Игорь Кром - Самая страшная книга 2015

- Вот молодец, вот… ты вспоминай, вспоминай… Тебе ведь матушка же говорила, что ты умница. Худого только не делай, и всё будет хорошо – так ведь говорила тебе, а?

- Нет, - сказал Стрепетов и отступил на шаг.

- Да, Лёша, да. Так она говорила, ты вспомни, вспомни. Нельзя худого делать.

- Я не делаю!

- А бензин зачем, Лёша? Нельзя бензин, пожар будет, а это худо, очень худо.

- Здесь нечисть! – выкрикнул Стрепетов, махнув в сторону Димы канистрой. – Здесь спецоперация! Мне полковник сказал!

- Какой полковник, Лёшка? Нет никакого полковника.

- По рации сказал, - пояснил юродивый, показывая Звягину жёлтую коробочку с зайцем. – Полковник Свиридов, из ФСБ России…

- Да что ты, разве ж это рация? Это ж упаковка просто, из-под какао.

Стрепетов уставился на «Несквик» так, словно увидел его первый раз в жизни. Стал лихорадочно тереть коробочку рукавом. Затем в ужасе посмотрел на Диму. Затем снова на «Несквик».

- Полковник, полковник, приём! – закричал он. – Что-то происходит! Начались эти… аберрации… Она теряет форму, меняется, желтеет… Я боюсь… Что? Что? Я вас не слышу… Зачем? Зачем?

- Нет никакого полковника, - снова сказал Дима. – Это просто игра. Нехорошая игра, Лёша. Не надо в неё играть.

- Нет! – взвизгнул Алесей и снова отступил на шаг, задев при этом свечу. Она упала и тут же потухла. Он метнулся было в сторону, остановился, втянул голову в плечи, затравленно озираясь по сторонам.

- Полковник, свеча потухла… Сдвиг, сдвиг, всё сползает, - пожаловался он в «Несквик». Затем, точно не веря своим глазам, осторожно открыл коробочку и понюхал. Выронил её из рук, сел на пол, и тихо и горько заплакал.

Спустя пару месяцев участковый Хорошенко, как и обещал, приехал в гости к Звягиным. Посидели втроём за столом, выпили, помянули Коляна и Стрепетовых. Отдельно выпили за Лёшку, за мир и спокойствие в его душе.

- Его, считай, сразу в психушку поместили, теперь уж, поди, на всю жизнь. Экспертиза сразу шизофрению подтвердила, - сказал старлей.

- Ясен пень – на всю жизнь, - сказал Дима. – У него же больше нет родственников.

- На самом деле есть. Старшая сестра. Она к тому времени, как у него крыша съехала, уже замужем была. Потому в Ростове и осталась. Так вот, она рассказала, что Марина Златовойская – это и есть та девушка, из-за которой у него сдвиг по фазе и произошёл. И, слышь, там не просто несчастная любовь была. Она была старше его на два года, уже прожженная вертихвостка, а он – пацан пятнадцатилетний, доверчивый. Он для неё как игрушка был, забава временная. С братом своим он её в постели застал однажды, вот что. Там, прямо на месте, и сдвинулся. Брат потом всю жизнь себя за это винил, ни с одной женщиной больше не сошёлся. А Маргарита Васильевна в курсе была, Степана покрывала, а Лёшке гадости про невесту говорила, всё хотела, чтобы он отлип от неё, только он не верил. И, по ходу, он сам и сообщил в милицию о её пропаже. Просто позвонил по 02. И ещё – когда он пришёл домой в моей форме, мать попыталась дать ему лекарство. В чае растворила, но он догадался как-то.

- Да-а, - проговорил Дима. – Вот ведь… Жалко его. Всех жалко. Никогда в жизни не слышал, чтобы человек так горько плакал. Поди ж ты, чуть не убил меня, а мне всё равно его жалко.

- Ну давайте что ли ещё по одной, да поеду я,- сказал Хорошенко.

Они выпили, помолчали. За окном, в сказочной тишине, медленно кружились большие белые снежинки.

- Красиво тут у вас, - вздохнул участковый.

- А я крестился недавно, - сказал неожиданно Дима.

- Зачем?

Дима пожал плечами.

- Ну как сказать - зачем… Шизофрения, это конечно… Но ведь был ещё кто-то . Тот, кто говорил с ним через банку какао. Кто руку его со стволом на нас направлял. Был.

- Да ладно, - махнул рукой старлей. – Не гони волну. Мало ли, что может психу в башку взбрести.

Звягин покачал головой.

- Нет, в случайности я не верю. Там логика была. Какая-то странная и очень злая логика.

- Ну а крещение тут при чём?

- Ну как же… Ведь должно же быть, не знаю, равновесие какое-то. Если есть такое… такая сила, то должна быть и другая. Которая ей противостоит.

- Бог, что ли?

- Как хочешь называй.

- Жаль только, что он прямых советов через какую-нибудь пепси-колу не даёт, - засмеялся Хорошенко.

- Мы и без пепси-колы с ним всегда на связи, - сказал в ответ Дима.

В июле, когда зной делает из квартир духовые шкафы, Марат Палухин убил жену. Это произошло из-за другого мужчины, чьи рост, имя и вес были тщательно задокументированы в многочисленных блокнотах.

Марат до мелочей продумал варианты мести. Тщательно спланированные убийства во время сна, отпуска или приемов еды, прятались в шелестящих блокнотных листах.

Блокноты Марат прятал в собственноручно изготовленном, втором дне коробки с инструментами. Каждый день он ждал подходящих условий.

Они наступили.

С утра, когда солнце распалило температуру до сорока, Кошечка (так ласково Марат называл жену) легла в ванную.

Это было условием номер один.

Марат вышел на лестничную площадку и выкрутил пробку на электрическом щите. Затем он проделал фокус с карманной отверткой, закрепив ее в опустевшем гнезде. Если произойдет замыкание, то оно будет длиться, пока не расплавятся провода.

Условие номер два.

Когда супруга расслабилась и задремала – условие третье – Марат включил траурно-черный фен в свиной пятачок сетевого фильтра и бросил прибор в воду.

Извергая искры и треск, фен опустился жене на промежность. От воды повалил пар. Хлопнув, рассыпалась лампочка.

- Сделай так, чтобы она умерла. Господи. – Марат подумал о том, молился ли кто-нибудь из мужей, убивая жену с помощью фена? Возможно.

Супруга одеревенела. Задымились вздыбленные волосы. Ресницы сгорели, превратившись в крошечные спекшиеся сгустки. Один глаз закатился, обнажив голубой, в прожилках, белок.

Марат нащупал в кармане пробку и направился к щиту. Кончик отвертки превратился в оплавленную каплю. Марат извлек инструмент, морщась от запаха горелой стали.

Предохранитель щелкнул, и…. ничего не произошло. Свет не вспыхнул. Видимо, проводка все-таки сгорела. На всякий случай, Палухин вышел проверить еще раз, а вернувшись, встретил Кошечку.

Она стояла в коридоре, исходя паром, словно стылая говядина в микроволновке. Глаз, закатившийся под лоб, теперь смотрел в угол. Марат с ужасом понял, что белок в глазнице свернулся. Второй, зрячий, двигался – с ненавистью зондируя наполненную болью реальность.

Марат запаниковал. Почему-то, сомнений в том, что она выживет, не было. Ведь смогла же она выскочить из ванны.

Скажет отцу…. Она обязательно скажет отцу.