Игорь Кром - Самая страшная книга 2015

- Что ж ты, сука, делаешь! – заорал Дима, вскакивая на ноги. - Иди сюда, ублюдок!

Лёшка Стрепетов швырнул в него пистолетом, но не попал. Дима кинулся на него, сходу и от души врезал юродивому в ухо с правой и тут же добавил с левой в челюсть. Но эти два удара, хоть и могли свалить почти любого мужика, Стрепетову почти не нанесли вреда. Словно клещами он обхватил Звягина за туловище и внезапно впился зубами ему в щёку. Завопив от боли и ярости, Дима задёргался, осыпая голову и спину противника градом бесполезных ударов. Не ослабляя хватки, Стрепетов поднял его в воздух, словно соломенную куклу, и со страшной, нечеловеческой силой швырнул в сторону. От удара о землю у Звягина перехватило дыхание и потемнело в глазах. Он поднялся на четвереньки и тут же получил страшенный удар сапогом в голову, после которого наступила кромешная тьма.

- … и что же вы теперь-то будете говорить, разлюбезнейшая Маргарита Васильевна? – сквозь ватное розовое облако боли донеслось до Диминого сознания. Болели неестественно вывернутые и связанные за спиной руки, толстая верёвка туго врезалась в щиколотки. Голова раскалывалась, зверски саднила прокушенная щека. Едва сдержав стон, он осторожно приоткрыл глаза. Без сомнения, он находился в доме Маргариты. И был он не просто связан, а примотан верёвкой к массивной лавке, придвинутой к стене. Бок о бок с ним таким же образом был примотан мёртвый Колян Просеков.

В кухне Маргариты царил разгром. По всему помещению разлетелись осколки посуды и стеклянных банок, раздавленные и целые пирожки, чайные ложки, разорванные пакетики с приправами, картофельные очистки. Около перевёрнутого помойного ведра валялся большой плюшевый медведь-панда с кухонным ножом в животе. В самой середине помещения, в большой луже блевотины плавали останки настольных механических часов, а в метре от них прямо на полу горела свеча. Сама хозяйка лежала недвижно у печи, придавленная опрокинутым столом, и виновник всего этого безумия в данную минуту старательно засыпал её солью из того самого мешка. Он был одет в форму участкового. К поясному ремню зачем-то был прицеплен полотняный мешочек, из тех, в каких обычно хранят сушёные травы. Фуражка и дождевик висели у дверей на вешалке.

- Что-то вы задёргались, заволновались. Правильно, Маргарита Васильевна, правильно. Есть повод волноваться-то.

Стрепетов высыпал всю соль и теперь стоял над своей жертвой, смотря на неё сверху вниз.

- И чем же это вы собирались меня опоить, уважаемая? Да вы не молчите, что уж теперь-то. Рассказывайте, облегчите душу. Ой, да полно корчиться, не поможет. Соль препятствует трансформации, так-то. Тайну вам открою, Маргарита Васильевна. Сегодня ночью здесь была проведена спецоперация, при участии ФСБ России. Вы, голубушка, давно уже были у них под колпаком. К утру приедут за вами, заберут. Но вы-то уж мне поведайте про девушку пропавшую, Златовойскую Марину. Уж вы-то ведь точно знаете, где она. Вы и Степан, да. Отвечайте же!

Он наклонился над телом и внезапно отшатнулся, словно покойница попыталась схватить его за ногу. Из своего полотняного мешочка бережно извлёк жёлтую пластмассовую коробочку из-под детского какао «Nesquik», с дурацким зайцем спереди, тщательно осмотрел её со всех сторон, затем протёр рукавом. Недовольно хмыкнул. Поднёс к лицу так, как обычно подносят портативную рацию, и снова, как на улице, произнёс:

- На связи!

Затем застыл, словно слушал ответ.

- Так точно, горит. Вторую зажёг, - сообщил он коробочке. Затем, после новой паузы:

- Понял.

Несмотря на боль, Звягин в полном объёме осознавал весь ужас ситуации. Однажды он видел мужика, который разговаривал с трёхлитровой банкой пива. Но у того была натуральная «белочка», к тому же банка ему не отвечала. Из «Несквика» Алексею явно кто-то отвечал. Даже не просто отвечал, а приказывал .

Не опуская «Несквика», безумец вышел в сенки, и через минуту появился снова с большим садовым секатором в руках.

- А это законно? – спросил он, остановившись на мгновение. И тут же, словно заглаживая неловкость от глупого вопроса, выкрикнул:

- Так точно, понял, товарищ полковник!

Он присел возле трупа своей матери, осторожно снял с её ног тапочки. За спиной Стрепетова Диме не было видно, что он там делает.

- Вы думаете, никто не знает, в чём ваша колдовская сила? – продолжал Стрепетов. – А я вам сообщу: просчитались вы. Сейчас я вам колдовскую силу-то оттяпаю…

Послышался противный хруст, и Алексей брезгливо отшвырнул что-то от себя. Это что-то подкатилось почти к самой лавке. Не веря своим глазам, Дима сообразил, что смотрит на отрезанный большой палец ноги с накрашенным ногтем.

- Ну что? – довольным голосом спросил Стрепетов.- Утекает силушка-то в дырочку, а? Вот так-то! А то ишь, развели тут мракобесие…

Снова секатор, и снова хруст. Звягину стало совсем худо.

- А может, в печку? – спросил вдруг Стрепетов у своего невидимого собеседника.

И, видимо, получив положительный ответ, поднялся и обернулся.

Их взгляды встретились.

- Полковник, полковник, одно из них ожило! Смотрит на меня, - в голосе Стрепетова послышались испуганные нотки. – Оно смотрит, смотрит… И трансформируется… Горит, да, горит, - он бросил мимолётный взгляд на свечу на полу. – Нет, соли нет больше. Всю высыпал.

Алексей замер, чуть склонив голову набок и задумчиво теребя в ладони второй отрезанный палец матери. Замер так, словно слушал чью-то длинную речь. Затем многозначительно кивнул и сказал:

- Понял, товарищ полковник. Сделаю. Есть оставаться на связи.

Палец скользнул в карман кителя. Боком, не сводя глаз с Димы, Алексей прошёл мимо и снова вышел в сенки.

Вернулся он с канистрой бензина. Открыл крышку, и стал понемногу выливать горючее дорожкой от газового баллона к дверям.

«А ведь он и впрямь хочет меня живьём сжечь!» - понял вдруг Звягин.

- Лёшка, - окликнул он Стрепетова. – Ну что ж ты делаешь, а? Разве так можно? Ведь мы же дружили… Ведь ты же приходил ко мне мультики смотреть. Ты что, забыл? «Ну, погоди!» смотрели у меня, потом «Алёшу Поповича», детворы столько было…

- Алёшу Поповича, - нерешительно повторил Лёшка, и по лицу его скользнула тень улыбки. Но тут же она сменилась гримасой отвращения. – Нет! Не заговаривай со мной! Ты мне ничего не сделаешь! Свеча горит! Нет тебя, нет! Тьфу!

Он снова принялся плескать вокруг себя бензин, но уже не дорожкой, а как попало. Капли горючего падали в опасной близости возле свечи.

- Стой, Лёшка, стой! – взмолился Дима.- Ты вспомни, как мы вместе на покос ходили. Сколько мужиков было, а ты стог научился сверху приминать. Ты помнишь, как тебе нравилось?

Стрепетов замер на месте.

- Высоко, - совсем другим голосом проговорил он. – Всё вокруг видно!