Брайан МакГриви - Хемлок Гроув [любительский перевод]

Скомкав и собрав ее платье вокруг талии, с силой шлепнул ее по ягодицам. Она тяжело задышала. Он шлепал снова, и снова, и снова, и она начала вскрикивать и уперлась руками в спинку, пытаясь встать. Он схватил ее сзади за шею левой рукой и держал так, пока она пыталась вырываться, затем успокоилась, и ее плечи сотряслись от рыданий.

– Давай, – сказала она.

Он вошел.

– Да, – прошептала она.

Он начал быстро двигаться в ней. Он чувствовал себя, как бешеный маленький грызун. Он чувствовал себя богом разрушения. Не так важно, что именно он чувствовал, главное то, что он вообще испытывал чувства.

Позже он встал, взял коробку с бумажными полотенцами со стола и протянул ей. Она схватила его за руку.

– Иди сюда, – сказала Оливия.

Он позволил потянуть себя вниз. Он лежал, положив голову ей на грудь, и она гладила рукой вниз и вверх по его спине. Их первый раз на этом полу был много лет назад. Если тогда казалось, что он не может чувствовать себя хуже, то только потому, что был слишком молод, чтобы осознавать цикличность жизни, и нет верхнего предела количеству совершенных ошибок.

– Мой бедный, бедный Норман, – сказала она.

Ему хотелось бы лежать тут и плакать, но слезы высохли.

Казалось, вся доброта мира собрана в гладящей его ладони.

На следующее утро Роман и Питер приехали на Ройал Оакс Драйв, 7 в Пенроуз. Возле гаража был припаркован минивэн с наклейкой на бампере одного из Республиканских кандидатов , проигравшего выборы в губернаторы. На крыльце висел приспущенный ко Дню Благодарения флаг, под ним стоял набитый доверху мусорный пакет, а рядом лежал коврик для ног с надписью «Добро Пожаловать», на котором каждую букву «о» заменяло изображение лапы животного. Дверь открыл бледный мужчина средних лет. На его переносице покоились очки с отпечатками пальцев на одной из линз, торс прикрывала старая, растянутая футболка, на ногах пижамные штаны, шея и подбородок были розового оттенка с красными следами порезов бритвой. Ногти на ногах были давно не стрижены.

– Чем могу помочь? – спросил он.

– Мистер Уиллоуби? – вступил Роман.

– Да. – Он был равно безразличен к их личностям и цели визита.

– Миссис Уиллоуби дома? – спросил Роман.

– Нет, ее нет.

Роман посмотрел в его глаза: – Вам хочется пойти поспать.

Мистер Уиллоуби вошел внутрь, подошел к дивану и лег на него, повернувшись спиной к комнате, как мультипликационный пьяница. Питер направился к лестнице, но Роман двинулся к мужчине. Он снял с него очки и, подышав на линзы, протер их своим блейзером. Питер посмотрел на Романа и кивнул головой по направлению к лестнице. Поторапливайся. Роман положил очки на журнальный столик и последовал за ним на второй этаж, где они начали открывать двери. Питер нашел ванную, а Роман то, что оказалось комнатой девочки подростка. Питер заглянул внутрь и произнес:

– В этой кровати спали.

Следующая комната принадлежала Лизе. Постель была заправлена, и ею еще не скоро воспользуются. На одной из стен висела доска с фотографиями Лизы и ее друзей, прикрепленными вперемешку с изображениями популярных музыкантов, экзотических мест из ее путешествий и вырезками из журнала о фитнесе. На столе стояла кукла танцовщицы в миниатюрном бальном платье, делающая пируэт в сторону швейной машинки. Роман принялся копаться в ее гардеробе, а Питер – в столе. Питер перебрал все ее письма и школьные тетрадки, и брошюры колледжей. Он обнаружил каракули, скорее всего, нарисованные ею на одном из уроков, – женщин-пилигрим убегает от коренного американца с огромной эрекцией, приподнимающей его набедренную повязку, – и распечатанный на принтере лист с заголовком: КАК ИЗМЕНИТЬСЯ. Остальные листы были чистые. Он вернул все на место в том же виде, как было.

– Нашел что-нибудь? – спросил он у Романа.

Роман поднял вверх пару белых трусиков с помпоном сзади, на манер кроличьего хвостика.

– Вуаля, – ответил он.

Питер зарылся в шкафу, Роман вытянул из-под кровати коробку с ее детскими снимками и воспоминаниями.

– Что, если порыться в ее машине? – спросил Роман, перебирая фото начальной школы и бумажные валентинки. – Или в сумочке?

– Никогда не понимал, что человек может делать с таким количеством туфель, – сказал Питер, сам он носил лишь одну пару, меняя их только в соответствии с погодой или по необходимости.

Роман бросил в кучу старую программку концерта «Лебединое Озеро». Он поглядел на снимок одиннадцати- или двенадцатилетней Лизы в костюме бездомного времен Великой Депрессии с черной щетиной, сделанной из войлока.

– Что вы ищете? – в дверях стояла девушка.

Роман и Питер обернулись. Ей было пятнадцать, она была почти так же красива, как ее сестра, но полновата. Роман взглянул на Питера, который поднял свою руку в предупреждающем знаке: Справлюсь сам.

– Мы ищем письмо, которое пришло твоей сестре, – сказал Питер. – Мы думаем, ее кто-то убил.

– Кто-то, как вы? – спросила она.

– Туше, – произнес Роман.

– Роман, – сказал Питер. – Закрой, бля, свой рот.

– Это вы те парни, которые выкопали ее тело? – спросила девушка.

В комнате повисла тишина.

– Мне все равно, – продолжила девушка. – Будто это может быть хуже того, что уже случилось. В нашем организме есть какие-то паразиты, они живут там и поедают нас изнутри. Их называют симбиотами. Мама называла меня сентиментальной. Она поехала усыплять Гари. Она больше не может терпеть рядом собак, а отец не мог позволить, чтобы у пса, которого так любила Лиза, появились новые хозяева. Я всегда думала, что он маленький доставучий засранец, но все равно это чересчур для бостонского терьера.

Девушка смотрела на них матовыми, как свечной воск, глазами.

– Оно у меня, – сказала она. – То, что вы ищете. Я принесу. – она исчезла.

Роман посмотрел на Питера. – Прости, – сказал он.

Питер ничего не ответил.

Минуту спустя девушка вернулась с черным бумажным конвертом.

– Я хотела позаимствовать пару носков и нашла его, – сказала она. – Я тоже хотела пойти, но она не взяла меня. У меня… была, я не знаю, вспышка. Возможно, тогда это и не было вспышкой, просто мне так кажется, когда я оглядываюсь назад. Знаете, каково это, когда ты зол на кого-то, они уезжают, и ты думаешь: Что, если что-то случится, и я ее больше никогда не увижу и то, что я сказала сейчас – это последнее, что я когда-либо ей скажу? И я посмотрела на нее, – а она всегда была так чертовски симпатична – и сказала: надеюсь, ты подохнешь в мусорном баке.

Она протянула конверт Питеру.

– Я показывала его родителям, но они просто взбесились, – сказала она. – Они думают, это было просто животное. Думают, я просто пытаюсь получить внимание.