Скотт Мариани - Крест проклятых

Она услышала рев двигателя, а через долю секунды увидела ослепительный свет фары и блеск хромированной передней вилки двухцилиндрового мотоцикла «Индиан», выскочившего на нее из-за угла. Руки Бакстера крепко сжимали руль, искаженное ненавистью лицо смотрело на нее поверх приборов. Алекс отскочила, успев увернуться от удара. Мотоцикл с ревом пронесся мимо и, не останавливаясь, поехал дальше.

Бишоп встала на одно колено, и «Пустынный орел» грохнул еще три раза. Задняя фара «Индиан» разлетелась вдребезги, а колесо вильнуло, когда спущенная шина разлетелась на куски. Бакстер изо всех сил вцепился в руль, но не сумел удержать машину. Мотоцикл перевернулся и со скрежетом заскользил по мостовой, разбрасывая искры. Бакстер полетел на землю, но тут же поднялся. Оглянувшись на Алекс, которая бросилась за ним вдогонку, он с неимоверной скоростью побежал по улице.

Это был тихий жилой район — несколько испуганных прохожих и немногочисленные машины. Публичные перестрелки не поощрялись разведывательным управлением, предпочитавшим тайные операции, но позволить известному вампиру выйти из-под контроля было абсолютно недопустимо. Алекс подняла пистолет и уже собралась выстрелить по удаляющейся фигуре Бакстера Барнетта, как вдруг поняла, что открытые чугунные ворота, в которые он только что вбежал, были воротами школы, а во дворе собралась толпа детей. Те, что постарше, мальчики и девочки от двенадцати до четырнадцати лет, не обращали внимания на призывы учителей спрятаться в здании, а, наоборот, бежали на улицу, привлеченные звуком выстрелов. Алекс опустила пистолет, не решившись стрелять. Убивать людей ей никак нельзя.

Поравнявшись с толпой школьников, Бакстер остановился. Потом повернулся и посмотрел на них. Внезапно они стали показывать на него пальцем: глаза широко распахнуты, рты раскрыты от удивления. Послышался крик: «Это Бакстер Барнетт!» Те, кто смогли оторвать взгляд от своего идола, с восхищением смотрели на Алекс. Ни камеры, ни съемочной группы поблизости не было, но дети явно думали, что попали на съемки перестрелки, а оружие заряжено холостыми патронами.

— Это не Бакстер Барнетт! — крикнула Алекс школьникам. — Просто похож. Отойдите от него.

Но прежде чем кто-нибудь успел среагировать, Бакстер протянул руку и схватил ближайшего ребенка, девочку лет двенадцати с копной вьющихся волос. Восхищение в ее взгляде быстро сменилось ужасом, когда Бакстер грубо потащил ее за собой и, откинув волосы в сторону, обнажил тонкую шею.

— Я укушу ее! — крикнул он. — Превращу в вампира.

Алекс колебалась. Дети кричали. Учителя бегом бросились в здание школы.

— Брось пистолет, агент Бишоп! — крикнул Бакстер.

Бишоп уронила «Пустынный орел» на землю.

— Теперь отпусти ребенка.

— Назад!

Она послушно отступила на шаг.

— Это будет неважно выглядеть в «Голливудском репортере», — сказала она. Маленькая девочка в руках Бакстера плакала. Почти все ее друзья в страхе бежали к школе. Остальные топтались на месте, парализованные страхом.

— Плевать, — крикнул Бакстер. — Надоело, что мне все время указывают, что делать. Больше я этого не потерплю — ни от тебя, ни от проклятых фашистов, на которых ты работаешь.

— Они тебя везде найдут. Тебе негде спрятаться, — сказала Алекс.

— Неужели? До меня дошли кое-какие слухи. Я не единственный, кто перешел к традиционалистам.

— Традиционалистов больше не осталось, Бакстер. Мы их уничтожили. — В голосе Алекс не чувствовалось особой уверенности.

— Чушь собачья. Я найду их, вступлю в их ряды, а потом вернусь, чтобы надрать задницу твоей Федерации. — Заметив приближающуюся машину, Бакстер потащил девочку на дорогу, преградив автомобилю путь. Затем вместе с ребенком подскочил к дверце водителя, распахнул ее и рывком вытащил пожилую женщину, которая от сильного толчка отлетела к противоположному тротуару.

Алекс ничем не могла помочь. Бакстер оставил девочку на дороге, вдавил в пол педаль газа и с безумным смехом унесся прочь.

Подобрав с земли пистолет, Бишоп бросилась за набиравшей скорость машиной. Пальцы скользнули по гладкому металлу, но ухватиться было не за что, и Алекс растянулась на земле; машина стремительно удалялась.

Двенадцатилетняя девочка в истерике рыдала на обочине. Вампирша подошла к ней и быстро осмотрела. Ничего — ни царапин, ни укусов. Потом бросилась к пожилой женщине, которую Бакстер выкинул из машины. Небольшие ссадины, пара приличных синяков.

— Я из полиции, — сказала ей Алекс. — Наряд уже в пути. О вас позаботятся.

Ее острый вампирский слух уже несколько секунд назад уловил вой сирен. Учителя сообщили о стрельбе, догадалась она, а кто-то вызвал и пожарную команду. Из соседнего здания, в котором была квартира Пирса Балливанта, поднимался черный столб дыма.

Помогая пожилой женщине встать, Алекс вдруг почувствовала голод и сделала над собой усилие, чтобы не думать о такой близкой и доступной человеческой крови. В конце улицы показалась полицейская машина.

Алекс не сомневалась, что сумеет уйти от полиции. Но объяснить начальству из Федерации, что Бакстер Барнетт теперь официально стал отступником, удрал от нее и разгуливает на свободе…

Это будет гораздо сложнее.

Оксфорд

Последние три года Мэтт Демпси жил в просторном трехэтажном доме с викторианской террасой на тихой улочке северного Оксфорда, в пятнадцати минутах автобусом до центра города. Для одинокого ученого дом был слишком велик, но за эти годы Мэтт умудрился заполнить его вещами, которые бывшая жена назвала бы мусором. И во многих случаях была бы права, втайне признавался себе он — например, в отношении коллекции старинных бронзовых ламп, занимавших каминную полку его кабинета на первом этаже. Но Мэтту они были дороги не меньше, чем китайские статуэтки четырнадцатого века, выстроившиеся на книжной полке, редкая керамика майя в витрине и средневековая итальянская лютня, висевшая на стене над облезлым письменным столом.

Но в данный момент мысли его были далеко — Мэтт пытался понять смысл необычных знаков на внешнем кольце каменного креста и покрытых маленькими выбоинами перекладинах.

Он не сразу нашел нужные книги: самыми полезными из томов в потрескавшихся, пахнущих плесенью кожаных переплетах оказались «Словарь древних языков» Кросмана, издания 1822 года, и «Забытые рунические письмена раннего Средневековья» Керенского, издания 1906 года, оба давно не переиздававшиеся и очень редкие. Мэтт изучал их так внимательно и так долго — листал пожелтевшие страницы, заполнял блокнот подробными примечаниями, писал, зачеркивал, начинал снова, пока у его ног не скопилась куча смятых листков, — что забыл о времени и о том, где он находится.