

Яська ничком повалился наземь, в стебли дурманящей лебеды.

Из-за пригорка выскочило нечто. Длинное, суставчатое, с рогатой головой, будто у жука-носорога, и атрофированными крылышками за спиной. Яська смотрел, как стремительно мелькают многочисленные ножки, и силился не закричать от страха. Подвижные усики существа сновали по колее, безошибочно определяя маршрут. Фасеточные глаза излучали синеватую муть. Из многочисленных нательных пор вырывались клубы удушливого дыма.

Существо разинуло пасть и завизжало.

Яська зажал рот двумя руками, попутно силясь проглотить страх и совладать с непослушными конечностями. Веки нестерпимо жгло, а где-то под самой ложечкой нарастала самая настоящая паника — только утрать над собой контроль, как ноги тут же понесут прочь! Так и никак иначе! Яська вжался в землю. А существо оказалось вовсе не насекомым. Оно неслось вдоль колеи, и Яська видел сквозь приоткрытые поры кипящую внутри создания жизнь! Там царило адское пекло, в котором копошились чёрные козявки. Они злобно верещали, то и дело нападали друг на друга, разбрызгивая вязкую слизь. Капли разлетались в разные стороны, вспыхивали ярким пламенем, будто смола, отчего само существо — или механизм??? — издавало жуткий вой. Из пор вырывались очередные клубы дыма, а вся конструкция неслась дальше, шипя и булькая, точно капля воды на раскаленной сковороде.

Яська лежал в лебеде, страшась даже пошевелиться, и желал одного: поскорее «всплыть».

К ужину Яська уже толком не помнил привидевшийся в бреду кошмар… а может ужас. Бабушка напоила его пряным отваром и укутала в одеяла, в результате чего Яська обильно пропотел. Несмотря на слабость во всём теле, сделалось немного легче. В первую очередь оттого, что в голове забрезжила какая-никакая ясность. Точнее даже не ясность, а пустота, на место которой ничто не претендовало. До этого царили лишь воспалённые мысли, населённые нежитью, что так и норовила прорваться наружу. А от этого неприятно ухало в висках, и болели глаза. Отвар же, такое ощущение, разогнал всю Яськину мракобесию, позволив забыться обычным сном. Поначалу, правда, мешали липкий пот и тяжесть одеял, но и то лишь до поры до времени. Бабушка удовлетворительно кивнула и удалилась за ужином, предварительно сунув Яське подмышку опостылевший градусник. От последнего по телу разлилась противная дрожь. Однако не успела она достигнуть и Яськиных пяток, как тот уже снова спал.

На этот раз вместо всякой гадости на одной ноге прискакала Тимка. Над её головой что-то стремительно мелькало, порождая громкий свист. Яська присмотрелся тщательнее — скакалка, ну конечно!

Тимка замерла. Улыбнулась. Протянула прыгалки.

Яська глянул на диковину.

— Я не умею.

— А ты попробуй. Главное верить, что получится, и не бояться! — Тимка улыбалась не прекращая.

Яська смутился.

«Ну вот, теперь Тимка подумает, что я какой-нибудь трус. Ведь она не видела, как я летал на тарзанке или заманивал в ловушку стрижа. И кошмары тоже не видела».

Тимка наклонила голову набок, как любопытная синичка.

— Ну чего ты? Не стесняйся, я же тоже не сразу научилась!

Яська прищурился — и правда не догадывается или специально на нерешительность намекает, чтобы он, чего доброго, не обиделся?

Тимка добродушно мигнула.

Яська протянул руку.

— Ну, ладно, попробую. Только, чур, не смеяться!

Тимка запрыгала на одной ноге, захлопала в ладоши, снова улыбнулась.

— Нет, ты что, разве я пересмешница, какая? Видел бы ты меня в первый раз — все коленки порасшибала! А когда обруч училась крутить и вовсе… Вот, — она расстегнула пуговицу в районе талии и без тени смущения продемонстрировала застывшему Яське исцарапанный бок, — угол не заметила!

Это был сон, и Яська просто кивнул. Он повертел в руках прыгалки, расправил, пару раз перекинул через голову: туда — обратно. Затем примерился и попытался выдать серию прыжков. Естественно, ничего не вышло: прыгалки зацепились за правое ухо, потом прошлись по волосам и повисли холодной макарониной на плечах — Яська даже толком и не понял, что случилось.

Тимка молча наблюдала.

Яська снова расправил прыгалки, неуверенно потоптался на месте, повторил неудавшуюся попытку — тщетно, словно сглазили!

Тимка улыбнулась.

— Ну, чего ты, как бурдюк старый… Смотри, — она подошла к Яське вплотную и ухватилась за прыгалки. — Неужели не чувствуешь, как они поют?

— Поют?

— Ну да! Ты же просто скачешь на одном месте и ничего больше не воспринимаешь.

— А что я должен воспринимать? — Яська почувствовал досаду, словно оказался на уроке перед строгой учительницей, которая пытается втолковать в его бестолковку что-то очевидное, чего он, хоть убей, не может понять самостоятельно.

Тимка быстро определила настроение друга — не стала наседать, отпустила прыгалки, снова улыбнулась.

— Это только на первый взгляд просто — прыгалки и прыгалки. Но на деле всё и впрямь оказывается намного сложнее! Тут нужно не только прыгать и за ручки крутить, нужно ещё уловить «ритм».

— Какой ещё ритм?

— Самый обычный, — кивнула Тимка. — Разве ты ещё не понял, что «ритм» заключен во всём, что нас окружает?

Яська пожал плечами.

— Мы этого ещё не проходили…

— И мы не проходили! — улыбнулась Тимка.

— Тогда откуда ты про него знаешь?

— Потому что это сон, — Тимка наклонилась, сорвала из-под ног ромашку, протянула цветок ничего не понимающему Яське. — На, вот, понюхай.

Яська понюхал — как пластмасса. Нет, даже не пластмасса, а совсем ничего, полнейшая стерильность.

— Не пахнет, — заключил удручённым тоном Яська.

Тимка выхватила цветок.

— Конечно не пахнет, ведь сон не о нём! И не о нём!.. — Тимка подпрыгнула на одной ноге и щёлкнула пальцем по диску низкого солнца — тот откликнулся медным звоном, точно бабушкин таз, подвешенный на гвозде в коридоре.