Карина Сарсенова - Хранители пути

— Ровно двадцать одна, мой повелитель!

— Ровно двадцать один раз ты участвовал в смене материальной формы мира, идиот! Ровно двадцать один раз ты организовывал то, что воплощенные создания называют концом света! Да ты уже и по их ничтожному пониманию числишься вполне взрослым субъектом действительности!

— Да, мой повелитель… — растерянно пробормотал Шалкар.

— Так что же ты никак не вобьешь в свою тупую голову, что я НИКОМУ НИКОГДА НЕ ПОМОГАЮ!

— Но… мой повелитель… — жалобно проблеял демон.

— Да, идиот! Я никому не помощник! Люди думают, что я помогаю им в росте, помогаю отличать добро от зла! Но они не знают, бестолочи, что я это делаю не по своей воле. ОН приказывает мне! ОН! А если бы не ЕГО дурацкие приказы, то я!.. Какого черта вообще должна существовать эта непотребная ВСЕЛЕННАЯ! — грохот цунамической ярости сотрясал абсолютную тьму.

— Я понял, мой господин… — еле слышно пропищал задыхающийся в ней Шалкар.

— Ну наконец-то ты хоть что-то понял! Я ни за что не стал бы тебе помогать, если бы знал! Но я и так не помогу тебе, потому что не знаю. Информация о подселенных светлых и серых душах засекречена на уровне НАЧАЛ. Даже архангелы не владеют ею. Тебе, демон, — с подчеркнутой расстановкой, смакуя каждое слово, произнес бас, — придется самому определять, к кому именно из твоих существ заселилась почти упущенная тобой Анника. И если ты упустишь ее во второй раз…

— Я ВСЕ понял, мой повелитель… — обессилено выдохнул полумертвый Шалкар.

— Опять заусеницу не обрезали! За что деньги берут, непонятно! Везде быдло одно засело, приличному человеку пойти некуда!

Вальяжно развалившийся в кресле, холеный импозантный мужчина лет сорока с хвостиком, с продуманно-легкой проседью в тщательно уложенных каштановых волосах прервал созерцание своих ухоженных рук и небрежным жестом сбросил со стола на пол яркую глянцевую брошюрку. Упав на ковер и прошелестев красочными страницами, она раскрылась изображением зазывно улыбающейся восточной красотки, с угодливой улыбочкой стоящей на коленях возле круглой фарфоровой вазы. Последняя манила сверкающе чистой водой, в которой плавали разноцветные цветочные лепестки.

— В рекламе сплошное вранье! Лишь бы бабки быстрые срубить. Дармоеды.

Мужчина нервно поправил элегантно спадающий на лоб длинный, искусно подвитой локон, и скривил тонко вылепленные губы в презрительной улыбке. Затем так же нервно одернул лацкан идеально скроенного стального в белую нить шелкового пиджака. Поддернув манжет, он бросил быстрый и цепкий взгляд на усыпанные розовыми бриллиантами платиновые часы. И, недовольно поморщившись, вновь принялся рассматривать безукоризненно обработанные ногти, покрытые бесцветным матовым лаком. Он так увлекся этим нехитрым занятием, что не заметил вошедшего в приемную босса.

— А, Эрик! Сегодня ваше королевское величество изволило-таки явиться на работу?! Как там поживает французский брадобрей? Не испортил тебе твою драгоценную причесочку? — окинув снисходительным взглядом оцепеневшего и вытянувшегося в кресле щеголеватого типа, на ходу выпалил Шалкар. — И за что я тебе только зарплату плачу, педераст! — с наглой улыбочкой ввернул он напоследок и скрылся за громко хлопнувшей дверью своего кабинета.

— Нувориш поганый… Простолюдин. Вот что значит — из грязи в князи, — спустя полминуты вымолвил пришедший в себя секретарь. — Гомика от настоящего мужика отличить не может, невежда. Я метросексуал! — расправив плечи, он горделиво приосанился.

— Ты что-то сказал? — мигом высунулся из кабинета деланно улыбающийся Шалкар.

— Нет, шеф, вам послышалось! На улице кто-то кричал! — поспешно махнул рукой Эрик в сторону невидимого за плотными портьерами окна.

— На улице, говоришь? — ехидно вопросил Шалкар и еще шире и неискренней улыбнулся. — А, ну тогда ладно, — и бесшумно исчез за столь же неслышно закрывшейся за ним тяжелой дверью.

— Первый у себя? — сухим осенним ветром прошелестел Геннадий над ухом погрузившегося в свои переживания Эрика. Подпрыгнувший секретарь испуганно вылетел из уютных кресельных глубин.

— У себя, а как же… — насилу отдышавшись, вымолвил смертельно побледневший пижон и сразу же расплылся в профессиональной льстивой улыбочке. — Проходите, Геннадий Андреевич!

— Еще один бандюган, — вполголоса пустил он вымученный комментарий в наглухо закрывшуюся за Дамбаллой кабинетную дверь и с облегчением опустился в насиженное кресло. — Гад к гаду липнет, покуда сыт. Когда же сожрут они друг друга, наконец!

— Группа Амадео сегодня вечером дает благотворительный концерт в детдоме, — голос Шалкара плотными волнами низкого звука расходился по погруженному в полумрак пространству. — Ты должен изобразить всяческое им содействие. Как обычно, подтяни нашу прессу. Пусть прикормленные журналисты напишут то, что мы им скажем, — отвернувшись от занавешенного багровыми шторами окна, он пристально взглянул на стоящего перед ним Дамбаллу.

— Амадео не дурак, но артисты его — обыкновенные человеческие придурки. Запудрить им мозги — проще простого. Покажи хорошее обращение пару раз, скажи то, что они хотят услышать, сделай для них то, что им важно — и все, они тебе доверяют. А дальше можешь вести свою игру. И они поведутся за тобой без вопросов. А когда вопросы все-таки возникнут… — Шалкар откинулся в кресле и загадочно улыбнулся в кабинетный сумрак. — Будет уже поздно… Твоя задача довести их до состояния «слишком поздно». Да, и не забывай вовремя разжигать интриги внутри коллектива, ведя каждого на его собственном крючке. Делай их врагами друг другу, используя их лучшие качества. Пусть они ощущают себя жертвами обмана и несправедливости. Зависть и ревность — прекрасная пища не для создателя, но для разрушителя… Разрушая себя, они станут друзьями своим худшим побуждениям, а значит, и нам…

Подобие улыбки проступило на сухом лице Геннадия. Быстро поклонившись, он вновь впился взглядом в своего шефа.

— Мы ублажили их добросердечие, организовав несколько благотворительных вечеров, — сложив руки на груди, довольным тоном произнес Шалкар.

Молниеносный кивок Дамбаллы подхватил и рассеял среди лениво снующих теней сказанные демоном слова.

— Теперь можно и шкурку подпалить, — Шалкар потянулся, расправив плечи, и смачно ухмыльнулся. — Им даже в голову не придет, откуда ветер дует.

Треск крошащихся под ногами иссохших листьев рассыпался по кабинету, распугивая собравшиеся было у его ног тени. Остро глянув на их испуганный танец, Дамбалла снова тихо засмеялся.

— Значит, так, — подытожил Шалкар, резанув косым взглядом по чрезмерно развеселившемуся Геннадию. — Все организуешь, как всегда. А затем по плану.